На её реплику председатель почему-то засмеялся и шутливо погрозил потупившей взгляд матери пальцем, и спросил у кого из людей ещё такая же проблема. Руки подняли многие — ведь почти вся деревня держали в подворьях поросят, гусей, коров и кур. И если раньше скотину кормили колхозным молоком, сеном, зерном и остатками со столовой, то теперь никто из работников ничего не брал домой. От этого колхозные коровы стали давать в два раза больше молока, а поросята на ферме гораздо быстрее прибавлять в весе. Посовещавшись люди решили что все ответственные за заготовку и производство кормов люди будут работать на полчаса дольше, и сверхнормативную продукцию раздавать всем кому надо кормить скотину. А чтобы на эту работу хватило ГСМ все работники пообещали, что мало того что, будут бережно и экономно ездить на технике, так ещё и возьмут на вооружение новые правила при поездках, которые предложил школьный учитель математики Семён Петрович — он рассчитал что больше всего топлива тратиться при левых поворотах, поэтому он расчертил карту деревни и окружающих полей маршрутами для всей колхозной техники, которые позволят экономить до 40 % топлива.

Но на таких собраниях не все выступали с конструктивными предложениями. Некоторые постоянно всё критиковали не предлагая, впрочем, иных вариантов. Среди таких людей была баба Глаша (про неё говорили что она гонит самогон, вернее гнала, так как во всей деревне осталось только человек пять кто продолжал пить), колхозный бухгалтер Лев Янович Хейман и Борька тракторист. Только Борька трактористом быстро перестал им быть, так как он не стал работать по-новому и продолжил как раньше оставлять трактор мокнуть под дождём, не глушить на перекурах, и не чистить после работы. Поэтому, по решению народного собрания, его перевели из трактористов в животноводы. Конечно он устроил страшный скандал, кричал что не будет грести навоз и крутить хвосты быкам, но других вариантов у него не было. Хоть и первую неделю он не являлся в коровник, а всё крутился возле МТС, но никто из мужиков не пускали его к тракторам. Так что, хочешь не хочешь, но пришлось ему ухаживать за коровами, правда, мама рассказывала, что не любит он животных. Обижает их и кричит на них, а это плохо сказывается на надоях молока.

Лев Янович тоже постоянно устраивал скандалы, по поводу распоряжения председателя колхозным имуществом, но после того как из города приехала дочка председателя и стала подолгу задерживаться в управлении проверяя все бухгалтерские гроссбухи, он за один день собравшись куда-то уехал. Председатель потом несколько дней ходил печальный, но после того как агроном Алексей Викторович закончил с каким-то “агротехническим анализом земель” сразу повеселел и на следующем собрании заявил что на следующий год их колхоз будет в передовиках не только по району, а может даже по всей области!

Но самые интересные события в их деревне стали происходить только осенью, когда настала пора уборки урожая. Началось всё когда из района к ним приехали несколько странных людей. Назвались они почему-то спец группой.

Как бы то ни было, цыкнув на расшумевшихся детей, от чего они прыснули в разные стороны, просто пошёл по улице надеясь что какой-нибудь из домов вызовет активацию воспоминания из нейропространства Дани, куда я сейчас транслировал видимую мной картинку.

Но долго бродить мне не пришлось, из одного из дворов навстречу мне вышла дородная женщина в затасканном халате и всплеснув руками принялась довольно громко тараторить

— Да неужели это Даня?! А как вырос-то за год! А как похудел! Ну ничего, у нас на парном-то молоке, да на сметанке — быстро округлишься.

Пока она это проговаривала ходя вокруг меня, её образ наконец-то прогрузился и информационная система выдала информацию, что это знакомая бабушки Дани — тётя Глаша, известная деревенская сплетница. Но, самым важным было то что также мен стало известно что живёт она на параллельной улице с домом моих (теперь моих) родственников, чей дом располагается на углу параллельной текущей улицы и пересечения с проездом между ними.

