Она обернулась и подмигнула Люс.

— Заткнись, — попросила та.

— Я серьезно. На этих психов распространяются куда более жесткие ограничения, чем на остальных. Мы зовем их «кандальными».

Люс фыркнула над драматическим тоном новой знакомой.

— Твоя стрижка закончена, — сообщила она, пальцами распушив волосы Аррианы.

Смотрелись они действительно классно.

— Чудно, — откликнулась та, оборачиваясь к девочке.

Когда она взъерошила руками новую прическу, рукава ее свитера задрались, и на одном запястье Люс заметила черный браслет, усеянный рядами серебряных заклепок, а на другом — еще браслет, только выглядящий как… техническое устройство. Арриана проследила ее взгляд и ехидно вскинула брови.

— Я ж сказала, — напомнила она. — Чертовы психи.

Она ухмыльнулась.

— Ну, идем, закончу экскурсию.

Выбора у Люс не было. Она спустилась с трибун вслед за Аррианой, пригнувшись, когда один из грифов пронесся угрожающе низко. Ее спутница указала на заросшую лишайником церковь, крайнее справа школьное здание.

— Там вы можете увидеть наш передовой гимнастический зал, — объявила она, изображая гнусавый экскурсоводческий тон. — Да-да, на первый взгляд он выглядит как церковь. Раньше он ею и был. Мы здесь, в Мече и Кресте, вроде как угодили в ад для подержанных домов. Несколько лет назад тут объявился помешанный на гимнастике психиатр, разглагольствовавший о напичканных лекарствами подростках, разрушающих общество. Он пожертвовал уйму денег, так что церковь превратили в спортзал. И теперь сильные мира сего считают, что мы можем работать над нашими «фрустрациями» «более естественным и плодотворным образом».

Люс застонала. Она терпеть не могла физкультуру.

— Как я тебя понимаю, — посочувствовала ей Арриана. — Тренер Дианте — сущее зло.

Люс припустила рысцой, чтобы нагнать ее, и попала на школьный двор. В Довере он поддерживался в отличном состоянии, ухоженный и засаженный на равном расстоянии друг от друга аккуратно подстриженными деревьями. В Мече и Кресте он выглядел так, будто его плюхнули посередь болота да так и оставили. Ветви плакучих ив свисали до земли, стены заросли кудзу[2], а через каждые три шага под ногами хлюпало.

И дело было не только в том, как выглядит это место. Каждый глоток влажного воздуха завязал у Люс в легких. От одного лишь дыхания в Мече и Кресте ей казалось, будто она тонет в зыбучем песке.

— Архитекторы явно зашли в тупик, пытаясь обновить древние здания военного училища. В итоге мы и получили наполовину тюрьму, наполовину средневековую камеру пыток. И никакого садовника, — добавила Арриана, стряхивая с армейских ботинок липкую грязь. — Вот мерзость. О, а вон там кладбище.

Люс проследила взглядом за ее указующим перстом и увидела в дальнем левом углу двора, за общежитием, плотный покров тумана над отгороженным клочком земли. С трех сторон его обрамляла густая дубовая роща. Разглядеть само кладбище, ушедшее, казалось, под землю, ей не удалось, но до нее доносились запах гнили и стрекот цикад. На миг ей померещилось, что там мелькнули тени — но она моргнула, и тени исчезли.

— Кладбище?

— Ну да. Когда-то здесь располагалось военное училище, еще во времена Гражданской войны. Там они хоронили своих покойников. Жуткое дело. И, боже, — добавила Арриана, подражая южному выговору, — оно воняет до чертиков.

Она подмигнула Люс.

— Мы частенько там околачиваемся.

Люс взглянула на Арриану, чтобы убедиться, что она не шутит. Та лишь пожала плечами.

— Ну ладно, это было лишь однажды. И то после грандиозной заварушки.

Вот это слово Люс узнала.

— Ага! — рассмеялась Арриана. — Я только что видела, как зажегся свет. Значит, кое-кто все же дома. Что ж, Люс, милая, может, ты и бывала на интернатских вечеринках, но никогда не видала, как сносит крышу у ребят из исправительной школы.

