— Я только надеюсь, что завтра утром он не вскочит с постели, иначе вам сразу же придется улететь домой.

— Не думаю, что на данный момент существует такая опасность. А вы?

— Честно говоря, я тоже, — с довольным видом ответил он и взглянул на нее, направляясь к ближайшему ресторану.

— Кстати, как там дети?

— Прекрасно. Они знают, что вы здесь, поскольку видели вас в новостях, но у меня не было времени сказать им, что я встречался с вами.

Мел помолчала.

— Может быть, этого и не следует говорить.

— Почему? — удивился он.

— Возможно, они станут нервничать. Дети чрезвычайно чувствительны. Я знаю это по своим. Особенно Джесс. Вал всегда занята собственными мыслями. Но Джессика чувствует, что случится дальше.

— С Пам тоже такое бывает.

— Именно ее я имела в виду. А у нее и так хватает трудностей в жизни, чтобы еще волноваться из-за меня.

— Почему вы считаете, что она станет волноваться?

— А вы подумайте сами. За последние два года весь ее мир встал с ног на голову, но она знает, что у нее есть вы. И, по ее мнению, нет женщины, с которой ей пришлось бы соперничать из-за вас. А затем на сцене появляюсь я и сразу же становлюсь реальной угрозой.

— А почему вы так думаете?

— Я — женщина. Она — девочка, а вы — ее отец.

Вы принадлежите ей.

— Мой интерес к кому-то не изменит этого.

— В каком-то смысле это возможно. Я уверена, до смерти жены ваши взаимоотношения с Пам были иными. У вас для нее оставалось меньше времени, вам надо было заниматься другими вещами. Теперь вы вдруг стали почти полностью принадлежать ей. Ее не очень-то порадует, если все станет как прежде из-за какой-то незнакомки.

Он с задумчивым видом остановил машину перед небольшим итальянским рестораном.

— Я никогда не думал об этом. Возможно, мне следует более осторожно разговаривать с ней.

— Я тоже так считаю. — Она усмехнулась. — Черт возьми, через несколько дней вы не захотите увидеть меня. Я постоянно являюсь перед вами в самом худшем виде. После нескольких бессонных ночей я начинаю рассыпаться на части.

— Это случается со всеми.

— Но только не с вами, как мне кажется. Вы прекрасно держитесь, несмотря на усталость.

— У меня тоже есть предел возможностей.

— И у меня тоже, но я подошла к нему два дня назад.

Они вошли в ресторан, и метрдотель проводил их к тихому столику.

— Вина, Мел? — Но она отрицательно покачала головой.

— Я усну над тарелкой. — Она засмеялась и заказала бифштекс. Чувство голода притупилось, но Мел знала, что протеин пойдет ей на пользу. Они с удовольствием принялись за еду, мило беседуя, ее поражало, как спокойно ей рядом с ним. Разговор расслаблял и возбуждал одновременно. — Вы — настоящий подарок судьбы. Вы знаете это?

— Мне это нравится.

— Все совсем не так, как я предполагала, когда приехала в Лос-Анджелес.

— Знаю. — Он улыбнулся. — В данный момент вы рассчитывали быть на Бермудских островах.

— А какой сегодня день? — Она потеряла счет времени и даже ни разу не позвонила дочкам с момента приезда в Лос-Анджелес, но знала, что они все поймут. В любом случае девочки уехали на Кейп-Код на выходные. Ей казалось, что она в Лос-Анджелесе уже несколько недель, и вся ее жизнь переместилась сюда.

— Мне жаль, что у вас сорвалась поездка на Бермуды, Мел.

— А мне — нет. — Она честно посмотрела ему в глаза. — Мне больше нравится быть здесь.

Он не знал, что ответить, поэтому взял ее за руку.

— Я рад. Я счастлив, что вы снова со мной. Мел.

Жаль только, что вам приходится так много работать.

— Это небольшая плата за возможность видеть вас.

— Уверен, что у президента другое мнение.

Они оба стали серьезными, затем Мел с сожалением взглянула на часы. Ей пора было возвращаться на работу. Питер предложил отвезти ее обратно в больницу и подождать там, но она запротестовала.

— Я вполне могу взять такси.

