— Ее зовут Пенелопа, — от ремонта ходовой части Кастор отказался, сказал, что не может допустить Айвен к столь интимным частям, зато дал отрегулировать синтезатор голоса. — Мое творение и моя боль. Я создал ее триста лет назад, но до сих пор боюсь сделать пробный запуск.
Это было вполне разумно. Такую машину для убийства стоило бы впервые запускать на закрытом полигоне с возможностью накрыть место орбитальной бомбардировкой. Пенелопа, казалось, слышала мысли Айвен и ехидно улыбалась вытянутой челюстью с острыми зубами. Кастор оправдывался за них, говорил, что хотел дать своей девочке не только дистанционное, но и оружие ближнего боя. И некоторую индивидуальность. Последнего у Пенелопы хватало, модель вышла явно не для серийной сборки.
— Понимаешь, мы ведь вдвоем в целом мире, — он обходил свою женщину по кругу и заботливо протирал от несуществующей пыли. — Выходит, я лишу ее свободы самой выбирать судьбу и спутника. Дам жизнь, но какую? Я создал Пенелопу под себя, под свои нужды и представления о идеальной женщине, а не полюбил такой, какая она есть. Пенелопа будет развиваться под моим присмотром, наверняка привяжется, но это неправильно! Это не путь самодостаточной личности! Но могу ли я отпустить ее в большой мир без контроля? Не навредят ли ей? И не навредит ли людям она?
— Не переживай, если Пенелопе покажется, что ты неподходящий для нее мужчина, она терпеть не станет.
Начинка у шестиногого дрона была отличной, Кастор долго собирал детали для нее по всей Колыбели и раскачивал ИИ, за стабильность системы волноваться не стоило. Зато тот самый “большой мир” казался недостаточно прочным для выхода в него десятиметровой Пенелопы. Удивительно, что котенок не уговорил Кастора активировать эту махину и натравить ее на водных богов. Или на мертвяков: стальной шестиногий ящер косил бы их как прошлогоднюю траву. Но глядя на то, как одинокий дрон, имеющих целых пять друзей во всем мире, заботливо полирует детали, вносит какие-то изменения и устраняет мелкие недоделки, Айвен бы и сама не смогла попросить его бросить Пенелопу в гущу битвы. У каждого должна быть мечта и что-то прекрасное уже тем, что к нему можно стремиться. И для Айвен возвращение к сородичам было такой Пенелопой.
Они уже давно не такие, какими были во времена расцвета Союза Равных. Никто из них не ждет героиню прошлого, которой так удобно восторгаться на картинках и в фильмах. Ее не станут слушать, не станут считаться, и, возможно, первым делом лишат поста главнокомандующего и отберут “Вуаль”. И котенка точно не будет рядом, он не бросит свой Атрокс и таинственные планы.
Но Айвен должна выбраться отсюда. Хотя бы потому, что только там, в центре цивилизации, можно повлиять на приближающуюся войну. Обратить внимание на захват Авроры мертвяками, на низкий уровень жизни местных, на произвол сородичей, разбомбивших резиденцию Арк Хай. Поэтому придется оставить Нерона и улететь через каких-то пятьдесят-семьдесят дней. Это будет ее плата за глупость и привязанность к тому, к кому привязываться не стоит. Но котенок стал ее кислородом, зависимостью и болью.
Как и со всякой зависимостью Айвен пыталась бороться. Она нарочно находила себе дела на Авроре или Колыбели, до потери сил занималась с группами мальцов, писала какие-то научные пособия, вроде большого медицинского справочника, иногда просто сидела и смотрела на горизонт вместо того, чтобы переместиться на Атрокс и обнять Нерона. Это было тяжело, временами — просто невыносимо, но Айвен понимала — позволит себе привязаться еще немного, вовсе не покинет этот мир.
Все работало пока они не виделись. А при встречах казалось глупым и надуманным. Тогда Айвен думала, что, возможно, именно здесь ее место, и что Нерон прав: вместе им будет проще. И лучше.
Айвен очерчивала пальцем узор татуировки на животе котенка и слушала, как стучит его сердце. Мерно, гулко и без перебоев. Она несколько раз тайком лечила его, подправила кое-что и заставляла вдоволь отдыхать, правильно питаться, и результат не заставил себя ждать.
Потом его сердце резко замерло и застучало в два раза быстрее, а тело стало ледяным. Айвен отшатнулась и вскочила на ноги, Нерон же медленно сел и поглядел на нее, абсолютно пустыми, светящимися глазами.
