Мне хочется попросить ее остаться, но даже я понимаю, что это несправедливая просьба. Каталина едва меня знает, и прошлое нам обоим оставило шрамы. Нет никакой гарантии, чтобы мы захотим провести вместе больше семи лет.

– А что, если мы будем жить сегодняшним днем?

Она откидывается на спинку стула.

– Тебе не кажется, что это как-то слишком просто?

Она не ошибается, но…

– Кажется, мы оба склонны надумывать лишнего и желать уверенности там, где ее нет. Мне нравится проводить с тобой время. И думаю, тебе нравится проводить его со мной.

– Да, – бормочет она.

– Так давай делать это.

– Вот так просто?

– Да. – Передвигаю свою фигуру. – Спешить некуда. У нас есть время, чтобы узнать друг друга получше. Хочу показать тебе множество мест на землях, которыми управляю.

На самом деле, монарх – Эмбри. Он занимается повседневными обязанностями, и к нему наш народ обращается с проблемами. Я взял на себя задачи, которыми прежде занимался Эмбри. В основном это утомительные занятия, например, разрешение споров между жителями земель, но так у меня остается намного больше свободного времени, чем прежде.

Раньше я коротал свободные часы, бродя по землям, но пришло время потратить их с пользой.

– Чем вызвана такая перемена?

Каталина хмуро смотрит на доску, задержав над ней фигуру в руке, а затем ставит ее к ферзю. Все это время она не перестает улыбаться. На протяжении игры Каталина то и дело пренебрежительно высказывается о своих умениях, но очень быстро осваивается в игре. За одну только партию она трижды сорвала выстроенные мной стратегии, и, по крайней мере, дважды сделала это намеренно.

После третьего раза уже тщательнее обдумываю следующий ход, продолжая беседу.

– Меня удивила и потрясла наша с тобой связь. Я пытался отрицать ее и избегать тебя, но это никак на нее не повлияло, а только причинило тебе лишнюю боль, о чем сожалею.

– Ничего страшного.

– Неправда. Я бы хотел, чтобы ты не относилась с таким равнодушием к тому, что окружающие тебя ранят.

Похоже, Каталина забыла о стратегии и передвигает фигуру наугад.

– К этому привыкаешь. Чаще всего людьми просто руководит беспечность, а не злоба. Мои чувства – моя проблема, по крайней мере, так сказал последний психотерапевт.

Каталина строит гримасу.

– А может, он говорил наоборот. Порой не понимаю, что специалисты говорят. Возможно, именно поэтому терапия не помогает.

Она тараторит слишком быстро, будто может оспорить мое утверждение. Возможно, стоит позволить ей отвлечь меня, но таков уж я.

– Разве не ты говорила, что результат важнее намерений?

– Не я. Азазель. – Она качает головой. – Это была очень разумная мысль, а я совсем не разумна.

– Ты очень умна, Лина.

Передвигаю фигуру, проверяя, получится ли выбить ее ферзя.

– Ты добрая и забавная.

Наблюдаю, как она обдумывает следующий шаг и невольно добавляю:

– А еще такая сексуальная, что у меня перехватывает дыхание.

Она замирает, снова задержав руку над доской.

– Ты говоришь это, чтобы отвлечь меня и не дать мне тебя обыграть.

– Оттого мои слова не становятся менее правдивыми.

Невольно улыбаюсь. Странное ощущение.

– А сработало как средство отвлечения внимания?

– Нет, – чопорно возражает она. Берет другую фигуру и передвигает ее на доске.

– Шах и мат.

– Что?

Подаюсь вперед и смотрю на доску. Вот же умная чертовка.

– Ты меня обставила.

– Разве? – Каталина смотрит на меня, хлопая ресницами, но не может сдержать широкой улыбки. – Думаю, это вышло случайно. Может, нам стоит сыграть еще раз, чтобы убедиться.

А это… весело. Начинаю заново расставлять фигуры.

– Да, давай.

Мы играем, пока не подают еду. Делла приносит ее, и я не забываю от души ее поблагодарить. Это не сойдет за достойное извинение за то, как складывались наши отношения в минувшие недели, но уже первый шаг. Завтра поговорю с ней и удостоверюсь, что мы достигли взаимопонимания.

