С моего дня рождения прошло уже целых три года. Ох, как же сильно мне надоело это недержание, вы бы знали. Теперь я полностью понимаю маленьких детей, что вечно плачут и кричат. Мне кажется, они просто жалуются вам на свою жизнь, что совсем не сахар.

Как человек, привыкший отмечать своё день рождение, хотя бы тортиком, я сильно негодую данным фактом, что здесь, по-видимому, о таком празднике даже и не слышали. За всё проведённое в этом мире время я чувствовал витавший в воздухе дух праздности лишь раз пять.

В первый раз это было, когда я наконец смог научиться ходить в свои первые семь месяцев жизни. Тогда отец даже отпросился с работы, дабы провести со мной и гостями весь оставшийся день.

Ещё три я прочувствовал на каждую зиму с моего рождения, когда богиня спускалась в наш мир, дабы благословить людей удачей на весь последующий год. Через окна я видел, как улицы приукрашивались маленькими лентами огоньков, что сильно походили на гирлянды, а также милыми игрушками. Если сравнивать с прошлым миром, это что-то смутно похожее на новый год, только без ёлки, мандарин и Деда Мороза. Самым радостным событием в этот день был приход Сильф, что в облике кошки прокрадывалась ко мне поговорить. Из её рассказов я узнал, что Сильф, разделяя своё сознание, появляется в каждой церкви, вселяясь в девушек, которых жители называли крупицами света. Мои же расспросы о магии и мире вокруг кончались словами, что мне ещё рано об этом знать. Но немного Сильф всё же решила рассказать мне о основах, дабы я от неё отстал со своими глупыми расспросами. Как оказалось, манна в этом мире начинает собираться в теле человека лишь к десяти годам, концентрируясь в малое ядро, что неспешно растёт, и только по достижению шестнадцати лет сжимается в полноценное туманное ядро. Но так как я особенный из-за энергии Сильф в моём теле, мой организм уже с самого рождения начал собирать манну. К сожалению, или к счастью, хоть моё ядро и наполняется нужной для создания энергии раньше, оно не сожмётся, продолжая собирать манну всё так же до шестнадцати лет, что ограничивает мои грязные помыслы, хомяк меня грызи.

Ну и последний праздник, пламя которого и не думает угасать, это моя радость легкодоступности к женскому телу. А точнее к телу моей мамы. Вы только представьте, как кайфово играть с её упругими грудями, получая в ответ лишь умилительные улыбки и смех. Конечно я начал пользоваться своим положением по полной, сразу же выполнив многие из своих желаний, о которых в прошлой жизни мог лишь мечтать. И вот сегодня, с желанием откусить ещё кусочек от этого сочного пирога, я, весело вскочив с кровати, побежал на кухню, откуда доносилось тихое мамино пение и манящий запах еды.

Выбежав из спальни, я, весело шаркая маленькими ножками по пушистым шкурам монстров, что были сшиты в гигантский ковёр на пол дома, который захватил себе прилично ещё и на кухне, увидел маму, стоящую у плиты. Не думая, я нацелился на мамины ляжки, что за прошедшие года ни на каплю не ухудшились, став лишь сочнее, слегка покрывшись жирочком, почти не скрывая упругих мышц. Отметив с сожалением, что сегодня на маме была отцовская футболка, что прикрывала ягодицы, и передник, я, пробежав мимо гигантского обеденного стола, с разбегу влетел в мягкие ляжки, застряв в них лицом.

— Что это тут за негодник? — Спросила мама, слегка раздвинув ноги и поджав груди рукой, посмотрела на меня.

— Я пришёл за своими сокровищами! — Радостно выкрикнул я, обхватив мамины ляжки руками, посмотрел наверх, где упёрся в суровую реальность шорт, что скрыли главную женскую прелесть. Мою прелесть!

Словно смеясь надо мной, несколько тёмно-синих волосиков выглядывало из-под коротких шорт, ещё сильнее подогревая интерес. Следом мой взгляд скользнул под футболку, откуда было видно две сочно придавленные друг к другу рукой дыньки.

— Потом их заберёшь, а пока давай иди умойся, я тебе покушать наложу. Тебя ждут ленивые вареники с мёдом, сладенький — Погладив меня по голове, смеясь, заявила мама.

