Он уставился на нее.

– Понятно. То есть если бы мы проявили к Хайме Миро снисходительность, то за это получили бы электронный завод и...

– И многое другое, – заверила его Миган. – Везде, где мы открываем наши заводы, повышается уровень жизни.

– Боюсь, здесь есть небольшая загвоздка, – нахмурившись, сказал премьер-министр.

– Какая же? Мы можем обо всем договориться.

– Есть вещи, не подлежащие обсуждению, мисс Скотт. Мы не торгуем честью Испании. Не пытайтесь купить нас или угрожать нам.

– Поверьте, я не...

– Вы приехали облагодетельствовать нас и рассчитываете, что мы будем манипулировать правосудием в угоду вам? Подумайте хорошенько, мисс Скотт. Мы не нуждаемся в ваших заводах.

«Я все испортила», – с отчаянием подумала Миган.

Суд, длившийся шесть недель, проходил в закрытом для публики, тщательно охраняемом помещении.

Все это время Миган была в Мадриде, следя за ежедневными сообщениями в газетах. Время от времени ей звонил Майк Роузен.

– Я понимаю, каково вам там, мой друг. Мне кажется, вам лучше вернуться домой.

– Не могу, Майк.

Она попыталась увидеться с Хайме.

«Никаких посетителей».

В последний день процесса Миган стояла в толпе возле здания суда. На улицу высыпали репортеры, и Миган остановила одного из них:

– Что случилось?

– Его признали виновным по всем пунктам. Он приговорен к гарроте.

В день казни Хайме Миро уже в пять часов утра у стен центральной мадридской тюрьмы начали собираться люди. Установленные гражданской гвардией заграждения не давали растущей толпе перейти широкую улицу и приблизиться к главному входу тюрьмы. Железные ворота тюрьмы были блокированы вооруженными солдатами и танками.

В тюрьме, в кабинете начальника Гомеса де ла Фуенте, проходило экстренное совещание. На нем присутствовали премьер-министр Леопольдо Мартинес, новый глава ГОЕ Алонсо Себастьян, заместители начальника тюрьмы Хуанито Молинас и Педрос Арранго.

Гомес де ла Фуенте был крепкий мужчина средних лет с мрачным лицом, самоотверженно посвятивший свою жизнь перевоспитанию негодяев, которых правительство передавало на его попечение. Молинас и Арранго, его верные помощники, прослужили с де ла Фуенте вот уже двадцать лет.

Говорил премьер-министр Мартинес:

– Я бы хотел знать, какие вами приняты меры для обеспечения порядка во время казни Хайме Миро.

– Мы готовы к любой неожиданности, ваше превосходительство, – отвечал начальник тюрьмы де ла Фуенте. – Как вы уже успели заметить по прибытии, вокруг тюрьмы расположена целая рота вооруженных солдат. И чтобы прорваться в здание, понадобится армия.

– А в самой тюрьме?

– Приняты еще более строгие меры предосторожности. Хайме Миро содержится в камере с двойной системой безопасности на втором этаже. Всех остальных заключенных с этого этажа временно убрали. Два охранника стоят перед камерой и еще два – в разных концах тюремного блока. Я распорядился, чтобы все заключенные оставались в камерах до окончания казни.

– Во сколько она состоится?

– В полдень, ваше превосходительство. Я перенес обед на час дня, чтобы у нас было достаточно времени убрать тело Миро.

– Куда вы планируете его отвезти?

– Я полностью согласен с тем, что вы предложили, ваше превосходительство. Его захоронение в Испании может поставить правительство в неловкое положение, если баски превратят его могилу в нечто вроде святыни. Мы связались с его теткой во Франции. Она живет в небольшой деревушке неподалеку от Байонны. Она согласна похоронить его там.

Премьер-министр встал.

– Замечательно. – И со вздохом добавил: – Все же я думаю, что его лучше было бы повесить на площади у всех на виду.

– Конечно, ваше превосходительство. Но в этом случае я бы уже не мог гарантировать вам порядок.

– Возможно, вы правы. Не стоит создавать лишний повод для волнений. Казнь с помощью гарроты медленнее и мучительнее. И если кто-то и заслуживает гарроты, так это Хайме Миро.

