— Я не знал, что вы были женаты.

— Был, и очень удачно. Много лет назад. — Он открыл глаза. — Что произошло между вами и Халстедом этим утром?

— Расхождение во взглядах.

— Такое случается часто с этим молодым человеком, но обычно в профессиональных вопросах. Это был не тот случай, не так ли?

— Не тот, — согласился я. — Вопрос был персональным и сугубо личным.

Он уловил скрытый смысл — что меня предупредили, а я проигнорировал предупреждение.

— Если человек встревает между мужчиной и его женой, то это может для него плохо кончиться, — сказал он.

Я закрыл пробкой пузырек с антисептиком.

— Я не встреваю, просто Халстед так думает.

— Я могу положиться в этом деле на ваше слово?

— Вы можете положиться на мое слово, хотя это не ваше дело, — ответил я. Сказав эти слова, я сразу же о них пожалел. — Это ваше дело, разумеется; вы не хотите, чтобы экспедиция потерпела крах.

— Я не думал об этом, — сказал он. — По крайней мере в том аспекте, что касается вас. Но меня начинает беспокоить Поль, с ним становится очень тяжело работать. Я подумываю о том, не попросить ли вас освободить меня от данного вам обещания. Все лежит целиком на вас.

Я снова надавил на пробку. Я только недавно обещал Кэтрин, что не буду выкидывать Халстеда за ухо из состава экспедиции, и не мог нарушить своего слова.

— Нет, — сказал я. — Другое обещание было дано.

— Понимаю, — задумчиво сказал Фаллон. — Или, по крайней мере, мне кажется, что понимаю. — Он поднял голову и посмотрел на меня. — Не делайте из себя дурака, Джемми.

Этот совет немного запоздал. Я усмехнулся и поставил на стол пузырек с антисептиком.

— Все в порядке, я не покушаюсь ни на чью собственность. Но Халстеду лучше смотреть за собой или у него появятся проблемы.

— Налейте мне еще виски, — попросил Фаллон. Он взял в руки пузырек с антисептиком и сказал мягко: — У вас появится проблема, когда понадобится снова вынуть эту пробку.

У Халстедов этим вечером произошла очередная ссора.

Они не появились на ужин, и когда стемнело, из их домика начали доноситься громкие голоса, которые то поднимались выше, то стихали, но они никак не становились достаточно отчетливыми для того, чтобы можно было понять смысл слов. Из темноты доносился просто гнев в чистом виде.

Я уже был почти готов к тому, что Халстед ворвется в мой домик и вызовет меня на дуэль, но он так не сделал, и я подумал, что, вероятно, Кэтрин отговорила его от этого. Еще более вероятно, что аргумент, который я изложил, возымел свое действие.

Халстед не мог себе позволить, чтобы его выгнали из экспедиции на данной стадии. Может быть, мне стоило изложить Кэтрин позицию Фаллона, просто для того чтобы Халстед до конца осознал, что я единственный человек, который этому препятствует.

Отправившись спать, я подумал, что если мы найдем Уашуанок, то мне стоит начать получше приглядывать за своим тылом.

Через четыре дня остался необследованным только один сенот. Из пятнадцати значащихся в первоначальном списке Фаллона четырнадцать оказались пусты; если пустым окажется и последний, тогда нам придется расширить радиус поиска, включив в него еще сорок семь сенотов. А это, мягко говоря, задержит нас надолго.

Ранним утром, перед тем как проверить последний участок, мы устроили совещание, на котором никто не чувствовал по этому поводу особой радости. Сенот лежал возле самого подножия цепи холмов, покрытых густой растительностью, и Ридера беспокоила проблема, как к нему подобраться поближе, преодолевая одновременно воздушные потоки. Хуже всего было то, что здесь отсутствовало место для возможной высадки человека на лебедке; деревья росли очень густо и подступали к самому краю сенота, не оставляя ни малейшего просвета.

Фаллон изучил слайды и сказал уныло:

— Это худшее место из всех, что я когда-либо видел. Не думаю, что у нас есть шанс подобраться сюда с воздуха. Что ты думаешь, Ридер?

