– Я должна идти спать.

– Подожди, – сказал Хайме. – Мне надо с тобой поговорить.

Он отошел с ней в безлюдный уголок вестибюля.

– Я насчет завтра...

– Я слушаю.

Она знала, о чем он собирается спросить, но не знала, что ему ответить. «Да, я изменилась, – подумала Миган. – Я была настолько уверена в правильности своей прежней жизни. Я искренне верила в то, что у меня было все, что мне нужно».

– Ты ведь не хочешь на самом деле возвращаться в монастырь, да? – спросил Хайме.

«Хочу ли я?»

Он ждал ответа.

«Я должна быть с ним откровенна», – думала Миган. Посмотрев ему в глаза, она ответила:

– Я сама не знаю, чего я хочу, Хайме. Я запуталась.

Хайме улыбнулся. Он некоторое время молчал, подбирая правильные слова.

– Миган, эта борьба скоро закончится. Мы добьемся своего, потому что нас поддерживает народ. Я не вправе просить тебя рисковать вместе со мной, но я бы очень хотел, чтобы ты дождалась меня. Во Франции живет моя тетя. У нее ты будешь в безопасности.

Миган долго смотрела на него, прежде чем ответить.

– Хайме, дай мне время подумать.

– Значит, ты не говоришь мне «нет»?

– Я не говорю «нет», – тихо ответила Миган.

В ту ночь никто из них не спал: многое нужно было обдумать, во многом разобраться.

Миган не могла уснуть, в голову лезли воспоминания о прошлом, о годах, прожитых в приюте и в лоне монастыря. И вдруг – неожиданный скачок в мир, от которого она отреклась навсегда. Хайме рисковал своей жизнью, сражаясь за то, во что верил. «Во что же верю я? – спрашивала себя Миган. – Как я собираюсь провести остаток своей жизни?»

Однажды она уже сделала выбор. И вот ей вновь приходилось выбирать. К утру она должна знать, что ответить.

Грасиэла тоже вспоминала монастырь. «Счастливые безмятежные годы. Я чувствовала единение с Господом. Будет ли мне этого не хватать?»

Хайме думал о Миган. «Она не должна возвращаться. Я хочу, чтобы она была со мной. Что же она ответит?»

Рикардо был слишком взволнован, чтобы уснуть. Он думал о подготовке к свадьбе. Церковь в Байонне...

Феликс обдумывал, как быть с телом Ампаро. «Пусть этим займется Ларго Кортес».

Ранним утром все встретились в вестибюле. Хайме подошел к Миган:

– Доброе утро.

– Доброе утро.

– Ты думала о нашем разговоре?

Всю ночь она только об этом и думала.

– Да, Хайме.

Он смотрел ей в глаза, пытаясь прочесть в них ответ.

– Так ты будешь ждать меня?

– Хайме...

В этот момент к ним поспешно подошел Ларго Кортес. С ним был мужчина лет пятидесяти с обветренным лицом.

– Боюсь, что позавтракать вы не успеете, – сказал Кортес. – Вам нужно идти. Это Хосе Себриан, ваш проводник. Он переведет вас через горы во Францию. Это лучший проводник в Сан-Себастьяне.

– Рад познакомиться, Хосе, – сказал Хайме. – Как ты планируешь наш переход?

– Первую часть пути мы пройдем пешком, – ответил Хосе Себриан, обращаясь ко всем. – Я договорился, чтобы по ту сторону границы нас ждали машины. Нам надо торопиться. Пойдемте.

Все вышли на улицу, окрашенную яркими лучами солнца. Ларго Кортес вышел из гостиницы проводить их.

– Удачи вам, – сказал он.

– Спасибо за все, – ответил Хайме. – Мы вернемся. Даже скорее, чем ты думаешь.

– Нам сюда, – показал Хосе Себриан.

Они повернули в сторону площади. И в этот момент, блокируя улицу с обоих концов, неожиданно появились солдаты и люди из ГОЕ. Их было по меньшей мере около дюжины, все они были вооружены до зубов. Впереди шли полковник Рамон Акока и полковник Фал Состело.

В надежде найти путь к отступлению, Хайме бросил взгляд в сторону пляжа. Но оттуда к ним приближалась другая дюжина солдат. Бежать было некуда. Схватка была неминуемой. Хайме инстинктивно схватился за пистолет.

– И не думай об этом, Миро, – крикнул полковник Акока. – Мы пристрелим тебя на месте.

