Расчет Джейка оправдался, хотя и не совсем так, как он ожидал. Он надеялся наткнуться на кого-нибудь из хозяйственного магазина или со строительного склада (в обоих местах продавалась известь). Ему хотелось выяснить, покупал ли кто-то последнее время большое ее количество. Вместо этого он узнал, что примерно месяца полтора назад ограбили Гарольда, вломившись в его «Зерно и корма». Среди пропавших товаров была целая бочка извести. Вора не поймали, и никто не имел ни малейшего понятия о возможных виновниках.
Более тревожными были новости о том, что последнее время в городе появилось несколько чужаков. Пара бродяг, которые выглядели настоящими бандитами, с которыми никто не хотел связываться. Расспросив поподробнее, Джейк догадался, кто они такие. Одним из них был Рейф Мендес, мексиканский бандит, приметный своим седлом, вычурно отделанным серебром.
Другого пришельца звали Рено. У него на лице был длинный извилистый шрам, который поддергивал один из углов рта в вечной кривой усмешке. Это был горячий молодой стрелок, который хотел побыстрее прославиться и явно нарывался на смерть. Джейк слышал о нем. Рино старался потрясти мир своей цветистой руганью и быстрым пистолетом. И то, и другое было чревато бедой. Он вечно лез в драку и вечно стремился доказать, что может выдернуть пистолет быстрее любого, особенно уже прославившегося стрелка. Рино расспрашивал в городе о Джейке.
Но вот неувязка – по слухам, Рино прибыл в Санта-Фе всего неделю назад. Впрочем, он мог и раньше околачиваться поблизости, просто не показывал в город носа. Джейк не мог исключить его из числа подозреваемых в покушении на него с Тори, но, вообще-то, на Рино это было непохоже. Бандит был слишком тщеславным хвастуном, чтобы подкрадываться исподтишка. Нет, Рино жаждал славы, он предпочитал довести человека до открытой ссоры и пристрелить на глазах у толпы зрителей. Ему нравилось петушиться на людях, видеть в их глазах страх.
Джейк также сомневался, что Рино мог отравить скот. Это было злодеяние человека, желающего оставаться безымянным, а Рино требовал признания его побед, даже самых мелких.
Он был одним из тех молодых наглых бахвалов, которые делали зарубки на рукоятке своего пистолета за каждого убитого ими. Джейк подозревал, что Рено сделал себе много лишних зарубок, лишь бы казаться еще страшнее. По правде говоря, вряд ли Рино был так ловок с пистолетом, как хотел бы показаться.
Однако именно его чудовищное тщеславие делало его опасным, так что не обращать внимания на его присутствие в городе было бы глупо и опасно.
Хотя Джейк сомневался, что за покушением стоит Рино, он подозревал, что тот ищет его, чтобы устроить перестрелку, и надеется поставить еще одну зарубку на свой пистолет, сразив легендарного Джейка Бэннера. Этот молодой болван был еще одной заботой в растущем списке забот Джейка. Еще одной проблемой, с которой требовалось поскорее разобраться.
Для Тори войти в миссию после долгого отсутствия было все равно что вернуться домой, все равно что воссоединение: каждое лицо было ей знакомо и дорого, особенно окаймленные жестко накрахмаленными вуалями лица ее бывших сестер. Слезы жгли ей глаза, когда ее снова и снова обнимали и снова принимали в свою среду и свои сердца. После жестокого отвержения ее некоторыми горожанами эта теплая и сердечная встреча была ей вдвойне дорога.
Сердце ее распирало от счастья. Она отдавалась очистительному покою службы, и груз забот на ее тонких плечах становился легче. Когда-то она находила единственное утешение в молитве и поклонении Творцу всего сущего. С искренней признательностью вознесла она хвалу за выздоровление матери и любовь, которую обрела с Джекобом.
Когда Джейк вернулся в миссию, чтобы везти Тори домой, он нашел ее в прилегающем дворе, окруженной детьми. Лицо ее светилось радостью и покоем, и Джейк ощутил укол зависти оттого, что ее вера и эти дети так легко смогли дать ей такое абсолютное удовлетворение. Он редко приносил ей покой, скорее, давал ей любовь, страсть, гнев, неудовлетворенность, а последнее время и тревогу. Молча наблюдая сейчас за ней, он понадеялся от всей души, что еще дал ей счастье.
