Он мог пошевелить разве что глазами. Тело плотно обволакивало нечто прозрачное, холодное и твёрдое. Словно бы его поместили в огромный пакет и откачали воздух, после чего тот вдруг остекленел.

Упаковали, как продукт...

Первые несколько минут внутри этого кокона были самыми длинными в жизни Роберта. Сознание, едва забрезжив, сорвалось в пропасть паники – дышать! дышать! В лёгкие не попадал воздух, ни капли. Он чуть не умер от ужаса, но со временем понял, что всё-таки дышит. Непонятно как, но газообмен в организме продолжался.

Спереди бликовала стена мутного, зеленоватого стекла. Роберт не ощущал хода времени, но знал, что висит тут уже долго – чувство голода, свирепевшее недавно, теперь утихало. И ничего не оставалось, кроме как разглядывать полупрозрачный монолит стены.

На самой границе зрения виднелось что-то, формой напоминающее морскую звезду. Словно бы несущаяся волна вдруг застекленела и сковала случайного беспозвоночного.

Было холодно. Отчаяние сменялось паникой. Паника – отчаянием. Цикл прерывался разве что внезапным забытьем. Сном это не назвать. Все крики внутрь себя глотала тёплая тьма, сочившаяся из пролома на месте Ординатора. Странно, но когда он был, определить конкретное местопребывание бестелесного не получалось. Как ни ищи, а он – всюду.

Тишина сводила с ума. В минуты, когда изнурённое сознание утихало, наваливалась она – абсолютная, лишённая даже извечного писка. Словно бы голос той самый тьмы из пролома...

Но вдруг он ощутил тепло. Кожа рук отозвалась первой - вездесущими иглами. Пальцы загудели, словно отбитые, что-то стянуло их вместе, сковав руки за спиной.

И кокон растаял.

Роберт рухнул и ударился головой о твёрдый пол. В лицо шибанула смесь запахов: мята и аммиак. Дыхание спёрло, будто в нос брызнули нашатырём. Его подняли рывком, удерживая под мышки. Двое: белотелые, безликие, высокие и изящные... Это были не люди, точно. Странно, дико даже, но Роберт совсем не боялся. Мысль, что перед ним существа с иной планеты лишь слегка холодила мозг.

Роберт быстро огляделся – Вики нигде не было. Помещение напоминало зал в знаменитом замке волшебника Изумрудного города, что в Гонконге: малахитовые стены плавно сливались над головой ассиметричным куполом, из центра которого на пол опускалась гранёная колонна с барельефами. Показалось даже, что они выглядели как китайские иероглифы...

Его вытолкнули в коридор. Оба чужих держали короткие жезлы со слабо светящимися символами, которые напоминали пистолеты девятнадцатого века: монолитные, округло изогнутые и расширяющиеся к рукояти. Нарываться бессмысленно...

Всё вокруг состояло из стекла. Стены то мутнели, превращаясь в камень, то вновь постепенно набирались прозрачности. В такие моменты в глубине их виднелись тёмные объёмные фигуры, иногда вполне узнаваемые. Порой это были целые сюжеты, почти как на камне древних земных пирамид. Чаще повторялся один и тот же: изящный паук с двенадцатью лапами и жвалами с обеих сторон, от которого во все стороны тянутся тонкие тенёта с опутанными существами на концах. И ещё символ, что-то типа трезубца.

Его остановили резко, рывком за сцепленные кисти. Хрустнуло в плечах, Роберт застонал, и его втолкнули в высокую арку, что оказалась справа.

Помещение было большим. Огромным даже, насколько он успел отметить. Чужаки не церемонясь бросили его лицом в гладкий, холодный пол. Втянув ноздрями воздух, он закашлялся – от малахитового стекла и несло мятным нашатырём!

Что-то где-то клацнуло, послышался гул, мигом передавшийся слабой вибрацией нестерпимо воняющему полу. Его подняли и швырнули, как того барашка в путах. Роберт не успел сообразить, что руки свободны, и со всего маху врезался лицом в нечто твёрдое и абсолютно прозрачное. По «стеклу» потекла кровь из разбитого носа, не оставляя никакого следа.