— Я могу спустить человека, — ответил Ридер. — Но он, вероятно, свернет себе шею. Эти деревья достигают высоты в 140 футов и имеют чертовски густую крону. Я не думаю, что человек сможет здесь добраться до земли.

— Девственный лес, — прокомментировал я.

— Нет, — возразил Фаллон. — Если бы это было так, то наша задача оказалась бы значительно проще. Все эти земли когда-то возделывались — вся земля Кинтана Роо. То, что мы видим здесь, представляет из себя вторичную поросль, вот почему она такая густая. — Он выключил проектор и подошел к фотомозаике. — Растительность остается очень густой на большом протяжении в окрестностях сенота, что археологически весьма многообещающе, но не способствует тому, чтобы туда пробраться. — Он опустил палец на фотографию. — Можешь высадить нас здесь, Ридер?

Ридер изучил точку, указанную Фаллоном, сначала невооруженным глазом, а затем через увеличительное стекло.

— Это возможно, — сказал он.

Фаллон приложил линейку.

— Три мили от сенота. В таких зарослях мы не сможем продвигаться с большей скоростью, чем полмили в час — возможно, даже значительно медленнее. Нам потребуется целый день, чтобы добраться до сенота. Что ж, если это необходимо, то мы это сделаем. — В его голосе не чувствовалось энтузиазма.

Халстед сказал:

— Теперь мы можем использовать Уила. Вы хорошо обращаетесь с мачете, Уил? — Он так и не избавился от привычки поддевать меня.

— У меня нет такой необходимости, — ответил я. — Я лучше воспользуюсь своими мозгами. Позвольте мне взглянуть получше на эти слайды.

Фаллон включил проектор, и мы посмотрели все снова. Я остановился на самом лучшем, на котором был хорошо виден сенот и окружающий его лес.

— Ты сможешь зависнуть над водой? — спросил я Ридера.

— Полагаю, что смогу, — ответил Ридер. — Но не надолго. Здесь слишком близко подступает склон холма у задней части водоема.

Я повернулся к Фаллону.

— Как производилась расчистка прогалины, на которой расположен лагерь?

— Мы высадили здесь команду с бензопилами и огнеметами, — сказал он. — Сначала они выжгли подлесок и спилили деревья, затем взорвали оставшиеся пни гелегнитом.

Я внимательно посмотрел на снимок, пытаясь прикинуть высоту от уровня воды до верхнего края сенота. По-видимому, она не превышала тридцати футов. Я сказал:

— Если Ридеру удастся опустить меня на воду, я смогу подплыть к краю и выбраться наверх.

— Ну и что потом? — спросил Халстед. — Что вы будете делать дальше? Бить баклуши?

— Затем Ридер подлетит снова и спустит бензопилу и огнемет на конце лебедки.

Ридер энергично затряс головой.

— Я не смогу опустить груз рядом с тобой. Эти деревья возле края слишком высоки. Если трос лебедки запутается в ветвях, я непременно разобьюсь.

— Предположим, что когда я спущусь на воду, у меня будет с собой тонкий нейлоновый шнур, длиною, скажем, в две сотни ярдов, привязанный одним концом к тросу лебедки. Я буду стравливать его, подплывая к краю сенота, затем ты смотаешь трос, и я стравлю еще немного. Потом ты поднимешь вертолет на такую высоту, где будешь чувствовать себя безопасно, и я стравлю шнур до конца. Когда ты опустишься над сенотом снова — с грузом, подвешенным к концу троса, я просто притяну его к краю. Это возможно?

Ридер выглядел еще более встревоженным.

— Подвесить тяжелый груз на одну сторону машины значит оказать сильное воздействие на ее стабильность. — Он потер подбородок. — Хотя мне кажется, я смогу это сделать.

— Что вы намерены предпринять, оказавшись внизу? — спросил Фаллон.

— Если Ридер скажет мне, сколько чистой земли ему нужно, чтобы посадить вертолет, то я гарантирую, что расчищу необходимую площадку. Там может остаться несколько пней, но он садится вертикально, поэтому они не доставят ему особых хлопот. Я сделаю это, если только кто-нибудь еще захочет быть добровольцем. Как насчет вас, доктор Халстед?