Совершенно не обращая внимания на свое красивое платье, Тори стояла на коленях прямо в пыли и показывала мальчишкам, как бросать камешки. Неподалеку переминались с ноги на ногу группка хихикающих девочек. Они старались привлечь ее внимание.
– Сестра Эсперанса, подойдите к нам! Вы обещали покрутить нам веревку, чтоб попрыгать!
– Минутку, – заметила Тори. – Вы, малышки, должны научиться терпению. Мальчики попросили первыми.
Джейка поразило, когда он смотрел на Тори с детьми, как хорошо она с ними управляется – так терпеливо, заботливо и ласково. Он видел, как любовь, освещавшая ее лицо, отражалась в ясных глазах подростков, собравшихся вокруг нее. Он видел доверие на лицах ребятишек, ловивших каждое ее слово.
И перед его мысленным взором предстал образ Тори с их детьми, его и ее. Она будет чудесной матерью, в этом он не сомневался. Эта мысль вызвала у него на губах легкую улыбку.
Одно тревожило Джейка: он не был уверен, что из него выйдет хороший отец. С того времени, когда он помогал воспитывать и опекать Тори, словно прошла целая жизнь. Эти годы скрылись в дымке прошлого, которое часто казалось ему неясным сном. Столько всего случилось между тем временем и этим… Он сильно переменился сам. Найдется ли у него теперь столько терпения и юмора для собственных детей, сколько у него было, когда он учил Тори? Или он станет отцом суровым и властным, взяв за образец обращение его отца с ним?
Тори удачно выбила камешек, и мальчишки загалдели, радуясь ее успеху. Но внезапно их высокие голоса стихли, и Тори смутилась. Подняв глаза, она увидела, как они замерли и страх появился в их глазах, устремленных «Дуда-то ей за спину. Даже девочки замолчали и с тревожным видом сгрудились вместе. Медленно обернувшись, Тори с облегчением увидела, что причиной их настороженности был Джейк. Улыбка озарила ее лицо, и она протянула к нему руку, приглашая подойти поближе:
– Ninos, – весело воскликнула она, отмечая про себя, как внимательно они наблюдают за – ним, как оценивают их глаза его рост, ширину плеч, плавную походку и особенно устрашающий пистолет, висящий у него низко на бедре. Они, казалось, задержали дыхание, когда Джейк протянул ей руку и поднял ее на ноги. Оставив свою руку в его ладони, она спокойно проговорила:
– Подойдите познакомиться с miesposo,ninos[1]. Это Джекоб Бэннер, мой муж, о котором я вам рассказывала.
Долгую минуту никто из детей не двинулся, все только, оцепенев, молча разглядывали Джейка. Затем шестилетний Томас храбро выступил вперед и мужественно протянул руку Джейку.
– Muchoqusto,senor[2], – с достоинством произнес он, лишь голос у него слегка дрогнул. – Меня зовут Томас.
Джейк сдержал улыбку и, опустившись на уровень Томаса, пожал неуверенную ручонку мальчика.
– Elqustoestmio[3], Томас, – сказал он в ответ на приветствие. – Рад познакомиться с тобой.
– Томас становится очень хорошим игроком в камешки, – объявила Тори. Джейк чуть не фыркнул, когда Томас гордо выпрямился при этой похвале, его маленькая грудь выпятилась, как у бантамского петушка.
Обращаясь к Томасу и другим детям, наблюдавшим за этой сценой, Тори сказала:
– Меня научил играть в эту игру Джекоб. Я до сих пор не могу его побить в ней.
Мальчишки прямо пожирали Джейка взглядом, теперь в их широко открытых глазах загорелось восхищение.
– Неужели? – повторили они хором.
Джейк ухмыльнулся и несколько растерянно пожал плечами.
– Это правда, – фыркнул он. – Как вы думаете, может, стоит дать ей выиграть разок, чтобы она почувствовала себя лучше? – спросил он, как будто серьезно хотел получить их совет.
