Вот тут в Сюзанне начала подниматься злость, хотя она и старалась этого не показывать. Миа имела доступ ко всем ее воспоминаниям, то есть ко всем планам и секретам их ка-тета. У нее возникла ассоциация с побывавшим в доме вором, который не только украл деньги и просмотрел личные бумаги, но и перемерял твое нижнее белье.

Неприятная, крайне неприятная ассоциация.

— Уолтера, полагаю, ты могла бы назвать премьер-министром Алого Короля. Он часто путешествует в чужом обличье, в разных мирах его знают под разными именами, но он всегда улыбается, всегда смеется…

— Однажды я с ним встретилась, — ответила Сюзанна. — Тогда его звали Флегг. Надеюсь, что мы встретимся вновь.

— Если бы ты хорошо его знала, то желания увидеть его вновь у тебя бы не возникало.

— Разрушители, о которых ты упомянула… где они?

— Как где? В Тандерклепе, разве ты не знаешь? В стране теней. Почему ты спрашиваешь?

— Исключительно из любопытства, — ответила Сюзанна и вроде бы услышала Эдди: «Задавай любые вопросы, на которые она ответит. Продержись день. Дай нам шанс успеть к тебе». Она надеялась, что теперь, когда они находились в разных телах, Миа не могла читать ее мысли. Если могла, шансы на спасение стремились к нулю, как у людей, оказавшихся без весел в лодке, которую несло по бурной реке. — Вернемся к Уолтеру. Можем мы о нем поговорить?

Миа обреченно пожала плечами, как бы показывая, что деваться некуда, но Сюзанна ей не поверила. Как давно у Миа в последний раз появлялась возможность выговориться? И ответ напрашивался простой: да никогда не было у нее такой возможности. И все вопросы, которые задавала Сюзанна, все сомнения, которые высказывала… конечно же, многие наверняка приходили Миа в голову. Она их тут же отметала, полагая кощунственными, однако, они приходили, потому что дурой Сюзанна ее не считала. Разве что одержимость одной идеей лишило ее разума. Сюзанна решила, что над этим стоит подумать.

— Сюзанна? Ушастик-путаник откусил тебе язык?

— Нет, просто я подумала, какое же ты испытала облегчение, когда он пришел к тебе.

Миа обдумала ее слова, улыбнулась. Улыбка эта изменила лицо белой женщины, теперь она выглядела юной, бесхитростной, застенчивой. Сюзанне даже пришлось напомнить себе, что эта внешность Миа обманчивая.

— Да! Так и было! Разумеется, так и было!

— После того, как ты открыла свое предназначение и благодаря этому оказалась в ловушке… увидев, как Волки готовятся привозить детей и оперировать их… после всего этого приходит Уолтер. Дьявол, безусловно, но, по меньшей мере, он может тебя видеть. По меньшей мере, может выслушать твою печальную историю. И он делает тебе предложение.

— Он сказал, что Алый Король даст мне ребенка, — ответила Миа и обняла руками здоровенный живот. — Моего Мордреда, которому в самом скором времени предстоит появиться на свет.

Миа вновь указала на Экспериментальную станцию. Ту самую, которую назвала «Доганом» «Доганов». Последние остатки улыбки еще кривили ей губы, но ничего счастливого и радостного в ней уже не осталось. А глаза блестели от страха и, возможно, благоговейного трепета.

— Именно там они изменили меня, сделали смертной. Когда-то таких лабораторий было много, по-другому и быть не могло, но теперь, даю голову на отсечение, осталась одна-единственная во Внутреннем, Срединном и Крайнем мирах. Место это одновременно восхитительное и ужасное. Туда меня и отвели.

— Я не понимаю, о чем ты, — Сюзанна думала о своем «Догане». Который, само собой, был неким отражением «Догана» Джейка. Действительно, место странное, со всеми этими мерцающими лампами и множеством телевизионных экранов, но не пугающее.

— Под лабораторией находятся тоннели, которые уходят под замок. В конце одного из них есть дверь, которая открывается с той стороны Тандерклепа, где находится Кэлла, у самого края тьмы. Ее и используют Волки, когда отправляются в свои набеги.

Сюзанна кивнула. Слова Миа многое объясняли.

— И детей они уводят тем же путем?

— Нет, женщина, и тебя это порадует. Как и многие двери, та, что доставляет Волков из Федика на границу Тандерклепа к Кэлле, обеспечивает только одностороннее движение. Как только ты проходишь дверь, она исчезает.

