— Приве-ет, Рэнди, — поздоровалась Гэбби, растягивая слова в манере, от которой Люс захотелось заткнуть уши — в подражание Пенн.

«Только не бассейн, — взмолилась Люс. — Что угодно, только не бассейн».

— Бассейн, — сообщила Рэнди.

Шагая рядом с Пенн к раздевалке для девочек, Люс старалась не оглядываться на Гэбби, которая вертела, похоже, единственный во всей коробке стильный купальник на указательном пальчике с французским маникюром. Вместо этого девочка сосредоточилась на серых каменных стенах и покрывающей их древней религиозной атрибутике. Она прошла мимо резных деревянных крестов с барельефами Страстей Христовых. На уровне глаз висели ряды поблекших триптихов, на которых выделялись лишь круги нимбов. Люс подалась вперед, чтобы поближе рассмотреть исписанный латынью длинный свиток под стеклом.

— Воодушевляющее убранство, не находишь? — заметила Пенн, кинув в рот пару таблеток аспирина и запив их глотком воды из припрятанной в сумке бутылки.

— Что это такое? — спросила Люс.

— Древняя история. Единственный сохранившийся пережиток тех времен, когда здесь еще служили воскресные мессы, в дни Гражданской войны.

— Это объясняет, почему здание так похоже на церковь, — проговорила Люс, задерживаясь перед мраморной репродукцией «Оплакивания Христа» Микеланджело.

— Они бестолково используют здание, как и в принципе все в этой адской дыре. Я имею в виду: кто вообще устраивает бассейн в здании церкви?

— Ты шутишь, — предположила Люс.

— Хотелось бы. — Пенн закатила глаза. — Каждое лето директору взбредает в голову поручить мне переоформление церкви. Он не признается, но все эти религиозные штуки его заметно беспокоят, — пояснила она. — Беда в том, что, даже если бы мне захотелось в это ввязываться, я бы понятия не имела, что сделать со зданием, не оскорбив, так сказать, всех, включая Бога.

Люс вспомнила безукоризненно белые стены доверского спортзала, ряды профессиональных фотографий с межшкольных соревнований, каждая из которых была снабжена одинаковой темно-синей карточкой с подписью и выставлена в одинаковой золотистой рамочке. Сильнее чтили в Довере только тот коридор, что вел от входа, где висели портреты всех выпускников, ставших сенаторами штата, или получивших стипендию Гуггенхайма[4], или просто заурядных миллиардеров.

— Тут можно было бы повесить снимки выпускников, сделанные в полицейском участке, — предложила сзади Гэбби.

Люс улыбнулась — шутка вышла забавной… и странной, как если бы Гэбби прочла ее мысли, но тут же вспомнила, как прошлой ночью девочка заявила Дэниелу, что у него нет никого другого. И поспешно отреклась от малейшего намека на взаимопонимание с Гэбби.

— Вы отлыниваете! — рявкнула на них незнакомая учительница, возникшая, словно из ниоткуда.

У нее — по крайней мере, Люс решила, что это она, — была копна вьющихся каштановых волос, собранных в хвост, похожие на окорока икры и пожелтевшие «невидимые» скобки на верхних зубах. Она сердито загнала девочек в раздевалку, где каждой выдала висячий замок с ключом и указала на ряд пустых шкафчиков.

— Никто не смеет отлынивать под надзором тренера Дианте.

Люс и Пенн втиснулись в выцветшие мешковатые купальники. Люс содрогнулась при виде собственного отражения в зеркале и закуталась, насколько удалось, в полотенце.

Выйдя из раздевалки, она внезапно поняла, о чем говорила Пенн. Сам бассейн оказался гигантским, олимпийских размеров, одним из немногих современных объектов, встретившихся ей на территории школы. Но примечателен он был не этим, в благоговейном трепете поняла Люс. Его устроили прямо посреди того, что некогда являлось церковью.

Ряд красивых витражных окон, в которых оказалось выбито лишь несколько стекол, опоясывал помещение под высоким сводчатым потолком. В стенных нишах горели свечи. Трамплин для прыжков был установлен там, где некогда, вероятно, располагался алтарь. Если бы Люс растили не агностиком, а богобоязненной прихожанкой, как остальных ее друзей из начальной школы, она сочла бы это кощунством.

