— Тогда объясни.

— Не хочу об этом говорить.

— Тогда не будем. Если все же передумаешь, я тебя выслушаю.

— Ты меня осудишь.

— Никогда, моя девочка, — отвечает он, целуя меня в макушку.

Потом Дрю берет мое лицо в свои ладони и стирает слезы с моих щек. Смотрит мне в глаза своим серьезным взглядом и внезапно атмосфера в комнате меняется. Дрю гладит щеки все нежнее, его зрачки становятся все больше. Слезы испаряются вместе с тем, как начинают краснеть щеки. Я чувствую, как приоткрываются мои пересохшие губы, и я неосознанно облизываю их. Дрю следит за этим движением, а в следующее мгновение его взгляд заменяют губы.

Дрю

Хочется пошутить про Долли со вкусом персика, но сейчас, когда ее губы жадно сливаются с моими, мне не до шуток. Мне, черт возьми, совсем ни до чего нет дела, потому что я наконец держу ее в своих объятиях. Целую, пробуя на вкус, и наслаждаюсь тем, насколько она отзывчива. Стоит только запустить язык в рот Долли, как из нее вырывает тихий стон, который срывает с петель мою сдержанность.

А дальше только сплетение языков, горячее дыхание, стоны и грохочущее в груди сердце. Шорох одежды и хаотичные поглаживания. Мурашки по коже и нежное тело в руках. Я прихожу в себя, когда уже нависаю над обнаженной Долорес, а мой член в нескольких миллиметрах от ее входа. Она растрепанная, с затуманенным взглядом и искусанными, припухшими от поцелуев губами.

— Ты совершенство, — шепчу, медленно погружаясь в ее податливое тело. — Черт, Долли, — стону, зажмурившись. Потому что могу прямо сейчас опозориться, как подросток.

Долли тугая и горячая. Идеальная. Как будто ее создавали специально для меня. Эти тихие стоны и огромные голубые глаза, светлые волосы и хрупкое тело. Она настолько безупречная, что мне невероятно тяжело сдерживаться. Хочу ее всю, без остатка. Начинаю двигаться, и Долли выгибается, царапая мою спину короткими ногтями, без сомнений оставляя на коже красные борозды. Когда она вот так извивается подо мной, все в мире как будто встает на свои места. Словно сошедшая с орбиты Земля со скрипом возвращается на место.

Я не забывал Долорес ни на секунду, она всегда была в моих мыслях и сердце. Но когда мы были студентами, Долли сказала мне, что больше мы не должны видеться. А чтобы я наверняка согласился, сообщила, что уже переспала с парнем в университете, и не раз. Тогда было очень больно, потому что я начал влюбляться в нее. В сумасбродную девушку в безумных нарядах и с неисчезающей с лица улыбкой. Тогда я пообещал себе, что перестану думать о ней и окунусь в новую жизнь. Было непросто. Ради такого я даже прервал всякое общение с лучшим другом Адамом, потому что рядом с ним всегда была Триша. А где она, там и Долли. Так что я одновременно потерял любимую девушку и лучшего друга. И как бы странно это ни звучало, потерять друга, с которым мы вместе переживали все передряги с четырех лет, было легче, чем утратить связь с ней. Как будто вырвали сердце, порубили его на маленькие куски и скормили диким собакам.

Я держался все эти годы подальше от нее, убеждая себя, что остыл и чувств больше нет. Но стоило мне только увидеть ее в кабинете Марка, все вернулось. А теперь, когда мы видимся каждый день, чувства только растут. И меня это ни хрена не пугает. В этот раз я не буду притворяться. Теперь я заставлю ее понять, как мы подходим друг другу, и что нам нужно быть вместе. Вряд ли я отпущу Долли когда-нибудь. Особенно после того, что между нами происходит в этот момент.

Она идеальная. Я жадно ловлю взглядом каждое ее движение, каждый замутненный страстью взгляд, когда она выгибается мне навстречу. Хватаюсь за каждое слово, которое она стонет или шепчет.

— Боже, быстрее, Дрю. Пожалуйста, быстрее, — молит она, приподнимая бедра и встречая мои толчки.

И я даю ей все, о чем она просит. Я всегда буду давать ей все. Даже если она будет просить о чем-то запредельном, я все равно переверну весь мир и положу к ее ногам то, в чем она нуждается. Меня можно было бы назвать идиотом и скривить при этом в ироничной усмешке рот. Но мне плевать. Так глубоко начхать на чужое мнение, когда дело касается моей малышки До.

