Такер вытащил из кармана пачку денег.

– И в качестве моей признательности за доставленные вам хлопоты я бы хотел пожертвовать на нужды приюта сто долларов.

С выражением некоторого колебания на лице она смотрела на пачку денег.

Он вытащил из пачки еще одну банкноту:

– Двести долларов.

Она сдвинула брови.

– Хорошо, пятьсот.

Мерседес Анхелес просияла:

– Это очень благородно с вашей стороны, сеньор. Я схожу за документами.

«Наконец-то! – торжествующе подумал он. – Боже мой, я добился своего! Она украла „Скотт индастриз“. И если бы не я, она бы осталась безнаказанной».

Когда он представит Элен Скотт все собранные им доказательства, она ничего не сможет отрицать. Самолет разбился 1 октября. Миган пробыла в больнице десять дней. Значит, она попала в приют примерно 11 октября.

Мерседес Анхелес вернулась в кабинет с папкой в руках.

– Я нашла, – гордо сказала она.

Элан Такер с трудом удержался, чтобы не вырвать папку у нее из рук.

– Я могу взглянуть на записи? – вежливо спросил он.

– Конечно, вы были так великодушны. – И тут она нахмурилась. – Я надеюсь, вы никому об этом не скажете. Я не имею права этого делать.

– Это будет нашей тайной, сеньора.

Она протянула ему папку. Сделав глубокий вдох, он открыл ее. Сверху было написано: «Миган. Девочка. Родители неизвестны». И далее следовала дата. Но там была какая-то ошибка.

– Здесь сказано, что Миган попала сюда 14 июня 1947 года.

– Да, сеньор.

– Этого не может быть! – чуть не закричал он. «Самолет разбился 1 октября, четырьмя месяцами позже».

На ее лице появилось недоумение.

– Что значит «не может быть», сеньор? Я вас не понимаю.

– Кто... кто ведет эти записи?

– Я сама. Когда к нам поступает ребенок, я записываю дату и все имеющиеся сведения о нем.

Его мечты рушились.

– А вы не могли ошибиться? Я имею в виду дату. Не могло ли это быть 10 или 11 октября?

– Сеньор, я могу отличить 14 июня от 11 октября, – возмущенно сказала она.

Все было кончено. Он построил свою мечту на слишком хрупком фундаменте. Значит, Патрисия Скотт действительно погибла в авиакатастрофе. И то, что Элен Скотт разыскивала девочку, родившуюся примерно в это время, было просто совпадением.

– Благодарю вас, сеньора, – сказал Элан Такер, тяжело поднявшись.

– Не за что, сеньор.

Она посмотрела ему вслед. Он был так добр. И так великодушен. На его пятьсот долларов можно будет многое приобрести для приюта. Так же как и на чек в сто тысяч долларов, присланный этой доброй леди, звонившей из Нью-Йорка.

«11 октября оказался для нашего приюта поистине счастливым днем. Спасибо Тебе, Господи».

Элан Такер звонил в Нью-Йорк:

– По-прежнему ничего существенного, миссис Скотт. Говорят, они направляются на север. Насколько мне известно, с девочкой все в порядке.

«Он говорит уже совсем другим тоном, – думала Элен Скотт. – Опасность миновала. Значит, он побывал в приюте. Он вернулся на свое место служащего. Но его еще ждут перемены после того, как он найдет Патрисию».

– Позвоните мне завтра.

– Хорошо, миссис Скотт.

– Храни меня, Боже, ибо я на Тебя уповаю. Ты – Господь мой. Только в Тебе успокаивается душа моя. Возлюблю Тебя, Господи, твердыня моя. Господь, скала моя, крепость моя и избавитель мой...

Подняв глаза, сестра Миган увидела, что Феликс Карпио смотрит на нее с тревогой на лице.

«Она здорово напугана», – подумал он.

С самого начала их путешествия он замечал в сестре Миган глубокое душевное волнение. «Конечно, это вполне естественно. Она просидела в монастыре бог знает сколько лет и сейчас вдруг очутилась в этом ужасном чужом мире. Нам нужно быть помягче с этой несчастной девушкой».

Сестра Миган была действительно напугана. С того времени как она покинула монастырь, она усердно молилась.

