Я покачал головой.
Нет, вряд ли. Думаю, стоит всё же сосредоточиться на магии, как я и планировал изначально. Просто что бы я сейчас не выбрал и куда бы не вложил эти униары, это не принесёт мне какого-то существенного преимущества в данный конкретный момент. Поэтому лучше всего начать постепенно двигаться в сторону более плотного изучения Арканы и придерживаться уже составленной стратегии развития.
На том и порешил.
Выбрал грань “Маграз”, повышающую доступное количество пустаров, “Пустарное восстановление”, сокращающее время регенерации магической энергии, и “Пустарную стоимость”, уменьшающую общую стоимость творения плетения. Во все три влил по тысяче униаров, добив их таким образом до первого такта. После этого также взял “Мгновенное сотворение”, которое позволяет тратить меньше времени на создание заклинания, и повысил его аж до третьего такта, ухлопав на это дело шесть тысяч униаров.
Заверив внесённые изменения, поднял этим свою ступень до сто пятьдесят четвёртой и получил двадцать четыре очка атрибутов, которые быстро распределил: по пять единиц в “Ловкость”, “Разум” и “Выносливость”, и девять в “Силу Духа / Характер”.
Вот и всё. Разрываю связь с дриаром.
Почувствовав освежающую волну, ворвавшуюся в моё тело, я даже остановился и глубоко, с наслаждением вдохнул лесной воздух. Это, конечно, не ощущение божественности, которое я испытывал ранее, но тоже весьма неплохо. Улыбнувшись, хрустнул шеей и пошел дальше уже в более приподнятом настроении, чем раньше. Появилась непоколебимая уверенность в том, что всё будет хорошо, что мы со всем справимся и обязательно выкрутимся из всей этой заварушки!
А тем временем лес вдруг стал словно бы расступаться в стороны и впереди появилось потустороннее, мягко-зелёное свечение, к которому нас и вёл ворон. Переглянувшись с друзьями, мы невольно перестроились в боевой порядок и дальше уже шли в гнетущем напряжении. Но вскоре наш путь был окончен и с очередным витком тропы мы ступили на широкую поляну.
“От Лядь!..” - ошарашенно подумал я, застывая в ступоре и осматриваясь вокруг расширившимися от изумления глазами.
На нас смотрели десятки звериных глаз, обладатели которых занимали всё свободное пространство этого странного места, в котором трава и листья окружающих поляну деревьев сияли виденным нами издали изумрудным светом. Мой взгляд перескакивал с одной клыкастой морды на другую, отмечал длину смертоносных когтей хищников, массивность рогов на бычьих головах минотавров, толщину шкуры медведей, а также наличие дополнительной брони из странного, похожего на полированное дерево, материала, и на разнообразное оружие, выполненное из него же: мечи, сабли, дубины, луки, копья, моргенштерны, глефы, катары - и это лишь малая часть из того обширного арсенала, который сжимали в своих человекоподобных лапах стоящие на двух ногах животные и прочие незнакомые мне создания.
Сколько же их здесь? Явно не меньше сотни. А если ещё учитывать мелкотню вроде птиц, белок, зайцев и прочей живности, то и того больше.
Кажется, наши шансы прорваться отсюда с боем при неблагоприятном вердикте суда стремительно тают, подобно кубику льда в руке. Нас просто задавят числом и разорвут…
Ворон приземлился мне на плечо, распахнул крылья и громко каркнул. Животные перед нами подались немного назад и разошлись в стороны, пропуская вперёд. Храдас повернул ко мне голову, заглянул в глаза и снова каркнул. Сглотнув, я отвел от него взгляд и, немного помедлив, всё же сделал шаг вперёд - животные нехотя расступились, но при этом не переставали плотоядно скалится и тихо, угрожающе рычать. Медленно дыша, я смотрел прямо в их вертикальные зрачки и старался не выказывать страха, который, стоит признаться, всё же холодил мне душу.
Внезапно в воздухе зажглись огоньки летающих светлячков и на другом конце поляны раздался глубокий, протяжный вздох и следом за ним скрип. Ворон-храдас глубже вонзил мне в плечо когти и я остановился, смотря во все глаза на огромный, широченный дуб, который наверняка не смогли бы обхватить и шестеро взрослых мужчин. В нескольких местах кора это исполина пришла в движение и вскоре явила нам наполненные небесной синевой глаза, сейчас словно бы подернутые белесой дымкой, и широкий рот.