— Анрир? Ты меня слышишь? Кто из вас здесь?
Его пальцы казались такими же ледяными, но постепенно отогрелись.
— Оба, — проговорил он. — Нас атаковали некросы, пробили брешь в обороне четырнадцатого княжества, нужно действовать, но мы не знаем, как правильно.
— Как-нибудь, идем, — она попыталась стащить его с кровати, но Нерон не шевелился. Его тело стало очень твердым и тяжелым, а энергетический фон вокруг весь пропитался энергией Уводящего Во Тьму.
— Время не важно для нас. Лучше не вмешиваться. Поступимся малым и обеспечим себе победу в будущем. Останься с нами.
— Нерон, ты меня слышишь? Давай же, очнись, ты нужен мне и своим людям, — Айвен попробовала потрясти его за плечи, потом задумалась, насколько тактично залепить оплеуху аватару бога смерти.
— Зачем он тебе? Я подхожу больше, не находишь? Сильнее, умнее, могущественнее, со мной тебе не будет стыдно поддерживать отношения. Могу и внешность исправить.
Его облик сразу же поплыл, изменился так, чтобы сделать похожим на прима. Точнее — на Роука или Ниро.
— Так будет лучше? — спросил он.
— Просто отлично, — Айвен стряхнула его руку и заклинанием натянула на себя одежду. — Сразу чувствую огонь страсти и бабочек в животе. И знаешь, я не привыкла ничем поступаться.
Телепорт выбросил ее на самую окраину платформы в нескольких десятках метров от места, где шла битва. Некросы пригнали сюда пару платформ под защитным куполом, с них и высаживались на окраину княжества. Большие, стационарные “молнии” и мелкие, ручные, показали себя неплохо, но поток некросов был просто бесконечным, они давили числом, один за другим сминая рубежи обороны. Айвен рассчитала заклинание и подорвала двигатели их платформ. Те медленно накренились и начали проседать. Для бессмертных попасть в воду — это мелочи, максимум — замедлит, но нужно было с чего-то начать, раз уж Нерон вместе с Уводящим снова действуют, точнее — бездействуют, во имя только им известной цели.
В тот же момент из воды вынырнула голова громадного водного змея, начавшего крушить край тонущей платформы. Айвен перенеслась ближе, на вершину одного из зданий, чтобы прикрыть его и уничтожать мертвяков, которые пытались его ранить. А после ненадолго застыла: из глубины полиса медленно выходила ее парадная броня, та самая, которую Айвен потеряла еще на Колыбели.
Мертвяки прикрывали странное существо от обломков зданий и выстрелов "молний". Один раз его все же задели, но разряд стек по стальному телу в платформу.
Айвен заклинанием подбила опоры одного из домов и резервуаров с газом. Раскаленные пузыри и камни разом обрушились на броню, но через пару секунд та выбралась из-под завалов и продолжила движение вперёд. Сколько бы Айвен не отправляла запросы на связь или перехват управления, броня никак не реагировала, будто уже была занята другим примом.
Следующие несколько заклинаний также разбились о защиту существа, которое подходило все ближе.
Огонь, молнии, лёд, град из обломков. Все вместе и по отдельности, но на броне не появилось ни царапины. Мертвяки же продолжали прибывать, заполняя край платформы. Княжеству не выстоять перед таким массированным вторжением, возможно, удастся отбить то, что расположено на других платформах. И жутковатое существо подбиралось все ближе, несмотря на все усилия Айвен.
В ее сторону. В ее броне. Убивая ее людей.
Поэтому Айвен посчитала своим долгом вмешаться: возможно, у брони отрубили всего лишь дальнюю связь, а стоит установить контакт с настоящей владелицей и все пойдет на лад. Но в гуще битвы, поминутно отмахиваясь от мертвяков, никак не получалось приблизиться на достаточное расстояние.
И они потеряли полис. Это было так до обидного очевидно, что не понятно, на что еще надеялась Айвен. На броню? Что та одумается и вернется к хозяйке, бросив нынешнего владельца? Глупость какая. ИИ нельзя повредить настолько сильно, значит, его полностью стерли и заменили на другой. Значит, броню нужно уничтожить. Пока Айвен перебирала в голове возможные варианты, не включавшие разлома тектонических плит до самого ядра или запуска брони на орбиту, — а других способов уничтожить то, что создавали примы, не имея их потенциала, не было, — ее схватили за руку. Айвен чувствовала приближение Нерона, поэтому не сопротивлялась, только заклинанием отбросила назад подбиравшихся мертвяков.