— Я уже сказал вам: пока вы здесь, я — ваш шофер. — Затем он смутился:

— Если вы только не имеете ничего против…

На этот раз она коснулась его руки:

— Мне очень нравится.

— Вот и хорошо.

Он заплатил за ужин, и они поехали обратно в центральную городскую больницу. Они прибыли вовремя, и Мел сообщила телезрителям в Нью-Йорке, что у президента немного поднялась температура, но этого следовало ожидать. А спустя полчаса Питер отвез ее обратно в гостиницу и уехал, пообещав на следующее утро в это же время заехать за ней. Она, как и накануне, поднялась в номер и забралась в постель, но долго не могла заснуть. Пока она лежала без сна, зазвонил телефон.

— Алло? — Она испугалась, что сейчас сообщат плохие новости о президенте.

— Это я. — Звонил Питер, и Мел вздохнула с облегчением. — Прошу прощения, если напугал вас.

— Все в порядке. Что-нибудь случилось?

— Нет. — Он помялся. — Я просто хотел сказать, что вы — потрясающая женщина. — Он сам поразился своим словам и почувствовал, как у него Сильнее забилось сердце.

Мел села в постели, взволнованная его признанием.

— Я подумала то же самое о вас в прошлый свой приезд.

Он почувствовал себя неловко, а Мел улыбнулась.

Они некоторое время поболтали, потом положили трубки, возбужденные, испуганные и счастливые, как два ребенка. Они оба крошечными шагами приближались к рискованной ситуации, но было уже слишком поздно поворачивать назад, хотя такое неуравновешенное состояние становилось опаснее с каждым днем, и ни один из них не знал, что будет, когда она вернется в Нью-Йорк. В данный момент им обоим нравилось идти вдоль опасной грани.

— Доброй ночи, Мел, увидимся завтра…

Лежа в темноте и пытаясь заснуть, Мел все еще слышала его голос, звучащий у нее в ушах, и она вновь чувствовала себя такой молодой…

На следующее утро Питер опять заехал за Мел в гостиницу и отвез ее в больницу, где ей сообщили, что президенту намного лучше. И впервые за несколько дней у нее выдалось несколько свободных минут в середине дня, и, поддавшись внезапному порыву, она позвонила в кардиологическое отделение и спросила, можно ли ей навестить Мари. Мел поднялась на лифте на шестой этаж и застала девушку сидящей в постели. Она по-прежнему была бледна, но лицо у нее перестало казаться осунувшимся. Мелани обратила внимание на некоторую одутловатость, вызванную лекарствами, но глаза у нее оставались ясными, и девушка обрадовалась, увидев Мел.

— Что вы делаете здесь? — Она удивленно посмотрела на Мелани, когда та вошла в палату.

— Я пришла навестить вас. Вот уже несколько дней я дежурю в холле из-за президента.

Мари понимающе кивнула.

— Это ужасно. Ему хоть немного лучше?

— Да. Но он еще не выкарабкался. — И вдруг поняла, что выразилась нетактично, поскольку Мари тоже не совсем оправилась после операции. Она ласково улыбнулась ей. — Ему не так повезло, как вам, Мари.

— Это потому, что он не пациент Питера Галлама.

Глаза у нее засияли, когда она произнесла его имя, и Мел, наблюдавшую за ней, вдруг осенило. Питер Галлам стал чем-то вроде Бога для этой девушки.

Мел почувствовала, что Мари влюбилась в него. Это было вполне естественно, учитывая, что он спас ей жизнь. Но, только когда немного позже в палату вошел Питер и вспыхнул, увидев Мел, она заметила кое-что еще. Замечательное общение доктора и пациентки. Он присел возле кровати Мари и заговорил с ней своим тихим, успокаивающим голосом, и создалось такое впечатление, как будто в комнате не осталось никого, кроме них.

Мел внезапно почувствовала себя лишней и вскоре вышла, вернувшись к толпе представителей прессы, все еще кружившей в холле. И она не видела Питера до тех пор, пока он снова не повез ее ужинать в ресторан. Как и в предыдущий вечер, у нее был двухчасовой перерыв, затем она должна была вернуться в больницу к восьми часам, чтобы провести одиннадцатичасовой выпуск новостей. В машине она заговорила с ним о Мари.