— Господи, Дрю. Черт, да! — выкрикивает она, и я чувствую пульсацию на своем члене.

Долли выгибается сильнее и зажмуривается, достигая вершины. Ее ноги дрожат, а ногти впиваются мне в шею. Она ловит воздух пересохшими губами, и я не могу оторвать взгляд от ее лица. Так люблю ее, что в груди ноет. Чувствую приближение моего оргазма, то, как жар поднимается по всему телу, и я взрываюсь. Это ни с чем не сравнимое ощущение — быть внутри Долли в момент оргазма. Оно поглощает и засасывает, еще сильнее привязывая меня к ней. Моя. Только моя.

Прихожу в себя и прижимаю к себе хрупкое тело, наслаждаясь ее тяжелым дыханием и ощущением трясущихся пальцев на моем затылке. Вдыхаю ее запах глубже и не могу им насытиться. Медленно провожу губами по ее шее, не в силах оторваться от нежной кожи с ароматом Долли. Обнимаю крепче, как будто если отпущу, она сбежит. Хоть Долорес не дергается и смирно лежит подо мной, я все равно держу ее в объятиях, как в тисках, потому что даже не могу представить себе мысли хоть на минутку отпустить ее.

— Ты меня задушишь, — сипит она и я ослабляю хватку.

— Прости, — шепчу, продолжая целовать скулы.

— Дрю, слезь с меня, — просит Долли, а я делаю вид, что не слышу. — Дрю, слезай, — повторяет Долли, слегка толкая меня в грудь.

Перекатываюсь на кровать и, ложась на спину, тяну ее за собой. Долли без сопротивления ложится сбоку, кладет голову мне на грудь, а ногу забрасывает на мои. Идеальное положение. Оно позволяет мне одной рукой играть с ее волосами, а второй гладить бедро. Мы лежим так молча до того момента, пока наше дыхание не выравнивается, а потом Долли заговаривает:

— Это ничего не значит.

Моя рука в ее волосах замирает.

— В каком смысле? — спрашиваю я.

— Во всех смыслах, Дрю. Ничего не значит. Мы переспали и на этом все. Никаких ожиданий, никаких отношений.

В груди больно кольнуло. Ситуация повторяется. Долли снова пытается оттолкнуть меня, но в этот раз я готов к этому противостоянию. В последние пару недель у меня было много времени, чтобы подумать. И я принял твердое решение насчет наших отношений, и теперь отступаться от него не намерен. Мне уже не восемнадцать лет, чтобы обижаться на ее слова и идти по инерции туда, куда она меня подталкивает.

Вздыхаю и отвечаю:

— Жаль, секс был отличный. Придется поискать себе кого-то более сговорчивого.

— Пошел ты, — шипит Долли, ударяет меня ладошкой в грудь и пытается отстраниться, но я не позволяю. Крепче прижимаю к себе и со смехом целую в макушку.

— Пусти, придурок, — брыкается Долли. Она ерзает на моем бедре, и я чувствую, что нам предстоит второй раунд. — Ты извращенец! — восклицает она, глядя на член, который уже в полной боевой готовности салютует ей.

Я широко улыбаюсь, наблюдая за тем, как Долли жадно рассматривает доказательство моего желания. Она тяжело сглатывает и медленно выскальзывает из моих объятий. Теперь я не держу ее, потому что знаю, куда она направится. Долли слегка раздвигает мои ноги и становится между ними на колени. Последний горячий взгляд на мое лицо, и она опускается ниже. А следующее, что я чувствую — жар ее рта на головке. Это будет чертовски долгая ночь.

Долорес

Мы снова в дороге. Концерт в Бостоне был просто взрывным и мы оторвались по полной. В этот раз я посетила афтерпати и теперь лежу в спальне автобуса с больной головой, пока Роб на чистую режет кадры в основной части автобуса. Я уже час обещаю себе вот-вот встать и проконтролировать его работу, но не могу себя заставить сдвинуться ни на сантиметр. Вчера я снова переспала с Дрю. Дважды. Один раз в гримерке во время концерта, а второй во время вечеринки в номере. После этого мы спустились и продолжили праздновать, как ни в чем не бывало.