– Простите, ваше превосходительство, – сказал начальник тюрьмы, – но, насколько я понимаю, судейская коллегия собирается рассмотреть последнюю апелляцию, представленную защитниками Миро. Если она пройдет, как мне...

– Не пройдет, – прервал его премьер-министр. – Казнь состоится в назначенное время.

Совещание было окончено.

В половине восьмого утра к воротам тюрьмы подъехал фургон с хлебом.

– Хлеб привезли.

Один из дежуривших у ворот охранников, заглянув в машину, посмотрел на шофера:

– Ты что, новенький?

– Да.

– А где Хулио?

– Он заболел и слег.

– Отдыхал бы и ты, приятель.

– Что?

– Сегодня утром никаких поставок. Приезжай днем.

– Но ведь каждое утро...

– Никого и ничего не пропускаем, пока кое-что не отправим. А теперь – задний ход, разворачивайся и катись отсюда, пока мои ребята не рассердились.

Шофер обвел глазами уставившихся на него вооруженных солдат:

– Ну что ж. Понятно.

Они наблюдали, как фургон развернулся и укатил по улице. Командир поста доложил о случившемся начальнику тюрьмы. Когда навели справки, выяснилось, что прежний водитель был в больнице, пострадав в дорожной аварии.

В восемь утра на улице напротив тюрьмы взорвалась машина, в результате чего было ранено несколько человек. В обычной ситуации охранники, оставив свои посты, попытались бы разобраться в происшествии и помочь раненым. Но у них был строжайший приказ. Они оставались на своих местах, а случившимся занялась гражданская гвардия.

Об инциденте было немедленно доложено начальнику тюрьмы.

– Они могут пойти на что угодно, – ответил он. – Будьте готовы ко всему.

В 9.15 утра над территорией тюрьмы появился вертолет. С обеих сторон на нем было написано «Ла Пренса» – название самой известной ежедневной испанской газеты.

На крыше тюрьмы было установлено два зенитных орудия. Дежурный лейтенант, взмахнув флажком, дал пилоту предупредительный знак. Вертолет продолжал кружить. Офицер взял полевую рацию:

– Господин начальник, над нами вертолет.

– Есть какие-нибудь опознавательные знаки?

– На нем написано «Ла Пренса», но краска выглядит свежей.

– Сделайте предупредительный залп. Если не подействует – сбивайте.

– Слушаюсь. – Он кивнул стрелку: – Пальни рядом.

Снаряд пролетел в пяти метрах от вертолета. Им было видно испуганное лицо пилота. Артиллерист перезарядил орудие. Вертолет резко взмыл ввысь и исчез в мадридском небе.

«Какого черта они еще придумают?» – подумал лейтенант.

В одиннадцать часов утра в комнату для посетителей тюрьмы вошла Миган Скотт. Она выглядела бледной и осунувшейся.

– Мне нужно встретиться с начальником тюрьмы Гомесом де ла Фуенте.

– У вас назначена встреча?

– Нет, но...

– Простите, но сегодня утром начальник никого не принимает. Если вы позвоните ему днем...

– Скажите ему, что это Миган Скотт.

Он посмотрел на нее внимательнее. «Так это и есть та богатая американка, которая пытается освободить Хайме Миро. Я был бы не прочь позабавиться с ней пару ночей».

– Я сообщу о вас начальнику.

Через пять минут Миган уже сидела в кабинете де ла Фуенте. С ним было еще с полдюжины человек из тюремного начальства.

– Чем могу быть вам полезен, мисс Скотт?

– Я бы хотела встретиться с Хайме Миро.

Начальник тюрьмы вздохнул:

– Боюсь, что это невозможно.

– Но я...

– Мисс Скотт, нам всем хорошо известно, кто вы. Уверяю вас, мы все были бы рады помочь вам, если бы могли, – с улыбкой сказал он. – Мы, испанцы, очень отзывчивый народ. К тому же мы сентиментальны, и время от времени мы не против закрыть глаза на некоторые правила и установки. Но, – тут улыбка исчезла с его лица, – не сегодня, мисс Скотт. Сегодня – особенный день. У нас ушли годы, чтобы поймать человека, с которым вы хотите встретиться. Так что сегодня – день, когда мы обязаны следовать всем правилам. Хайме Миро теперь встретится только с Богом, если у него он есть.