Сопровождаемый, продолжающей что-то болтать Глафирой, я наконец сориентировавшись, отправился в нужную сторону.

По приходу на место ничего интересного не происходило, кроме того что меня сразу усадили обедать и приступили к бесконечным расспросам. Родственников интересовало абсолютно всё — и как я питался в городе, и какие у меня вышли готовые оценки, и как дела у родителей. Помимо бабушки и дедушки в расспросах участвовали постоянно заходящие дом соседи и знакомые. В это суете как-то неожиданно стало известно об инциденте произошедшем со мной сразу по приезду, тут же помимо охов и вздохов от многочисленных представителей женского пола и шуточных подтруниваний от деда, и его приятелей, прозвучало несколько недвусмысленных угроз физической расправы надо мной в случае некой ситуации которую они характеризовали как “обидишь девочку — …”. Я не совсем понял что они имеют в виду, но думаю смогу разобраться с этим по ходу действия.

Пока происходило это действие — паломничество совмещённое с обедом плавно перетёкшим в ужин, на улице стемнело и гости понемногу принялись расходиться. А бабушка сообщила мне что, приготовила постель в амбаре — где я, якобы любил спать.

Не знаю что там любил Даня, но он явно был каким-то ненормальным. Амбар представлял собой мрачное здание из почерневших от времени досок заставленный каким-то барахлом. Под самой крышей в этом строении имелся деревянный полог на который вела убогая лестница — именно там мне и приготовили “постель”. Постель эта представляла собой несколько холщовых мешков набитых сухой травой, брошенных прямо на доски. Правда сверху они были застелены чистой простынёй. Также в комплект прилагалось пара подушек и тёплое ватное одеяло. В общем мрак какой-то. Ну да ничего дайте мне немного времени и я расшевелю это царство убогости и отсталости. С этими мыслями я прешёл в спящий режим.

Оказавшись в собственном нейропространстве, потратил немного времени на восстановление собственного психического равновесия после устроенной мне “тёплой” встречи. Нет, я конечно ничего не имею против гостеприимства, радушия, и добрых соседских посиделок, но глядя на ток как мужчины постоянно смолили сигареты одна за одной и пили спиртосодержащую жидкость достанную бабушкой из серванта, за “приезд Даньки” (впрочем женщины от них сильно не отставали) понял, что затуманивание собственного рассудка, является среди местных, нормой.

Вот только зачем они это делают — остаётся для меня загадкой. Ведь сколько бы я не рассматривал модельные ситуации в нейропространствах и реальные сцены — подобное поведение, хоть и слабо, но всё-таки было общественно порицаемым. А тот недолгий период эйфории вызванной употреблённым препаратом вскоре сменяется более долгим периодом депрессии которая к тому же протекает гораздо тяжелее. Мало того с этим состоянием депрессии местные борются употреблением следующей дозы препарата.

Но думаю тут не стоит рубить с плеча и менять моральные и поведенческие императивы у всех встречных — поперечных, как я поступил со случайными попутчиками в электричке (кстати интересно что из этого получится, и в какую сторону изменит обстановку на месте их жительства), а применить более тонкий подход. А для этого мне следует немного вникнуть в местную обстановку.

Ко конца ночи я подключался к ближайшим нейропространствам (всё-таки без специального оборудования мои возможности сильно ограничены) и считывал поверхностную информацию. Благодаря этому моя база данных немного расширилась и теперь помимо данных на большую часть населения деревни, также получил описания и разъяснения на местные объекты и термины.

С наступлением утра, о котором меня известил громкий ор какого-то домашнего животного (и зачем только подобных тварей держат рядом с жильём), началось то что изредка проскакивало в воспоминаниях Дани. Сначала меня, достаточно плотно, покормили, а затем отправили на производство сельскохозяйственных работ — требовалось пропалывать посадки каких-то растений, затем таскать экскременты животных и выполнять другие поручения родственников.