Только когда она уходит через боковую дверь, Каталина наклоняется и глубоко вдыхает. А затем замирает.

– Не рыба?

– Мне сообщили, что тебе уже немного надоели доступные варианты блюд, поэтому решил попробовать что-то другое.

У меня возникает нелепое желание поерзать, пока Каталина рассматривает еду на тарелке. Я едва не мямлю.

– У меня хорошие отношения с Брэмом из горгулий, так что договорился о поставке того, что, на мой взгляд, могло бы тебе понравиться.

– Ты сделал это ради меня?

Она берет толстый кусок хлеба с растопленным сливочным маслом и приправами.

– Ты не был обязан.

– Я хотел.

Не из-за чувства вины… по крайней мере, не только из-за него. Я не хотел плохо обращаться с Каталиной и не могу вернуться в прошлое и изменить прошедшие несколько недель, но могу гарантировать, что в дальнейшем с ней будут обращаться хорошо. Если она хочет поесть что-то, кроме рыбы, то это меньшее, что могу сделать.

– Если хочешь чего-то другого, только попроси.

– Уверена, все не так просто.

Она откусывает кусочек хлеба и едва не закатывает глаза.

– Но какими бы ни были причины, спасибо. Это чудесно.

В груди разливается тепло и удивительная легкость. По мере приближения вечера это чувство становится все сильнее. Мы играем еще несколько партий, и хотя Каталине больше не удается меня обыграть, она справляется уже так хорошо, что приходится сосредоточиться.

Но, в конце концов, она откидывается на спинку стула, а в ее глазах виднеется усталость. Не хочу доставлять ей неудобств, но готов настаивать, чтобы мы оба получили желаемое: чтобы она оказалась в постели.

– Каталина.

Она протягивает руку, глядя на меня с вызовом.

– Я лягу с тобой в постель при одном условии: ты даже не заикнешься о том, какая я легкомысленная, раз так быстро передумала по этому поводу.

– Ты не легкомысленная.

В этом я уверен. Она знает, чего хочет, но боится этого достичь, хоть и притворяется, что это не так. Каталина делает вид, что переменчива, как ветер, но я понимаю, что у нее на сердце.

Подаю ей руку.

– Ты ляжешь со мной в постель?

На миг кажется, что она может возразить, но наконец Каталина берет меня за руку и позволяет притянуть ее в объятия.

– Только потому, что ты так вежливо попросил.

– Конечно.

– Веду себя покладисто, только потому что ты накормил меня хлебом.

Прячу улыбку, уткнувшись ей в волосы, и беру ее на руки.

– Если таков результат, буду кормить тебя им каждый день.

– Перестань.

Она прижимается ближе, когда опускаюсь на постель. Кровать сделана для представителей моего народа, ее края изогнуты, и на ней много больших подушек, чтобы мы могли расположить щупальца, как нам удобно. В итоге Каталина со вздохом устраивается у меня под боком, опустив голову на грудь, и от усталости говорит немного невнятно.

– Если будешь и дальше заботиться обо мне, я начну думать, что правда тебе нравлюсь.

Прижимаю ее ближе и, дождавшись, когда ее дыхание станет размеренным ото сна, отвечаю:

– В том и дело, Лина. Ты важна мне. Гораздо важнее, чем думал.

Хочу, чтобы она осталась со мной.

Впереди у нас шесть лет и десять месяцев. Этого должно быть достаточно.

Наступает один из самый счастливых периодов жизни. Даже не знаю, сколько он длится. Дни здесь проходят довольно обыденно, но поскольку не обременена никакими обязанностями, кажется, словно время течет незаметно и не имеет значения. А ночи? Ночи похожи на лихорадочный сон, от которого не хочу просыпаться.

Тэйн по-прежнему выполняет официальные обязательства, но каждый день находит для меня время, пусть даже всего на несколько шахматных партий, после чего относит в постель и сводит с ума всеми возможными способами. Секс невероятен, и кажется, что со временем становится только лучше, но больше всего люблю спокойные мгновения, которые наступают после него.