Легратос. 5007 ступень.
И пока я, распахнув рот, с гулко бьющимся в груди сердцем не мог оторвать взгляд от этого древнего, словно сам мир, существа, от которого веяло такой силой, что я казался жалким муравьём, ползающим у его корней, на краю поляны пришли в движения другие Пастухары, беря место проведения суда в плотное кольцо. Они были намного меньше своего прародителя, но при этом и больше по размерам, чем стандартные деревья. И, как и все растения, принадлежали к разным видам - среди них я, начав запоздало озираться, различил вяз, осину, березу, ель, ясень, тис, а вот другие мне были не знакомы.
И тут, расталкивая толпу и протискиваясь вперёд, на первую линию окруживших нас зверей вышел енот со шрамом на правом глазу.
Всё происходящее враз потеряло для меня всякое значение, стоило только увидеть эту оскалившуюся в широкой ухмылке усатую морду. Мы стояли и смотрели друг другу в глаза, чувствуя одинаковую, разъедающую изнутри жгучую ненависть.
А он изменился: подрос, окреп и подтянулся, уверенно ходит на двух лапах. Но, что важнее всего, он был облачен в одежду и хорошо экипирован: куртка со стоячим воротником и штаны из необычной ткани, напоминающей кожу, местами укреплённые тем самым древесным металлом; пояс, на котором висят кинжалы, и перчатки на лапах, покрывающие лишь тыльную сторону ладоней.
Прищурившись и оголив клыки, енот поднял руку к цепочке на груди и показал мне висящий на ней большой кабаний клык.
Я стиснул зубы.
Неужели это клык того самого секача? Если это действительно так, то, получается, енот видел, как мы распотрошили и зажарили его на костре, а потом с выпивкой и весёлыми плясками поедали сочное мясо всей деревней. И в конце он проследил за тем, куда выкинут обглоданные кости своего друга, чтобы забрать и похоронить их.
А клык оставил себе, чтобы никогда не забывать о том, кто виновен в его смерти.
Прозвучавшие в повисшей над поляной тишине скрипы заставили меня с трудом оторваться от своего врага и переключить внимание на ещё одного Пастухара, что медленно вышел из-за спины Легратоса - его потрескавшаяся чёрная кора напоминала грязные потёки, ветви были практически голы и свисали гибкими прутьями, глаза сверкали туманными, тёмно-зелёными оттенками, а многочисленные корни змеились по земле.
Кальмуар.
Этот жуткий Пастухар вышел вперёд и остановился, нависая над нами и рассматривая пронзительным взглядом, пробирающим до самых костей.
Ворон слетел с моего плеча.
Кальмуар повернулся к прародителю и тот согласно моргнул, сказав что-то на незнакомом языке. После этого Пастухар окинул глазами поляну.
- Силпаты! Все вы услышали глас Легратоса, и Ша-Гриард был созван, ибо случилось немыслимое - Единый Договор нарушен! На земле, под сенью Ахдал-Габота, убит юный Пастухар Энкелад, едва ступивший на путь соблюдения мира между всеми творениями Всеединых Древних!
Звери на поляне яростно зароптали, а Кальмуар поднял руку и указал гибкими пальцами-ветвями на нас.
- В этом кощунственном злодеянии повинны эти трое Посланников, и пред взором Легратоса и ликом Ахдал-Габота они будут преданы праведному суду!
После этих слов животные оглушительно взревели и я сжал подрагивающую руку в кулак, чтобы невольно не схватиться за Халдорн.
Дождавшись, когда рёв стихнет, Пастухар милостиво добавил:
- Но также стоит отметить и то, что обвиняемые не упорствовали и предстали пред Ша-Гриардом по своей воле, что делает им честь и, разумеется, зачтётся при вынесении окончательного приговора. - Он опустил взгляд на нас. - Посланники Саргон, Вильяр Тэк и Лютер Рич из Рэйтерфола, вы обязаны отвечать на все вопросы лишь истинную правду, не тая в сердце ложь и не прибегая к обману. И посему я вопрошаю - призываете ли вы Уаргрода Справедливого в свидетели каждого слова, что прозвучат из ваших уст сегодня на суде?
