Мы смотрели друг на друга, разговаривая без слов. А потом он склонился ко мне и прижался к моим губам. Я, обхватив его за шею, прильнула к нему. Мы целовали друг друга с яростью, до боли кусая губы друг друга. Изливая всю тоску и радость, всю боль и счастье…

— Анютка, — прошептал он, — Как я люблю тебя…

Он, обхватив моё лицо руками, посмотрел мне в глаза.

Малышка, словно чувствуя присутствие рядом отца, толкнула меня в живот.

— Ой, — я приложила к нему руку.

— Что? Тебе больно? — Вадим с ужасом уставился на меня.

— Нет. Твоя дочка пинается — улыбнулась я.

Вадим непонимающе посмотрел на меня, — Дочка?

— У нас будет дочь. Ты рад?

Вадим посмотрел на меня, а потом обхватил меня руками, прижимая к себе, осыпая поцелуями мои руки и лицо.

— Ты ещё спрашиваешь? — улыбаясь, сказал он, — Можно? — Вадим осторожно прикоснулся к моему животу.

Я, улыбаясь, кивнула. Рука прижалась ко мне. Дочка опять толкнула в живот.

— Я почувствовал… — Вадим посмотрел мне в глаза.

Я, улыбаясь, смотрела на моего мужчину. Вряд ли в этот момент на свете можно было найти более счастливую женщину, чем я.

В следующую секунду он доказал мне, что можно быть ещё счастливее…

— Ты выйдешь за меня замуж?

Аня

В своих романтических грёзах я миллион раз представляла тот день, когда он сделает мне предложение. В моих фантазиях неизменно я, вся такая воздушная и ослепительно красивая, стояла в развевающемся платье, которое, под порывами ветра, нежным облаком окутывало мой стройный стан.

Реальность оказалась далека от фантазии. Ни разу я не представляла, что в этот момент я буду валяться на больничной койке в ночнушке с принтом из синих васильков и с возвышающимся надо мной животом, задрав ноги на две, сложенные одна на другую, подушки.

Но… Те эмоции счастья и восторга, которые я испытала сейчас, с лихвой превосходили все мои фантазии. Я была счастлива и я была с ним. И мне было абсолютно наплевать на то, как я выгляжу в этот момент!

В больнице я провалялась почти три недели. Я собирала вещи, периодически присаживаясь на стул, чтобы перевести дух. Я взглянула на часы. Дядя Женя уже наверняка приехал за мной. Вадим улетел обратно в Москву. Его разочарованию не было предела, когда на его попытки взять меня с собой, Вера Степановна ответила категорическим отказом.

Мы постоянно созванивались с ним, но это было не то же самое, что быть рядом… Я считала дни до его возвращения.

— Готовы? — санитарка вошла в палату и подхватила мои сумки.

— Да, — я согласно кивнула.

Вадим

Тренер согласился отпустить меня на три дня. Поэтому я сам поехал за Анюткой. Когда она вышла в холл, я пошёл ей навстречу и обнял.

— Вадим! — моя малышка обхватила меня за шею руками, — Ты же сказал, что только через неделю приедешь.

— Я не мог больше ждать, — я зарылся лицом в её волосы.

Вы когда — нибудь возвращались домой после долгого отсутствия? Вы чувствовали эту радость и покой, когда переступали порог своего дома? То же самое чувство испытывал я сейчас, когда держал в руках моих малышек.

— Вадим, ты же знаешь, что Пушистик не любит этот корм, — Анютка осуждающе смотрела на меня.

— Пусть довольствуется тем, что есть, — усмехнулся я.

— Плохой, плохой папочка. Да, моя красавица? — заворковала Анютка над кошкой.

Я закатил глаза и вышел из кухни. Можно подумать, это Анютка, а не я подобрал это создание на улице.

Рыжая предательница Бестия не только игнорировала моё присутствие, она ещё и шипела на меня всякий раз, когда я приближался к Ане. Меня это забавляло, а Аня расстраивалась и взывала к кошкиной совести.

Неблагодарное животное однажды даже попыталось напасть на меня, когда я в очередной раз выкинул её за дверь спальни.

