— Мне нужно переодеться перед занятиями.

Она положила ладонь ему на предплечье.

— Погоди.

Он дернулся, словно от удара током, — Люс тоже это почувствовала, но удар показался ей приятным.

— У тебя никогда не было ощущения…

Она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. Вблизи стало ясно, насколько они необычны. Издали они казались серыми, но с такого расстояния в них виднелись лиловые крапинки. Она знала кого-то еще с похожими глазами…

— Я могла бы поклясться, что мы встречались прежде, — сказала она. — Я сумасшедшая?

— Сумасшедшая? — переспросил он. — Разве не из-за этого ты здесь?

— Я серьезно.

— Я тоже.

Лицо Дэниела ничего не выражало.

— И, на заметку, — он указал вверх на видеоустройство, — камеры ведут наблюдение и за навязчивыми преследователями.

— Я не преследую тебя.

Она напряглась, отчетливо сознавая разделяющее их расстояние.

— Ты честно не представляешь, о чем я говорю? Дэниел снова пожал плечами.

— Я тебе не верю, — продолжала настаивать Люс. — Посмотри мне в глаза и скажи, что я ошибаюсь. Что я никогда в жизни не видела тебя до этой недели.

Ее сердце зачастило, когда мальчик шагнул к ней и положил обе ладони ей на плечи. Его большие пальцы, словно влитые, легли на впадинки под ее ключицами, и Люс захотелось зажмуриться в тепле его прикосновения — но она не стала. Она внимательно смотрела, как Дэниел наклоняет голову так, что их носы едва не соприкоснулись. Она кожей ощущала его дыхание. Чуяла его сладковатый запах.

Он выполнил ее просьбу. Посмотрел ей в глаза и очень медленно, отчетливо, так, чтобы его невозможно было неправильно понять, произнес:

— Ты никогда в жизни не видела меня до этой недели.

— Ну а ты куда идешь? — полюбопытствовал Кэм, глядя на нее поверх красных солнцезащитных очков.

Он появился из дверей Августина так неожиданно, что Люс едва не врезалась в него. Или, возможно, он стоял там давно, а она не заметила его, торопясь на урок. Так или иначе, ее сердце заколотилось быстрее, а ладони взмокли.

— Хм, на занятия? — ответила девочка.

Собственно, а куда еще она могла идти? Ее руки оттягивали два тяжеленных учебника и недописанное задание по религии.

Самое время извиниться за внезапное исчезновение прошлой ночью. Но Люс не могла заставить себя это сделать. Она слишком опаздывала. В душевой не оказалось горячей воды, и ей пришлось бежать обратно в общежитие. Почему-то все произошедшее после вечеринки больше не представлялось ей важным. Ей не хотелось привлекать внимание к своему уходу — особенно теперь, когда Дэниел вынудил ее почувствовать себя жалкой. А еще не хотелось, чтобы Кэм счел ее грубой. Она просто собиралась пройти мимо и остаться в одиночестве, чтобы оборвать утреннюю цепочку неловких положений.

Вот только чем дольше на нее смотрел Кэм, тем менee важным казалось уйти. И тем меньше гордость Люс саднила из-за обращения Дэниела. Как он мог добиться этого одним только взглядом?

С его чистой бледной кожей и черными как смоль волосами Кэм не походил ни на одного знакомого ей парня. Он излучал уверенность, и не только потому, что знал всех и мог достать что угодно, прежде чем Люс разобралась хотя бы, где у нее уроки. Сейчас в тени тусклого серо-коричневого школьного здания мальчик напоминал художественную черно-белую фотографию с нарисованными красными очками.

— А, на занятия, — демонстративно зевнул Кэм.

Он загораживал проход, и, уловив лукавую смешинку в изгибе его губ, Люс вдруг захотела узнать, что за дикую идею он до поры придерживает в рукаве. На плече у него висела холщовая сумка, а в пальцах он держал одноразовую кофейную чашку. Он нажал «стоп» на iPod, но оставил наушники-пуговки болтаться на шее. Ей стало интересно, что за песню он слушал и где достал кофе. Игривая улыбка, заметная только в его зеленых глазах, так и подначивала ее спросить. Кэм слегка пригубил кофе.