«Прости меня, Господи, за то, что мне нравится мое приключение. Я понимаю, что это грешно».

Но как бы сестра Миган ни молилась, она не могла отделаться от мыслей. «Я не помню, когда мне еще было так хорошо». Для нее это было самое удивительное приключение в жизни. В приюте она часто строила планы дерзких побегов, но это были детские игры. Теперь все происходило наяву. Она оказалась в руках террористов, преследуемых полицией и солдатами. Но вместо страха она почему-то испытывала радость.

Они шли всю ночь и сделали остановку на рассвете. Миган и Ампаро Хирон стояли возле склонившихся над картой Хайме Миро и Феликса Карпио.

– До Медины-дель-Кампо шесть километров, – сказал Хайме. – Давайте обойдем ее. Там располагается армейский гарнизон. Мы пойдем дальше на северо-восток к Вальядолиду. К полудню мы будем там.

«Запросто», – радостно подумала сестра Миган. Позади была длинная изнурительная ночь без сна и отдыха, но сестра Миган чувствовала себя прекрасно. Хайме постоянно подгонял своих спутников, но Миган понимала, для чего он это делал. Он проверял ее и ждал, что она не выдержит. «Ладно, он будет удивлен», – думала она.

И действительно, Хайме Миро был заинтригован. Он совсем не ожидал от монахини такого поведения. Она была вдалеке от своего монастыря, в незнакомых местах, ее преследовали, а она, казалось, получала от этого удовольствие. «Что же это за монахиня?» – удивлялся Хайме Миро.

Ампаро Хирон была в меньшем восторге. «Я буду рада отделаться от нее», – думала она и старалась быть поближе к Хайме, чтобы монахиня шла с Феликсом Карпио.

Природа вокруг была буйной и прекрасной, дул ласковый летний ветерок. Они проходили мимо старых деревушек, некоторые из них были пустынными и заброшенными; мимо горы, на которой стоял древний покинутый замок.

Ампаро напоминала Миган дикую кошку, легко скользящую по горам и долинам и не знающую усталости.

Через несколько часов, когда вдали появился Вальядолид, Хайме наконец сделал привал.

– Все готово? – спросил он, повернувшись к Феликсу.

– Да.

Миган не поняла, что именно должно быть готово, но очень скоро узнала.

– Томасу дано указание ждать нас возле арены.

– Когда закрывается банк?

– В пять часов. У нас будет масса времени.

– И богатый улов, – кивнул Хайме.

«Боже милостивый, они собираются грабить банк», – с ужасом поняла Миган.

– А как насчет машины? – спросила Ампаро.

– Ерунда, – успокоил ее Хайме.

«Они собираются угнать машину», – ужаснулась Миган. Приключение становилось несколько более волнующим, чем она ожидала. «Богу это вряд ли понравится».

Когда они подошли к окрестностям Вальядолида, Хайме предупредил:

– Старайтесь держаться в толпе. Сегодня бой быков и будет много народу. Не надо терять друг друга из виду.

Хайме Миро оказался прав, когда говорил о тысячных толпах. Миган еще не доводилось видеть столько народу. Улицы были заполнены людьми, машинами и мотоциклами, потому что на бой быков съехались не только туристы, но и жители соседних городов. Даже дети на улицах играли в корриду.

Миган была ошеломлена окружавшими ее толпами, шумом и толкотней. Она заглядывала в лица прохожих и пыталась представить себе, как складывалась их жизнь. «Уже скоро я опять вернусь в монастырь, где мне вновь не будет дозволено смотреть на лица людей. Я вполне могу сейчас воспользоваться этим, пока можно».

На тротуарах было полно торговцев всякими безделушками, они торговали религиозной атрибутикой и крестами. Повсюду стоял запах пончиков, жарившихся в кипящем масле.

Миган вдруг почувствовала, как была голодна.

Феликс словно прочел ее мысли:

– Хайме, мы все голодны. Давай попробуем этих пончиков.

Купив четыре пончика, он протянул один Миган:

– Попробуй, сестра. Тебе понравится.

Пончик был необыкновенно вкусным. В течение стольких лет ее жизни еда не должна была служить источником удовольствия, а предназначалась лишь для поддержания сил во имя служения Господу.