Хайме отчаянно пытался найти выход. Как Акока узнал, что они здесь? Повернувшись, Хайме увидел стоявшую в дверях Ампаро с выражением глубокой печали на лице.

– Какого черта! – выругался Феликс. – Я думал, ты...

– Я дал ей снотворное. Она не должна была прийти в себя, пока мы не перейдем границу.

– Тварь!

Полковник Акока направлялся к Хайме.

– Все кончено. – Он повернулся к одному из своих подчиненных: – Разоружите их.

Феликс и Рикардо смотрели на Хайме в ожидании какого-либо знака, готовые действовать. Хайме покачал головой. Он нехотя отдал свое оружие, и Феликс с Рикардо последовали его примеру.

– Что вы намерены с нами делать? – спросил Хайме.

Несколько прохожих, остановившись, наблюдали за происходящим.

– Я отвезу тебя с шайкой твоих убийц в Мадрид, – резко сказал полковник Акока. – Ты предстанешь перед трибуналом и затем будешь повешен. Была бы моя воля, я повесил бы тебя прямо сейчас.

– Отпусти сестер, – сказал Хайме. – Они здесь ни при чем.

– Они – соучастницы. И виноваты так же, как и вы.

Повернувшись, полковник Акока подал знак. Солдаты стали оттеснять растущую толпу, чтобы пропустить три военных грузовика.

– Ты со своими головорезами поедешь в среднем грузовике, – заявил полковник. – Мои люди будут впереди и позади вас. Одно лишнее движение – и они будут стрелять. Понял?

Хайме кивнул.

Полковник Акока плюнул Хайме в лицо.

– Вот и хорошо. Полезай в грузовик.

По толпе прокатился гневный гул.

Стоявшая в дверях Ампаро безучастно наблюдала за тем, как Хайме, Миган, Рикардо, Грасиэла и Феликс забирались в машину, окруженную солдатами с автоматами.

К водителю головного грузовика подошел полковник Состело:

– Мы едем прямо в Мадрид. В пути никаких остановок.

– Слушаюсь, полковник.

К этому времени в обоих концах улицы скопилось большое количество людей, следивших за происходящим. Полковник Акока стал забираться в первый грузовик.

– Освободите дорогу, – крикнул он толпившимся перед машиной людям.

Народу прибывало, люди подтягивались из боковых улочек и переулков.

– Вперед, – приказал Акока. – С дороги!

Но толпа становилась все больше, на мужчинах были широкие баскские береты. Словно им подали какой-то невидимый знак: «Хайме в опасности». Они шли из домов и магазинов. Женщины, бросив свои домашние дела, выходили на улицу. Торговцы, собиравшиеся открывать свои магазины, узнав о случившемся, спешили к гостинице. Они все шли и шли – художники, рабочие и врачи, механики, коммерсанты и студенты, – в руках у многих из них были ружья и винтовки, топоры и косы. Все они были баски, и это была их страна. Теперь их было не меньше тысячи. Толпа продолжала расти, заполняя тротуары и проезжую часть, окружая военные грузовики. Царило зловещее молчание.

Полковник Акока с отчаянием смотрел на запруженную людьми улицу.

– Прочь с дороги, или мы откроем огонь, – завопил он.

– Я бы не советовал, – отозвался Хайме. – Эти люди ненавидят вас за то, что вы пытаетесь с нами сделать. Одного моего слова достаточно, чтобы они разорвали тебя и твоих людей на куски. Ты не учел одного, полковник: Сан-Себастьян – город басков. Это мой город. – Он повернулся к своим товарищам: – Пойдем отсюда.

Хайме помог Миган спуститься с грузовика, за ними последовали остальные. С застывшей на лице яростью Акока беспомощно наблюдал за происходящим.

Толпа стояла во враждебном безмолвном ожидании. Хайме подошел к полковнику:

– Забирай свои грузовики и убирайся назад в Мадрид.

Акока обвел глазами все увеличивавшуюся толпу.

– Я... тебе это так не пройдет, Миро.

– Уже прошло. Катись отсюда.

И плюнул Акоке в лицо.

Полковник долго смотрел на него испепеляющим взглядом. «Нельзя допустить, чтобы все так кончилось, – в отчаянии думал он. – Я был так близок к цели. Уже был мат». Но он понимал, что для него это означало нечто худшее, чем поражение. Это был смертный приговор. В Мадриде его ждет «Опус мундо». Он посмотрел на окружавшее его людское море. У него не было выбора.