— Позволь поделиться с тобой моим девизом, касающимся занятий в Мече и Кресте, — воздев к небу указательный палец, объявил он. — Лучше никогда, чем поздно.

Люс рассмеялась, а мальчик надвинул очки обратно на переносицу. Линзы их были настолько темными, что его глаза сделались совершенно неразличимы.

— Кроме того, — улыбнулся он, сверкнув белизной зубов, — близится обед, и я затеял пикник.

Обед? Люс еще даже не завтракала, но в животе у нее бурчало — и мысль о том, что мистер Коул примется пилить ее за пропуск утренних занятий, казалась тем менее страшной, чем дольше она стояла рядом с Кэмом.

Она кивнула на его сумку.

— А там хватит на двоих?

Положив широкую ладонь на талию Люс, Кэм повел ее по школьному двору мимо библиотеки и унылого спального корпуса. У чугунных ворот кладбища он остановился.

— Я понимаю, это странное место для пикника, — объяснил он, — но это лучшее известное мне укрытие, где можно ненадолго исчезнуть из виду. По крайней мере, в пределах школы. Порой я просто не способен там дышать.

Он показал назад на учебный корпус.

Люс определенно понимала его. Там она постоянно чувствовала себя задыхающейся и одновременно выставленной напоказ. Но Кэм казался ей последним человеком, которого будет мучить синдром новичка. Он был таким… сдержанным. После вечеринки прошлой ночью, а теперь еще и запрещенного кофе, она ни за что бы ни заподозрила, что он тоже чувствует удушье. Или поделится с ней этим ощущением.

За его спиной виднелся запущенный школьный двор. Отсюда не было заметно особой разницы между местностью по разные стороны кладбищенских ворот.

Люс решила согласиться.

— Только пообещай, что спасешь меня, если опрокинется еще какая-нибудь статуя.

— Нет, — ответил Кэм так серьезно, что разом свел на нет ее шутку. — Этого больше не произойдет.

Ее взгляд упал на то место, где пару дней назад они с Дэниелом оказались близки ктому, чтобы остаться на кладбище навсегда. Но мраморный ангел, опрокинувшийся на них, исчез, и о его существовании напоминал лишь пустой постамент.

— Идем, — позвал Кэм, увлекая ее за собой.

Они обходили разросшиеся кусты сорняков, и мальчик неизменно оборачивался подать ей руку, когда они перебирались через грязь.

Один раз Люс едва не потеряла равновесие и схватилась за какое-то надгробие, чтобы удержаться на ногах. Это оказалась большая отполированная плита, одна из сторон которой была оставлена необработанной.

— Оно всегда нравилось мне, — заметил Кэм, показывая на розоватый камень под ее пальцами.

Люс зашла с другой стороны могилы, чтобы рассмотреть надпись.

— Джозеф Майли, — прочла она вслух. — С тысяча восемьсот двадцать первого по тысяча восемьсот шестьдесят пятый. Храбро воевал с северными захватчиками. Пережил три пули и пятерых павших под ним лошадей, прежде чем обрести вечный покой.

Люс хрустнула суставами пальцев. Может, Кэму нравилось это надгробие, потому что его полированный розоватый камень выделялся среди россыпи серых? Или из-за замысловатых завитушек вокруг надписи? Она вопросительно изогнула бровь.

— Ну да, — пожал плечами Кэм. — Мне просто нравится, как надгробие рассказывает о его гибели. Так честно, понимаешь? Обычно люди не хотят углубляться в подробности.

Люс отвела взгляд. Это она знала чересчур хорошо, но уклончивой эпитафии на могиле Тревора.

— Подумай, насколько интереснее стало бы это место, если бы на надгробиях высекли причину смерти каждого.

Он указал на небольшую могилку чуть в стороне от места упокоения Джозефа Майли.

— Как ты думаешь, от чего она умерла?

— От скарлатины? — предположила Люс, подбираясь ближе.

Она скользнула пальцами по датам жизни. Похороненная здесь девочка была младше ее самой, когда умерла. Люс не хотелось задумываться о том, как это могло случиться.

Кэм, размышляя, склонил голову набок.

— Возможно, — признал он. — Либо так, либо при загадочном пожаре на сеновале, где юная Бетси невинно «прикорнула» вместе с соседским пареньком.