- Ты лекарь?

- Нет. Просто лекарка одна как-то рассказывала как можно лечить раны. А я запомнил. И похоже у меня получилось.

- Ты ворожил?

- Нет.

- Такая рана не может так быстро заживать.

- Как видишь может. Терпи. Сейчас будет больно.

- Расскажи мне про боль, с-сопляк.

Михаил вооружился уже привычным инструментом. За прошедшее время он успел соорудить эдакий шприц. Камышина, внутри поршень из ветки с манжетой из куска кожи. Работало вполне исправно. Как всегда ввел мед в рану. После чего наложил его н тампоны, и вновь забинтовал.

- А за то, что взял в руки твое оружие, извини. Просто, ты в беспамятстве. Из меня защитник никакой. Что случилось с тобой не ведаю. Вдруг твои недруги где рядом. Так и до меня добраться могут. Дом сожгли половцы. Вот и взял арбалет. Чтобы оборониться.

- Кто пользоваться научил?

- Да дело-то не хитрое.

- Не хитрое говоришь. Ну-ну. Подай мне его.

Михаил спори не стал. Потянулся и передал оружие владельцу. Только как бы невзначай вытолкнул пальцем из под зажима болт. Ну мало ли что взбредет в голову этому витязю на распутье. Вдруг он сейчас решает, как ему стоит поступить. То все понял верно и вновь ухмыльнулся. Но, что примечательно, опять без злобы.

- Я Барди Ульссон вручаю тебе это оружие, чтобы ты мог защищать наши жизни.

- Ага. Ну если так, то, - Михаил потянулся и вручил Барди топор. – Ну-у, мне же нужно как-то заготавливать дрова, - ответил он на немой вопрос воина.

- Н-ну т-ты и наглец. Будь по твоему. Позволяю пользоваться и топором. А теперь помоги мне справить нужду. Я понимаю, что до этого ты управлялся с этим и сам. Но я уже пришел в себя.

- Как скажешь.

После туалета, Михаил накормил его бульоном и отварной рыбой. На требование чего-нибудь посущественней, он заверил, что на ужин будет мясо. Н-да. Ну, мясо было. Правда переваренное, до такого состояния, что варяг с недовольным видом ел скорее мясную похлебку. Причем, в основном это был все тот же бульон.

Они пробыли на этой поляне еще две недели. Жизни Барди Ульссон конечно уже ничего не угрожало. И он вполне мог выдержать путешествие по реке до Переяславля. Но он все же предпочел немного набраться сил. И Михаил был с ним в этом полностью солидарен. Вот не хотелось ему попадать в приключения, в компании с едва живым варягом.

Наконец тот более или менее окреп, и смог даже провести тренировку с оружием. Удовлетворившись результатом, он сообщил, что поутру они выдвигаются в путь. Сборы, что говорится, были недолгими.

Вроде и недалеко, и двигались вниз по течению, но Славутичу* они вышли только к полудню. Уж больно извилистое русло. Пообедали прямо в лодке, после чего поплыли уже по большой реке. Н-да. Реально большой. Ничего подобного Михаилу в своей жизни видеть не доводилось. Разве только водохранилища. Но это не то. Здесь же, первозданная, великая и могучая сила, внушающая трепет и уважение.

*Славутич – так в те времена называлась река Днепр.

Течение вроде и не быстрое, и Михаил держался ближе к берегу, но оно все же сказывалось. Да и транспорт у них ни легкостью, ни скоростью не блещет. Так что, до Переяславля они добирались добрых четыре дня.

А тут еще и всякий раз, когда на реке появлялись струги, ладьи или лодки, они прятались в прибрежных ивах или камышах. Бог весть, от кого скрывался Ульссон. Но в этом плане Михаил предпочитал довериться ему. Все же, они сейчас повязаны. Возьмут варяга, аукнется и его спутнику. Поди докажи, что ты с ним не за одно. Тем более, что Романов та до сих пор и не знал, что же приключилось с воином, и как он вообще оказался на той поляне.

Переяславль. Стольный град княжества. Н-да. Ну чисто как музей под открытым небом он конечно Михаила впечатлил. Да что там взгляд не отвести. Эдакий памятник деревянного зодчества. На валу бревенчатые крепостные стены, с башнями, да прохаживающимися часовыми.

