Почему-то я никак не мог подключиться к разуму некоторых людей, например, часть так называемых “хулиганов” оставались закрытыми для меня. К их нейропространству я никак не мог подключиться даже несмотря на помощь моей установки. Я неоднократно видел тех ребят, что избили меня в один из первых дней как я осознал себя в теле Дани. При этом, как оказалось одной группой хулиганов общество не ограничивалось — их было несколько, разных возрастов и социальных статусов. Так же помимо групп хулиганов, были и одиночки с подобными наклонностями.

Не то чтобы их нейропространство было окружено каким-то непроницаемым барьером, скорее наоборот, оно было каким-то рыхлым, темным и пустым, так что я никак не мог там закрепиться для того чтобы что-то узнать или провести коррекционное воздействие.

Деятельность этих парней была явно направлена на разрушение устоев общества, вредительство, и негативное воздействие на других людей. И раз я уж не мог оказать на них прямое нейровоздействие я решил использовать другие средства.

Правда оказалось, что способ публичного порицания и общественного осуждения уже и так давно применяется, и показывает свою крайнюю степень неэффективности (как показала практика применения подобный метод работал только на людях совсем другого склада характера — воспитанных интеллигентных и совестливых. И таких действительно было большинство, просто они обычно ничем не выделялись от этого и складывалось впечатление, что их нет. А разные асоциальные личности наоборот были настолько заметны и результаты их деятельности расходились по всему обществу словно круги по воде, так что казалось что кругом безобразия, беспорядок, хамство и бескультурие). Так что я попытался применить другие средства воздействия. Но быстро столкнулся с некоторыми трудностями — как оказалось деятельность подобных личностей считалась мелким хулиганством и силы охраны правопорядка имели право только проводить профилактические беседы (не оказывающие никакого благотворного воздействия), либо ограничивать свободу этих личностей и привлекать их к лёгкому принудительному труду, никак, впрочем, не контролируют качественность его выполнения. Но даже эти воздействия применялись очень редко и крайне мягко, а в случае с моими обидчиками и вовсе дело ограничивалось только редкими беседами, так как хулиганы были несовершеннолетними, и к ним нельзя было применять весь спектр методов перевоспитания.

Но коль я уж решил оказывать воздействие на это общество то глупо терпеть деятельность тех кто вредит и разрушает моральные устои людей. Ведь если у нормальных людей будет перед глазами пример тех кто ведёт себя вразрез с общепринятыми нормами, и подобная деятельность сходит им с рук, то тут любой задумается о нормальности своего собственного поведения. Именно поэтому, я и решил вмешаться.

Лейтенант Ёлкин Роман Аркадьевич, стоял у заднего крыльца РОВД и курил вместе с коллегами после очередного разноса от начальства — количество раскрытий преступлений катастрофически снизилось. Правда и само число преступлений снизилось настолько что это вызывало изумление. В их районе все пивные и рюмочные стояли полупустые — почему-то все выпивохи на районе взялись за ум. Начали по-человечески работать, стараться чему-то учиться (конечно полностью от выпивки ни не отказались, но с ежедневного употребления перешли, на режим — “только в выходные”, и то не до животного состояния, как раньше) вследствие чего, пьяные дебоши, драки, мелкие кражи, акты вандализма полностью прекратились. Никто не наносил побоев собутыльниками, и не обносил соседей.

Преступления конечно полностью не прекратились, по прежнему залётные бригады совершали кражи и грабежи, этнические группировки занимались хищениями и вымогательством, но все эти преступления расследовать было чрезвычайно трудно, и статистику раскрытия исправляли именно забулдыги и “кухонные боксёры”, а что делать сейчас никто не знал.

Один из молодых лейтенантов, только из училища предложил начать всё-таки работать как их учили, но его быстро подняли на смех — чтобы ловить залётных гастролёров, это надо объединиться с коллегами из других районов, а это значит признать свою несостоятельность. А этнические группировки вообще тёмный лес — ни один нормальный человек в их дела не полезет, да и вообще это работа скорее для КГБ, а не для простых милиционеров.

Но на сегодняшней планёрке, начальник им ясно сказал что раскрытие преступлений их первая задача и ему абсолютно неважно совершаются они или нет. Пусть они делают что хотят, но чтобы к концу недели у него лежало на подпись несколько папок с делами.

Так что докурив сигарету, лейтенант бросил окурок в урну и пошёл к себе в кабинет. У него было несколько заявлений от граждан. Которые, при желании, можно было раскрутить до полноценного уголовного дела. Конечно при “правильном” подходе. Ну уж запугать и запутать нескольких гражданских так, чтобы получилось, что они само оговорили себя, он сумеет. На этот квартал закрыть план хватит, а там глядишь и странная блажь у выпивох пропадёт и в пивных опять будет не протолкнуться от люмпенов.

Я посещал школу, возился в клубе и гараже и как-то совсем упустил контроль за учебным планом, а оказалось что уже на следующей неделе переводные экзамены и каникулы. Собственно экзаменов я не боялся (в моём положении вообще глупо чего-либо бояться кроме раскрытия моего настоящего статуса соответствующими службами), а вот так называемые “каникулы”, меня немного смущали. Спроецировав эту информацию сознанию реципиента я добился того что моделируемая им обстановка выделенного нейропространства изменилась. Теперь это были какие-то пасторальные пейзажи и сельскохозяйственные угодья. Также появились и новые инфослепки — предки его родителей и несколько жителей сельской местности.

Из осторожных расспросов родителей я узнал что они планируют отправить меня, как и в прошлые временные промежутки, в некую “деревню”. В моих планах этого абсолютно не значилось, но я решил не протестовать, а то моё поведение и так вызывало у них слишком много вопросов. Думаю, это даже будет хорошим решением, а то помимо напряжённого отношения ко мне родителей, в районе моего проживания начали происходить странные события.

Помимо того, что количество милицейских патрулей возросло невероятно, так они ещё и тащили в отделение всех без разбору за малейшее нарушение общественного порядка — одного парня увезли за брошенную мимо урны бумажку, а нескольких работяг за излишен громкий спор на улице.

Так же необычным стало то, что хулиганы ранее действовавшие на улицах города перенесли всю деятельность на территорию школы, от чего теперь ученики стали страдать в разы сильнее. Правда мне удалось на некоторое время принудить их к мирной жизни раздав всем членам радиокружка заряженные конденсаторы. При малейших признаках приставаний, они не колеблясь разряжали их в хулиганов (естественно уверенность в своих действиях ребятам внушил я). Но после того как хулиганы устроили тёмную нескольким членам кружка, выследив когда они будут в одиночестве я задумался о более радикальном способе решения этой проблемы.

Естественно первым же пришедшим на ум решением было вполне очевидное — “нет человека — нет проблемы”, но смоделировав эту ситуацию в нейропространстве нескольких людей (учителей и родителей других школьников) понял что проблемы на этом не кончатся, а только начнутся, то отбросил эту идею. Так что мне оставалось только надеяться на то что после летних каникул ситуация образуется за счёт того что я смогу внушить уверенность в себе как можно большему числу школьников. Ведь жертвами хулиганов становились именно те из ребят которые были наименее уверены в себе, а асоциальные личности как будто это чувствовал и именно их и выбирали в качестве жертвы.

Но наконец наступивший срок итогового испытания заставил меня немного переключиться — ведь, итоговые оценки повлияют не только на мой социальный статус в конкретной группе, но и также от этого будет зависеть распределение моего свободного времени. Так как по местным законами и обычаям мой реципиент считается несовершеннолетним, то все решения (в том числе и в выборе занятий) за него принимают родители.