На следующий день все повторилось. И на следующий. И на следующий.

Разве что начиная со второго дня половина работников стала навешивать на прокопанные сплошные линии траншей взводные опорные пункты, куда будут отходить взводы в случае прорыва немцев через их позиции, увязывать их траншеями в ротные опорные пункты, и уже их — в батальонные узлы обороны — немцы только начинали эту работу, особенно на западных и восточных обводах, а с юга даже не приступали.

Повсюду готовились позиции для минометов и пулеметов — мы захватили в Полтаве более трех сотен минометов и десятки тысяч мин, так что пострелять было из чего — около сотни минометов мы приспосабливали к обороне — практически в каждом пехотном взводе был миномет калибра 81 миллиметр. И еще по шесть пулеметов — половина наших, половина — немецких. Ух, постреляем…! Наблюдательные пункты, пункты управления секторов, тыловой пункт управления — комбат и его подчиненные шпарили по методичке, составленной для командиров среднего и высшего звена. Хорошо хоть не предполагалось наступать, поэтому можно было не заботиться о последовательности перемещения наблюдательных и командных пунктов — запасные-то, как и порядок отхода на них в случае прорыва немцев — это мы, конечно же, готовили.

И в дальнейшем уже войска дополняли эту систему траншей выносными позициями для флангового огня, ступеньками и лестницами для быстрого выхода наверх, перекидными мостиками для пропуска поверху контратакующих подразделений, плетнями, которые бы максировали отдельные участки и амбразуры от наблюдения — боец защищает не свой окоп, а местность вокруг, соответственно, ее надо как следует оборудовать, чтобы по ней скрытно перемещаться, и окоп — лишь часть этого оборудования, пусть и основная.

В итоге от внешнего обвода к городу шли пять оборонительных линий по три-четыре сплошные траншеи каждая, и на первых двух были оборудованы взводные и ротные опорные пункты, а на первой они были уже увязаны в батальонные узлы обороны, так что работ еще хватало, но нам было где встретить врага. Правда, удаление между первой и второй линиями позволяло части немецкой артиллерии вести огонь без перемещения на новые позиции — они бы доставали, пусть и на пределе возможностей. Но как минимум половине артиллерии все-равно пришлось бы переместиться вперед — а это минимум три часа потерянного времени. А уж о необходимости тратить время на наблюдение и разведку последующих линий обороны и говорить не приходится — а это снова потеря времени. Причем все эти траншеи соединялись ходами сообщения, пересекались отсечными и дополнялись ложными траншеями, которые отличить с воздуха от настоящих было очень сложно, так что немцам придется учитывать и их в своих расчетах атак — тратить снаряды, бомбы, выделять наряд сил на их захват — "легким" движением лопат немецкие усилия распыляются на большее количество объектов, чем требуется на самом деле. Отсечные траншеи рылись наискосок относительно основных линий обороны и предназначались для того, чтобы остановить распространение прорвавшегося противника вбок, а также для флангового огня либо контратак — в них можно быстро перебросить подразделения, которые и охватят фланг наступающих — не только сбоку, и но и спереди-сзади.

Сооружались укрытия и для техники. Были оборудованы километры путей скрытного прохода — прежде всего прячась за скатами холмов, перелесками, по дну балок, загаченных жердями и бревнами. Две тысячи подготовленных площадок для пулеметов и СПГ, десятки окопов для техники, минометных позиций. И дополнительно — прежде всего на танкоопасных направлениях — копались противотанковые ямы, рвы, контрэскарпы — все, чтобы заставить немецкие танки начать поиски обходных путей, повернуть борт к позициям артиллерии и самоходок, танков и БМП. И получить свое.