— А в чем разница? — спросила она, пытаясь обойти тот факт, что она и в Довере ни разу не бывала на большой вечеринке.

— Увидишь, — посулила Арриана, чуть помолчала и обернулась к ней. — Заглянешь вечерком и посидишь с нами?

К удивлению Люс, девочка вдруг взяла ее за руку.

— Обещаешь?

— Но мне казалось, ты советовала держаться подальше от тяжелых случаев, — пошутила Люс.

— Правило номер два — не слушай меня! — Арриана рассмеялась и покачала головой. — Я общепризнанно безумна!

Она ускорила шаг, и Люс потащилась за ней.

— Погоди, а как звучало правило номер один?

— Выше нос!

Когда они завернули за угол шлакоблочного учебного корпуса, Арриана резко остановилась.

— Держись круто, — велела она.

— Круто, — повторила Люс.

Остальные ученики сбились в кучки вокруг задушенных сорняками деревьев близ Августина. Никто не выглядел особенно счастливым, болтаясь снаружи, но никто пока не собирался и заходить внутрь.

В Довере не много внимания уделяли форме одежды, так что Люс не привыкла к единообразию, создаваемому среди учащихся. Но с другой стороны, пусть даже каждый из здешних ребят носил черные джинсы, водолазку и свитер, накинутый на плечи или повязанный на поясе, оставались существенные различия в том, как он это делал.

Скрещенные на груди руки у кучки татуированных девиц были до самых локтей унизаны тонкими кольцами браслетов. Черные банданы в их волосах напомнили Люс некогда виденный фильм о девушках из мотоциклетной банды. Она взяла его в прокате, решив, что чисто женская банда байкеров — это круто. Теперь она встретилась взглядом с одной из девиц на том конце газона. Косой прищур кошачьих глаз с темной подводкой заставил Люс поспешно уставиться в другую сторону.

Парень с девушкой, держащиеся за руки, блестками вышили на спинах своих черных свитеров по черепу со скрещенными костями. Через каждые несколько секунд один из них притягивал другого ближе, чтобы чмокнуть в висок, в мочку уха, в веко. Когда они обнялись, Люс разглядела на запястьях у обоих браслеты следящих устройств. Они казались слегка грубоватыми, но было заметно, насколько они любят друг друга. Всякий раз, когда она видела, как вспыхивают колечки пирсинга в их языках, грудь Люс сжималась от одиночества.

Позади влюбленных стояла у самой стены группка светловолосых мальчиков. Каждый из них, несмотря нa жару, натянул свитер. У каждого под ним была строгая белоснежная рубашка с жестко накрахмаленным воротничком. Черные брюки самым краешком касались носков начищенных туфель. Из всех собравшихся во дворе учеников они показались Люс наиболее похожими на доверцев. Но внимательный взгляд быстро обнаружил их отличие от мальчиков, которых она знала прежде. От мальчиков вроде Тревора.

Просто стоя группкой, ребята излучали непривычную жесткость. Она читалась в их взглядах. Это трудно объяснить, но Люс внезапно поразило осознание того, что каждый в школе, совсем как она, имеет прошлое. У каждого есть тайны, которыми он не хочет делиться. Но она не могла понять, ощутила ли она себя от этого более или менее одинокой.

Арриана обратила внимание на то, как Люс разглядывает ребят.

— Все мы делаем, что можем, чтобы продержаться день, — заметила она, пожав плечами. — Но на случай, если ты не заметила, как низко кружат стервятники, — принюхайся, это место изрядно пованивает смертью.

Она уселась на скамейку под плакучей ивой и похлопала по сиденью рядом с собой, приглашая Люс присоединиться.

Та смахнула горку сырой, подгнивающей листвы, но, еще не успев присесть, заметила нарушение правил о форме одежды.

Весьма привлекательное нарушение.

Вокруг его шеи был обмотан алый шарф. Погода стояла довольно теплая, но поверх свитера он накинул еще и черную кожаную косуху. Возможно, дело было в том, что его шарф оказался единственным цветным пятном во дворе, но Люс не могла смотреть ни на что, кроме него. По сути, все остальное настолько меркло в сравнении, что на один долгий миг девочка даже забыла, где она.