— Угх, сейчас буду! — Оторвавшись от загипнотизировавших меня шорт, я кабанчиком метнулся в ванну, чувствуя на себе тёплые лучи солнца, что слегка грели моё тело, когда я пробегал мимо окон.

Забежав в ванную, я быстро умылся из бадьи, что была наполнена водой из магического ядра и подогрета огненным ядром. Усмехнувшись туалету, что почти не отличался от того, что я использовал в прошлой жизни, разве что вместо канализации были какие-то сложные руны, что впитывали в себя все фекалии, не оставляя даже запаха. Подпитывает же руны какое-то ядро, всё забываю его название, ну да и не важно. Меня ждет завтрак!

Чувствуя утренний бунт организма, вернувшись на кухню, что была соединена с залом, я запрыгнул на высоченный стул, с нетерпением наблюдая, как мама поливала ленивые вареники мёдом.

— Какой ты шустрый! — Подходя ко мне, похвалила меня мама, ставя тарелку передо мной, следом наливая стакан молока. — Ты ведь не откажешься от маминого молочка? — Спросила Мария, ставя стакан передо мной.

— Мам… оно ведь не твоё… — Задумчиво протянул я, принимая стакан молока.

— А чьё же тогда? — С доброй ухмылкой спросила мама.

— Коровкино? — Слегка смутившись, ответил я, поглядывая на стакан молока.

— Не-а, на этот раз я успела сходить в церковь и взять для тебя молочка святых дев. Говорят, оно помогает вырасти сильным и крепким. Даже всякие злые болячки лечит, — С неуловимой ноткой грусти проговорила Маша, смотря на мою грудь, что была покрыта следами от зубов.

— Как сходим в церковь, поблагодарю их. — Весело ответил я, предвкушая сладкий вкус, что присущ всем женским жидкостям в этом мире.

«Нужно будет расспросить Сильф по больше о её вере…» — Подумал я, наслаждаясь сладкими варениками.

— Не спеши ты так. Неужели настолько вкусно? — Спросила мама, накалов себе на вилку один из вареников, что быстро таяли в моей тарелке.

— Офень. — Проговорил я с набитым ртом, наблюдая, как мама аккуратно скушала вареник, облизав испачканные мёдом губки.

— И вправду… — Протянула она. — Всё же, по рецепту тёти Алин они намного вкуснее…

Смотря на задумчивое личико мамы, я вновь нечаянно зацепился взглядом за шрам, что расположился горизонтально на её левой щеке под глазом. Задумавшись, кто же его мог оставить, я перевёл взгляд на шею, где был ещё один. Под одеждой их ведь ещё больше… пару на левом плече, один длинный на боку. Даже мои любимые сисечки четвёртого размера слегка пострадали, теперь имея маленький белый шрам под левой грудью. А крестообразный шрам на животике… бррр, аж мурашки по телу выскакивают, что же произошло с мамой. Хорошо, что они почти расправились и создают маме некую ауру бывшей авантюристки, совершенно не посягнув на её женскую обаятельность.

«Ну вот кто пустил на поле боя это чудо?» — Спросил я сам себя, глядя на задумчивое мамино личико, что делала себе пометки в маленьком блокноте. С ростом в сто шестьдесят девять сантиметров, если отец мне не соврал, я думаю, она могла бы быть скрытником? Тёмно-синие волосы, наверное, очень помогали ей прятаться в тени. Жаль только, она не рассказывает про свою жизнь авантюристки, оставляя всё на силу моей фантазии. Думаю, проиграв монстру, она получила психологическую травму.

— Арт, не витай в облаках. — Застав меня врасплох, растрепав угольно-чёрные волосы, сказала мама. — Сходи пока за книгой, а я помою тарелку.

— А?! Х-хорошо. — Испугавшись неожиданности, я, с огоньками в глазах, забежал в спальню.

Поставив напротив книжного шкафа стул, быстро забравшись на него, я схватил книгу по истории, что туго засела меж остальных книг.

— Ооп. — Выдохнул я, потянув на себя книгу, ожидая, что та неспешно выскользнет, как внезапно, вместе с книгой по истории, резко выпали на меня ещё две книги, метко попав по ноге.

— Ай, больно в ноге! — Выкрикнул я от резкой боли, чувствуя, как теряю равновесие.