Некоторые ребята уже мерили гребками бассейн, хватая ртом воздух. Но внимание Люс привлекли те, кто еще и не подходил к воде. Молли, Роланд и Арриана расположились на скамейках вдоль стен. Они смеялись над чем-то до упаду. Роланд буквально сложился вдвое от хохота, а Арриана утирала слезы. Им достались куда более симпатичные купальники и плавки, чем Люс, но никто не выражал ни малейшего желания лезть в бассейн.

Девочка затеребила свой мешковатый наряд. Ей хотелось присоединиться к Арриане, но, пока она взвешивала «за» (возможное вхождение в мир элиты) и «против» (ругань тренера Дианте за сознательное уклонение от упражнений), к компании неторопливо подошла Гэбби — как если бы уже успела подружиться со всеми. Она уселась рядышком с Аррианой и сразу же рассмеялась, как будто, в чем бы ни заключалась шутка, уже уловила ее соль.

— У них всегда находятся справки об освобождении, — пояснила Пенн, мрачно глядя на сборище. — Не спрашивай меня, как это сходит им с рук.

Люс мялась и мешкала у края бассейна, не в состоянии вникнуть в распоряжения тренера Дианте. Глядя на Гэбби и компанию, Люс жалела, что с ними нет Кэма. Она представляла себе, как здорово он смотрелся бы в блестящих черных плавках, как с улыбкой пригласил бы ее присоединиться к ним, отчего она сразу почувствовала бы, что ее не против и даже рады видеть.

Девочку глодала потребность извиниться за то, что она так рано сбежала с вечеринки. Удивительно — они не были парой, и от Люс не требовалось отчитываться в своих появлениях и уходах. Но в то же время ей нравилось, когда он уделял ей внимание. Нравился его запах — какой-то свежий и свободный, будто едешь ночью в машине с открытыми окнами. Нравилось, как он ловит каждое ее слово, как замирает неподвижно, словно не видит и не слышит никого, кроме нее. Понравилось и то, как он обнял ее, приподняв над землей, на глазах у Дэниела. Люс не хотелось портить его отношение к ней.

Когда раздался тренерский свисток, ошеломленная Люс замерла и с сожалением проводила взглядом Пенн и остальных, попрыгавших в бассейн. Она обернулась к преподавателю за подсказкой.

— Должно быть, ты Люсинда Прайс, которая всегда опаздывает и никогда не слушает? — вздохнула тренер. — Рэнди рассказывала о тебе. Восемь дорожек, выбери свой лучший стиль.

Люс кивнула и встала, цепляясь за край бортика пальцами ног. Ей всегда нравилось плавать. Когда папа учил ее в общественном бассейне Тандерболта, ей даже вручили награду как самому маленькому ребенку, отважившемуся добраться до глубины без каких-либо плавсредств. Но это случилось давным-давно. Люс даже не могла вспомнить, когда в последний раз была в воде. Подогретый открытый бассейн в Довере всегда искрился, искушая ее, но туда не пускали ребят, не состоящих в команде по плаванию.

Тренер Дианте прочистила горло.

— Возможно, ты не уловила, что это состязание… и ты уже проигрываешь.

Это казалось самым жалким и смехотворным «состязанием», какое Люс когда-либо видела, что не помешало проявиться ее соревновательной жилке.

— И… все еще проигрываешь, — заметила тренер, пожевывая свисток.

— Это ненадолго, — ответила Люс.

Она глянула, как проходит состязание. Парень слева от нее отплевывался от воды, неуклюже барахтаясь по-собачьи. Справа с зажатым носом лениво скользила Пенн, живот которой покоился на розовой пенопластовой доске. На долю секунды Люс покосилась на компанию на скамейках. Молли и Роланд наблюдали за пловцами; Арриана и Гэбби держались, друг за дружку, противно хихикая.

Но ее не заботило, над чем они смеются. Отчасти. Она взяла старт.

Сложив руки над головой, девочка нырнула, и ее спина выгнулась, когда она скользнула в подернутую рябью воду. Мало кто умеет делать это действительно хорошо, однажды в бассейне объяснил папа восьмилетней Люс. Но стоит тебе отточить технику баттерфляя, как окажется, что быстрее двигаться в воде невозможно.