Жратвы было море, поэтому кормили работников на убой — все-равно не прокормим всю ту скотину, что немцы согнали для отправки в Германию и своим войскам, да и с округи местные жители пригнали еще столько же — "Чем отдавать немцу, лучше пусть Мир поест досыта". Котлов для готовки не хватало — их вертели на местных заводах из листового железа, еду и воду развозили по позициям в деревянных бочках, обложенных соломой, чтобы дольше были горячими. Одну такую "бочку" раздолбал незадачливый немецкий летчик, его сбили зениткой, а работники почти до смерти забили черенками от лопат — подоспевшие дружинники вытащили уже полуживое тело, которое сдали медикам — может, вытянут, а нет — так хоть потренируются, пока есть время. Посуды не хватало — ели по очереди.

А пока копали следующие линии, в первых уже обживались бойцы — обустраивали бойницы, брустверы, обкладывали их дерном и масксетью, делали ниши для боеприпасов, лисьи норы, чтобы пережидать обстрелы и бомбежки, ямы дзотов обшивали бревнами и досками, клали несколько накатов бревен. Ставили километры колючки, закапывали десятки тысяч мин — спасибо немцу. Уже на четвертый день на расстоянии в пять-десять километров от города вся местность начинала представлять собой сплошную оборонительную позицию.

В оборону помимо нашей техники встраивали также трофеи — как немецкие зенитки, так и десяток Тигров, что немцы начали сгружать с железнодорожных платформ да так и не успели — спустили пока только два Тигра и на одном начали менять транспортные — более узкие — гусеницы на нормальные, более широкие, на которых этой махине можно хоть как-то передвигаться по бездорожью. Так что более тридцати дополнительных стволов калибра 88 миллиметров теперь будут стрелять по своим создателям — с учетом этих стволов плотность ПТО выходила как раз по два-три ствола на километр обороны вокруг города. И это только "нормальной" ПТО, к ней еще добавлялись по шесть орудий БМП и почти двадцать гранатометов и СПГ. Так что была надежда не допустить немецкие танки до города и аэродрома, причем от последнего надо бы держать фронт километров на пять минимум, чтобы немцы, установив свои гаубицы даже на пару километров вглубь своей территории, стреляли бы на приличных для большинства орудий дальности — тут важен прежде всего повышающийся разброс. А если еще удастся не прощелкать арткорректировщиков — что наземных, что воздушных — они будут стрелять к тому же вслепую, по квадратам. Конечно, что-то повредят, но ущерб будет гораздо меньше. На всякий случай мы начали готовить еще одну полосу, ближе к городу — без авиатранспорта нас задавят.

Немец не шел. Ну а тогда может вон тама немного выдвинем вперед…? как при Петре… — и стали выдвигаться вперед новые позиции, которые, как зубья, расчленяли слитный фронт на ряд отдельных участков для атаки. Даже назвали их не опорными пунктами, чем они по факту и были, а редутами. А историки позднее окрестят эти события "Вторая Полтавская битва".

А в самом Киеве мы все-таки получили свой "Сталинград", пусть и в уменьшенном виде. От Полтавы еще бы девяносто километров на юго-запад — и уже Днепр, Кременчуг. Но тут мы до него не дошли — только передовыми отрядами, да и то ненадолго. А вот до Киева, стоявшего также на Днепре, от Полтавы было почти триста километров на запад-северо-запад — южнее него река делала поворот на юго-восток. В него мы вошли с севера, со стороны Чернигова.

Немцы смогли захватить Киев лишь летом сорок второго. Поначалу, как я понимаю, у них все шло как и в моей истории, хотя и далеко не гладко — так, именно на южном фланге находился Перемышль — первый город, освобожденный советскими войсками во время Великой Отечественной войны — 22го июня немцы его захватили, 2Зго наши его освободили. Да и потом — на целую неделю немцы застряли в треугольнике Дубно-Луцк-Броды, где наши устроили им грандиозное танковое сражение — с нашей стороны в нем участвовало свыше трех тысяч танков, со стороны немцев — восемьсот танков и штурмовых орудий. Потом были бои в укрепрайонах, находившихся к западу от Киева. Новоград-Волынский УР, длиной 120 километров, находился в 200 километрах на запад от Киева, а Коростеньский длиной 182 километра — в 150 километрах на запад-северо-запад.