— Потому что это не магическая дверь, правда?

Миа улыбнулась, кивнула, хлопнула себя по колену. Сюзанна смотрела на нее, чувствуя, как нарастает волнение.

— Это еще одна половина пары, один из близнецов, — выдохнула она.

— Ты так говоришь?

— Да. Только на этот раз Труляля и Траляля — наука и магия. Рациональное и иррациональное. Здравомыслие и безумие. Неважно, какими терминами ты воспользуешься, если есть что-то одно, у него обязательно найдется пара.

— Неужели? Ты так считаешь?

— Да! Магические двери, вроде той, что нашел Эдди, и через которую ты перетащила меня в Нью-Йорк, обеспечивают двустороннее движение. Двери, которые изготовил «Норд сентр позитроникс», чтобы заменить их, когда Прим спал, а магия иссякла… они могут «открываться» только в одну сторону. Это я поняла правильно?

— Думаю, да.

— Возможно, до того, как мир сдвинулся, они просто не успели придумать, как обеспечить двустороннюю телепортацию. В любом случае, Волки попадают в Кэлла с помощью двери, а возвращаться в Федик им приходится на поезде. Так?

Миа кивнула. Сюзанна более не вспоминала о том, что она всего лишь пытается убить время. Такая информация впоследствии могла очень даже пригодиться.

— А после того, как люди Короля, «низкие люди» Каллагэна покопались в мозгах детей, что происходило потом? Наверное, они возвращались через дверь под замком. Попадали в то же место, откуда Волки начинали набег. И до дома их довозил поезд.

— Ага.

— А почему они вообще возвращают детей?

— Женщина, я не знаю, — тут Миа перешла на шепот. — Под замком Дискордия есть еще одна дверь. Еще одна дверь в комнатах руин. Только через эту дверь… — одна облизала губы. — Через эту дверь уходят в тодэш.

— Тодэш? — переспросила Сюзанна. — Я знаю это слово, знаю, что оно означает, но не понимаю, с чего такой страх перед…

— Миров бесконечное множество, в этом твой дин совершенно прав, но, даже когда все эти миры близки между собой, скажем множество Нью-Йорков, их разделяют бесконечные пространства. Представь себе пространства между внутренней и наружной стенами дома. Пространства, где всегда темно. Но ведь темнота не говорит о том, что пространство это пустое. Не так ли, Сюзанна?

«В тодэшной тьме живут чудовища». Кто так говорил? Роланд? Вроде бы нет, тодэш он называл Прыжком, да и какое это имело значение? Главное, она понимала, что имела в виду Миа, а если так, это было ужасно.

— В стенах живут крысы, Сюзанна. В стенах живут летучие мыши. В стенах живут кусачие, сосущие кровь насекомые.

— Прекрати, мне все ясно.

— Эта дверь под замком — одна из их ошибок, я в этом убеждена, потому что ведет она в никуда. В тьму между мирами. В тодэшное пространство. Но не пустое, — она еще больше понизила голос. — Эта дверь для злейших врагов Алого Короля. Их бросают в тьму, где они могут жить долгие годы, слепые, бредущие неведомо куда, безумные. Но конец их ждет один: что-то их находит и пожирает. Чудовища, представить себе которых наш разум просто не в силах.

Сюзанна попыталась нарисовать дверь и то, что ждало за ней. Не хотела, но ничего не смогла с собой поделать. Во рту у нее пересохло. А Миа продолжила все так же тихо, доверительно:

— Существовало много мест, где древние люди пытались соединить магию и науку, но это, возможно, единственное оставшееся, — она мотнула головой в сторону «Догана». — Именно туда отвел меня Уолтер, чтобы сделать меня смертной, чтобы мой путь навсегда разошелся с путем Прима. Чтобы сделать меня такой же, как ты.

Миа знала не все, но Сюзанне уже стало ясно, что Уолтер/Флегг предложил призраку, который потом стал Миа, сделку, обратную предложенной Фаусту. Если она соглашалась расстаться со своим практически вечным, но бестелесным состоянием и стать смертной женщиной, то могла забеременеть и родить ребенка. Уолтер честно признал, что получит она очень мало, отдавая все, что у нее есть. Ребенок не будет расти, как растут нормальные дети, как рос Майкл под невидимым, но восхищенным взглядом Миа, и она будет растить его только семь лет, но какими прекрасными смогут стать эти годы!