От берега к городским воротам, поднимается накатанная дорога. По обеим сторонам ее раскинулись усадьбы посада. Вплотную к стенам их не подпускают, потому как если подступится враг, полыхать жилищам ремесленников жарким пламенем. Что бы, значит, не послужить укрытием для нападающих. От центральной улицы разбегаются переулки, к двум другим улицам, которые как лучи так же сходятся к надвратной башне.

Народу. Вообще-то положа руку на сердце, то даже по меркам Михаила людей немало. И шум стоит изрядный. Прямо на берегу, или у мелких мостков, продают свой улов рыбаки. Хотя рынка тут нет. Он за стенами города. Тут только рыбой и разживешься.

У причалов посолиднее стоят ладьи. С полтора десятка, никак не меньше. Да ладные такие красавцы. Признаться, в представлении Романова это должна была быть просто большая лодка. На деле же, они выглядели реальными кораблями. Метров тридцать в длину, не меньше пяти в ширину. Борт метра на полтора возвышается над водой. Вдоль прикреплены щиты. Впечатляет одним словом.

- Йох-хо-о! Барди…

Закричал с одной из ладей какой-то бородач. Н-да. О чем это он. Да тут все бородачи. Безбородые только юноши. Остальные же, хоть клочковатая, а бороденка обязательно. Что кричит не понять. Не по-русски. Видать на каком-то своем варяжском. Но видно, что радуются встрече. Не иначе как похоронили товарища.

Барди тут же приказал править к ладье, и вскоре они уже были на палубе. Именно, что палубе, никакой ошибки. А он считал, что они беспалубные. Ошибочка получается. Стоит в сторонке, дурак дураком, слушает как радостно общаются Ульссон с пятерыми воинами. Те видать остались на присматривать за судном. Оно и правильно. Без пригляда такую красоту оставлять нельзя. Лихой народец во все времена водился.

Вновь окинул взглядом берег, и запруженные народом улицы. А ведь, если эдак прикинуть, то население получится в несколько тысяч. Если не сказать, больше двадцати. Правда, он видит только посад, а потому и суждение его может быть неверным.

Наконец варяги о чем-то там договорились. И один из них подойдя к Михаилу, разом заломил ему руку, и эдак ловко, почитай в одно движение избавил его от пояса с висящими на нем кошелем и ножом. Романов не стал обдумывать что тут и как произошло. Как и вырываться. Потому как против этого крепкого скандинава был беспомощен Вместо этого он попытался кувыркнуться, чтобы ослабить хватку и только потом вырваться. Действовал даже не осмысливая происходящее. На одних рефлексах и вдруг обуявшем его страхе.

Н-да. Дите он еще неразумное, против прожженного воина, успевшего перевязать чертову уйму пленников. Несколько секунд, и его уже связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту спускают в трюм. Он вроде видел дружинников на берегу. Патруль, надзирающий за порядком. Без вариантов. Только похоже беспорядка они не приметили.

Вот так. Отблагодарил значит Барди Ульссон.

Первый шаг к семье

Больно. Это если мягко сказать. А еще, им едва не овладела паника. В смысле, овладела конечно же. Успокоиться не получилось. Посмотрел бы он на того, кто был бы спокоен, будучи в кромешном мраке корабельного трюма. А вот взять себя в руки, ему оказалось вполне по силам. Как и справиться с болью. Вязали его без дураков. Но как оказалось, ему вполне по силам блокировать боль. Хоть выламывай суставы, хоть иголки под ногти вгоняй. Ничего не чувствует.

Та же песня и с дыханием. Как только получилось отстраниться и взглянуть на себя словно со стороны, то и дыхание выровнять вышло. С натугой, не без того, но размерено, и воздух в легкие поступает в нужном объеме.

Пролежал он долго. За временем особо не следил. Одно время гадал, что все это значит, и чем ему грозит. Но тут, признаться, фантазия разыгралась так, что решил отбросить подобные мысли подальше. Зван ведь, по сути, наивный подросток, а в этом возрасте в ходу разные страшилки. Вот только времена нынче такие, что где реальность, а где начинается безудержное детское воображение вот так сразу и не поймешь.