Роберт забарахтался, вскочил. Колба! Чёртова стеклянная колба, о которой говорил абориген!

Таких колб вдоль изогнутой стены залы, подсвеченных по верхней окружности словно для выставки гигантских орхидей, стояло всего пять. Но орхидея была одна. И обращались с ней совсем не трепетно.

– Вика-а!! – кулак Роберта врезался в невидимую преграду.

Она не реагировала. Лежала на полу колбы, как-то странно распластавшись. Как ни колотил Роберт, как ни кричал, всё впустую.

Белотелые потеряли к пленникам всякий интерес. Роберт прощупал «стекло» везде, где дотянулся. Непонятно как он вообще попал внутрь: ни швов, ни стыков, ничего. И оно совсем не бликовало. Свет расположенных над колбами кольцевидных ламп словно «не замечал» его, проходя насквозь без малейшего преломления или отражения. На нём даже отпечатков и кровяных подтёков не оставалось...

Роберт сел на пол. Огромный малахитовый зал тоже венчался купольным сводом с колонной по центру, к вершине которой от стен тянулись тёмные изогнутые полосы, образуя спиральный рисунок. А у её основания копошились долговязые фигуры пленителей.

Белотелые удивляли. Они действовали чересчур слаженно, словно угадывали мысли друг друга. Роберт не слышал, чтобы они переговаривались или как-то иным способом коммуницировали. Возможно, тут шёл в ход некий аналог Ординатора, только расширенный, позволяющий им полноценно контактировать телепатически...

Белотелые что-то скрупулёзно изучали. Синхронно сдвигались вбок, разглядывая нечто у основания колонны. Роберт поднялся и приник к невидимой преграде, отгородив ладонями глаза от бьющего сверху света.

Абориген говорил правду: они такие же гости на Ясной. И что-то ищут. Роберт плохо помнил его бред, уловил лишь одно: если соискатели, или как он их назвал – саранча, обнаружат некий маркер, то Земле каким-то образом будет угрожать опасность.

Белотелым подсвечивали чудные подвижные нити, повсеместно свисающие с высокого потолка вокруг колонны. Стоило приблизиться к ним, как нити вдруг меркли, оживали и уклонялись, уступая дорогу, а после снова повисали и набирались яркости.

Вдруг зашевелилась Вика. Роберт опять крикнул, но звук не покидал прозрачной тюрьмы.

Девушка поднялась не сразу. Долго полулежала к нему спиной, озиралась, почему-то ощупывая лицо и голову. Затем села. А когда увидела белотелых в центре зала – шарахнулась к стенке.

Роберта она заметила только спустя пару минут. Он яростно жестикулировал, пытаясь привлечь её внимание. Их разделяли три пустых колбы, но они отлично видели друг друга. На лице Виктории читались полнейшее смятение, страх. И надежда.

На него.

Внезапно в залу вошли ещё двое соискателей. Они вывернули из-за колонны и, не останавливаясь около собратьев, направились к колбам. У Роберта ёкнуло внутри – Вика.

Девушка забилась редкой бабочкой, которой пришло время безжизненно замереть на стене коллекционера. Она тоже поняла, что идут за ней.

Колба не распахивалась и не опускалась. Белотелые просто протянули длинные руки, крепко схватили Викторию, пока она тщетно билась о стенки невидимой тюрьмы, и потащили в другой конец залы, за колонну. Она выглядела ребёнком рядом с ними. Беспомощным и перепуганным...

Роберту ничего не оставалось, кроме как бить в «стекло» пока не отсушило руки.

Он не заметил, когда её привели обратно. Не понял сколько времени прошло – поднял голову и увидел уже лежащей в соседней колбе. И в ту же секунду сильные тонкие руки подхватили его самого. Роберт решил не сопротивляться, не тратить попусту силы и идти добровольно. Но белотелых не особенно интересовало что он там решил – вскоре ноги якута волоклись по полу.

Он старался увидеть и запомнить как можно больше. Коридоры расходились от центральной залы по разрастающейся окружности – тут всюду прослеживалась спираль. То и дело встречались ящики без замков и ручек, которые чаще стояли по одиночке, строго на одном расстоянии друг от друга, а со сводчатого потолка свисали те самые светонити.