У меня в машине мы перевязали рану Нейла и напоили его водой и апельсиновым соком. Он постепенно отходил от воздействия эндорфинов и заулыбался, когда постепенно начал понимать, что мы совершили. Не думаю, правда, что он осознавал присутствие Джилл, иначе он не держался бы так легкомысленно.

– Сработало! Мы это сделали! – Нейл негромко рассмеялся. Я попыталась вспомнить, видела ли я хоть когда-либо его смеющимся. – И влетит нам, когда мы об этом доложим!

Эдди улыбнулся в ответ, и я поняла, что между ними возникла искренняя дружба.

– Это ненадолго – пока они не получат результаты.

– И какой у нас план теперь? – спросил Трей. – К отбою мы уже опоздали.

– У тебя разрешение есть? – спросил Эдди. Трей покачал головой. – И у нас нет. План такой: провести где-нибудь ночь, а утром потихоньку пробраться обратно, и надеяться, что нашего отсутствия не заметят. Никто из наших соседей на нас не настучит.

– Мы можем отправиться к Кларенсу или к Адриану, – предложила Ангелина.

– Есть хочу, – пробормотал Нейл.

– Я знаю отличное местечко, которое работает круглосуточно, – сказал Трей. – Мы одержим победу над едой.

Мы составили план и отправились обратно в Палм-Спрингс, каждая компания на своей машине. Когда мы выехали на автостраду, я сказала Эдди и Джилл:

– Мне нужно увидеться с Адрианом. Подвезите меня и поезжайте дальше на моей машине. Адриан привезет меня обратно.

Эдди удивленно уставился на меня.

– Зачем тебе к нему?

– Надо. – Я не хотела ничего объяснять, а Эдди был не тот человек, чтобы допытываться. Самое большее, что он себе позволил, – это заинтересованный взгляд, когда мы подъехали к дому Адриана. Но его любопытство сменилось паникой, когда он осознал, что сейчас останется наедине с Джилл.

– Удачи, – сказала я, выбираясь из машины, хотя толком не могла сказать, кому она понадобится больше всего. – Если Нейлу будет плохо – звоните.

Нейл ехал в машине с Треем и Ангелиной, и я не думала, что с ним будут какие-то проблемы. Когда мы расставались, он уже стоял на ногах, а дампирам свойственно быстро исцеляться.

Эдди отъехал, а я зашагала к дому Адриана. Сердце мое бешено колотилось. Я все еще не стряхнула с себя радостное возбуждение от того, что осталась жива.

Я вошла в темную и тихую квартиру. Я прокралась в спальню и обнаружила крепко спящего Адриана – со сбитым с сторону одеялом и с рукой, закинутой за голову. Лицо его неясно виднелось в свете уличного фонаря, освещая редкий момент – его спокойный сон. Адриан был настолько великолепен, что я готова была поверить в его слова о том, что мы живем во сне.

Но он был настоящим, и мы были живые. А я отчаянно нуждалась в том, чтобы мне об этом напомнили. Не колеблясь более, я стянула с себя одежду и нырнула к нему в постель.

– Сидни…

Я в полусне пробормотал ее имя, когда ощутил ее присутствие в постели. Мой сонный мозг ничего больше не успел сообразить – Сидни поцеловала меня. Я обнял ее и – приятный сюрприз! – она оказалась обнаженной.

– Что происходит? – спросил я. – Я не жалуюсь. Это просто академический интерес.

– Я поучаствовала в одном потенциально опасном деле, – нервно ответила Сидни. – Нет, никаких «потенциально». Это было опасно и дико.

И она поведала мне невероятную историю о том, как они с Эдди подсунули Нейла под нос стригою. Я чуть было не вскочил и не наорал на нее за то, что она так рискует собою. В моем воображении всплыла ужасная картина: мы с ней схвачены двумя стригоями и один из них кусает ее. У меня в голове не умещалось, как можно так рисковать.

– Постой! – Я представил себе заклинание, которое описала Сидни, и резко сел. – Там были все?! И Джилл?!

– Этого мы не планировали, – быстро проговорила Сидни, садясь рядом. – Это было дополнение к Ангелине и Трею.

Представить Сидни умершей было ужасно. Но представить умершей Джилл было, в некотором отношении, еще ужаснее, потому что это я уже видел наяву.