— Вадим, пойдём спать. Я устала, — Анютка побрела в спальню. Я, с трудом обойдя её, вышел вперёд и откинул одеяло.

— Ложись, малыш.

Моя девочка заснула в моих руках. Я смотрел на неё, не веря своему счастью. Казалось, что стоит мне выпустить её из своих объятий и моё сокровище исчезнет. От одной мысли об этом меня бросало в дрожь. Никогда никому и ничему я больше не позволю встать между нами.

Я осторожно, стараясь не разбудить Анютку, приложил ладонь к её животу и закрыл глаза. Я чувствовал свою маленькую дочь и умирал от счастья.

Вадим

— Ань, может всё-таки в больницу поедем? — я, нахмурившись, посмотрел на неё.

— Я не хочу валяться там, как овощ, — недовольно поморщилась она и протянула мне руку, — Помоги мне встать.

Я, взяв её за руку, подхватил другой рукой под спину. Моя любимая девочка. Последние дни давались ей особенно тяжело.

— И валялась бы. У тебя срок через неделю.

— Не хочу, — она сердито посмотрела на меня, — Я и так из больницы два месяца не вылазила.

Я вздохнул, спорить с ней было бесполезно. На время моего отсутствия дома, с ней жила её мама. Я не мог позволить ей оставаться одной.

— Вадим, — донёсся до меня её голос из кухни, — А что, фисташкового мороженного больше нет?

— Малыш, если хочешь, я схожу куплю, — ответил я.

— Не надо, — сердито буркнула она и, усевшись в кресло, стала ковырять ложкой пломбир.

Я, улыбаясь, смотрел на неё. Анютка вздохнула и посмотрела на меня.

— Вадим… Я все-таки хочу фисташковое.

Аня

Я проснулась от ноющей боли в животе. Сев на кровати, я замерла. Боль отступила и я снова улеглась, прижавшись к Вадиму и спрятав лицо у него на груди. Новый приступ боли опять скрутил живот.

— Вадим, — я потрясла его за плечо.

— Что? — он непонимающе посмотрел на меня.

— Началось…

Вадим

Это были самые долгие четыре часа моей жизни. Я метался по первому этажу роддома и не находил себе места. С интервалом в десять минут, я заёбывал звонками женщину из справочной службы. До тех пор, пока её терпение не лопнуло и она не потребовала продиктовать ей номер моего телефона, заверив, что позвонит и сообщит мне сразу, как только будут новости.

Я наверное в миллионный раз посмотрел на часы. Стрелки, казалось, замедлялись с каждой секундой, медленно скользя по циферблату.

Это пиздец. Мысли, одна страшнее другой, помимо моей воли, лезли мне в голову. Я опять набрал номер справочной.

— Девушка, это опять я…

Аня

— Ну вот. Поздоровайся с дочкой, — Вера Степановна положила мне на грудь мой маленький орущий комочек счастья. Малышка морщила личико и возила сжатыми кулачкам по моей груди.

Я плакала и прижимала её к себе. Моя маленькая. Моя доченька. Моё сокровище…

Вадим

Когда я уже был на грани помешательства, мобильник ожил в моей руке.

— Да! — почти проорал я в трубку.

— Девочка. Три девятьсот сорок, пятьдесят четыре сантиметра. Поздравляю!

Я вошёл в палату и заворожённо уставился на мою Анютку, на руках которой лежала наша дочка.

Аня подняла голову и, посмотрев на меня, улыбнулась, — Иди сюда, — прошептала она.

Я подошёл и опустился перед ней на колени.

— Держи — Аня положила дочь мне на руки.

Не знаю, что там ощущают другие мужчины, которые впервые держат на руках своего ребёнка. Я ощущал счастье и страх, что если пошевелю хоть пальцем, то причиню боль своей малышке. А ещё мне казалось, что у меня десять рук и все они — левые…

Я замер, стараясь дышать через раз.

— Не бойся, она не сломается, — улыбнулась Аня.

Не бойся… Как же! Сказать легче, чем сделать…

Когда Анютку выписали из больницы и медсестра торжественно вручила мне дочь, я ощущал себя так, словно меня, по меньшей мере, наградили «Золотым мячом».