– Джилл могли убить, – простонал я. – Нам полагалось оберегать ее!

– Знаю. – Сидни снова прижалась к моему плечу. – Я действительно не хотела ее присутствия. Эдди тоже переволновался, хотя я не уверена, как он себя чувствует теперь, после того, как она его поцеловала.

– После того… что? Ладно, к этому мы еще вернемся. Сидни! Почему ты меня не предупредила?

– Потому, что ты попытался бы остановить меня. Или пойти с нами. Поверь мне… мне очень жаль. Я просто хотела… чтобы ты был в безопасности. – Она теснее прижалась ко мне. – И не говори, что ты не понимаешь такую логику!

– Конечно, я понимаю! Да, я бы попытался тебя остановить! – Я схватил ее за руки и, к собственному удивлению, обнаружил, что меня бьет дрожь. И снова в моем воображении вспыхнули ужасные картины окровавленной Сидни. – Это же не побег на чаепитие с колдуньями! Это жизнь и смерть! Если бы тебя убили… если бы ты меня покинула…

– Я знаю, – выдохнула Сидни. – Знаю…

И внезапно ее руки обвили меня, а губы коснулись моих. Она повалила меня на кровать, и из моей головы вылетели все мысли. Между нами вспыхнула такая жажда и такой накал, какого я никогда прежде не ощущал, а это о чем-то да говорило, в свете нашей активной сексуальной жизни, которую мы вели последнее время. Возможно, соприкосновение со смертью толкнуло нас так яростно доказывать, что мы живы. Я понимал, что нужен ей, что мне нужно раствориться в страсти и быть как можно ближе к Сидни… что я никогда больше не должен ее потерять.

Сидни продолжала целовать меня с таким неистовством, что слегка оцарапала губы о мои зубы. Это было всего лишь несколько капель, но когда я ощутил сладковато-соленый вкус ее крови, меня охватил исступленный восторг. Сидни отстранилась, тихо ахнув, и глядя на нее в неверном свете, я увидел ответный экстаз на ее лице – едва ощутимый выброс моройских эндорфинов овладел ею. И я отчетливо понял, что сейчас мог бы впиться клыками в ее горло и она бы мне разрешила. Сегодня я мог бы обладать и ее телом, и ее кровью, если бы пожелал. Искушение напиться ее крови терзало меня не только потому, что это была кровь, а потому, что это была ее кровь. Ее суть. Я жаждал соединиться с нею всеми способами, чтобы между нами не осталось никаких границ, а были волны эндорфинового наслаждения. Она позволила бы мне это. Но дело было в том, что я не мог быть уверен, что нормальная Сидни – как бы сильно она меня ни любила – хотела этого. А пока я не был в этом уверен, это было границей, которую мы пересекать не станем, в какое неистовство меня бы ни вводила эта мысль.

Сидни застыла надо мной на несколько напряженных мгновений, и каждый из нас вел свою внутреннюю битву. Потом момент искушения миновал, и мы внезапно вернулись друг к другу, как будто ничего не произошло, без воспоминания о крови. Меня омывало море желания, и я тонул в нем. Сидни отвечала страстью на мою страсть, она прошептала мое имя и вцепилась в меня с такой силой, что ее ногти впились в меня, как будто она боялась, что потеряет меня, если разожмет руки.

Потом она упала рядом со мной, продолжая цепляться за меня, пока ее учащенное дыхание не вернулось к нормальному. Я обнял ее. Мое сердце лихорадочно колотилась от всего того, что произошло. Я больше не сердился. Трудно было сердиться после такого секса, но меня все еще терзал страх от того, как близко она была к смерти. Но она была жива и в безопасности рядом со мной. Она никуда не уйдет. Я повторял это себе снова и снова, сжимая ее в объятиях.

Если начистоту, я понимал, почему она хотела оставить меня в неведении. И мне это не нравилось. Если бы мы поменялись местами, я сделал бы то же самое, чтобы защитить ее. Кроме того, мне трудно было судить Сидни – ведь и у меня имелись свои тайны, начиная с приема лекарства.

Последним важным моментом было то, что риск оправдался. Я не мог отрицать важности результатов. Кровь Оливии сработала. Каким-то образом, методом предположений, мы создали магическую вакцину против стригоев. Если бы еще найти способ воспроизвести ее!