– Попробуем сделать упражнение на визуализацию, пока ждем истен Нотру. Закрой глаза.

Я посмотрела на Рууэла печально-иронично – он не отреагировал – и через секунду послушно закрыла глаза, прекрасно зная, что краснею. Я была глупо счастлива. Ужасно паршиво чувствовать себя обузой ему – и от мысли, что они с Таарел вместе. Я до сих пор недовольна, что он разозлил меня для тестирования, но не могу притворяться, будто это, или даже высокая вероятность его влюбленности в Таарел, излечило меня от желания быть с ним.

Для упражнения Рууэл описал комнату. Высокий потолок, колонны, низкие обитые скамейки и целую кучу квадратных витрин с разными вещами – древним оружием, сосудами, украшениями. Мне нужно было представить себе описываемую картину и повторять описание после каждого нового предмета. Одна из этих игр на память. Я была удивлена, насколько она оказалась легкой. Рууэл очень красочно все описывает – я словно вживую видела комнату и могла без труда повторить, что в ней находится. Вот только голова болела все сильнее.

– Это делает мне голову больной, – в конце концов сказала я, открыла глаза и передернулась, потому что все вокруг казалось нечетким.

А еще мне тут же словно иглы в мозг впились. Я только мельком увидела описанное Рууэлом помещение, как бы наложенное на кабинет Селки, после чего пришлось зажмуриться и схватиться за голову. Рууэл почти сразу переместил меня в другую комнату и вызвал врача, от лекарств которого боль будто отступила за стену, но не ушла совсем. Когда появились Мейз и Селки, я с трудом держалась в вертикальном положении, но по крайней мере могла открыть глаза.

Они заказали еду, и, поев, я почувствовала себя получше, но все равно больше всего хотела заползти куда-нибудь в темное место и свернуться клубочком. Я вполуха слушала, как Рууэл рассказывает о результатах визуализации – и совсем не смотрела на его журнал, куда он дал доступ, – пока он не начал указывать в призрачной комнате поверх кабинета Селки на детали, которых не упоминал. Но которые были в описанном им музее. И на что-то, чего он сам не помнил. Не говоря уже о том, что все названное им мне было воспроизведено в точности.

– Мы запросим запись текущего состояния музея для сравнения, – сказал Селки. И после секундной паузы добавил в мою сторону: – Попытка использовать эту способность для того, чтобы увидеть свой родной мир, была бы крайней глупостью.

Видимо, я слишком явно обрадовалась.

– Вероятно, – неохотно согласилась я. – Буду воздерживаться и не пробовать визуализировать Землю, пока нет лучшего понятия о границах. Хотя во сне в предпоследнюю ночь перед овцами я сидела на Муине. А сон с журавликами оригами был в земном здании. Возможно, вся энергия не в глядении, а в воспроизведении.

– В любом случае до дальнейших распоряжений ограничишься визуализацией только под контролем. Сведения о расширении этих способностей остаются секретными и будут сообщены только приписанным отрядам. На короткое время остальные события этого дня совершенно секретны, даже в рамках твоих отрядов.

После чего он подключил к нашему каналу истен Нотру, и она очень бодро кратко пересказала нам рукопись:

– Книга главным образом подтверждает некоторые наши предположения и устанавливает последовательность событий, но есть и кое-что новое. Автор не была непосредственно связана с созданием Колонн, но рассказала, что помнит о проекте с тех времен, когда его впервые предложила группа под названием «дом Дайен». Главное открытие – что стабилизация путешествий через глубокое пространство оказалась просто приятным побочным действием, а основной целью был эфир для снабжения энергией так называемых «великих устройств». Между правящими домами возникло немало споров по поводу связанных рисков, и только неожиданная поддержка дома Золен позволила приступить к осуществлению проекта. Автор отмечает, что за время строительства Колонн дом Золен построил еще и ряд «чрезвычайно заносчивых» подземных сооружений, почти наверняка включавших и найденное нами в Аренроне. Проект Колонн сперва сочли исключительно успешным. Но потом начали появляться дыры в околопространство. Ионоты стали представлять заметную угрозу, и после многочисленных нападений дом Дайен с помощью одного из «великих устройств» создал ддору. Катастрофа разразилась всего через пять дней. Сначала стало известно, что кто-то напал на дом Дайен, почти сразу после чего была утрачена связь с Каласой. От тех, кому в тот момент была видна луна Муины, пришли сообщения, что «на Даман появилась рана». Нуриот и Телката замолчали всего через несколько часов после Каласы. Большинство городов, называемых автором «фокусирующими», не отвечали, но один успел сообщить, что платформы перестали работать и вместо этого «жалят при прикосновении». Поселки, в которых оставались телепаты, делились тем немногим, что им известно, и велось немало споров, виновата ли во всем ддора. Ддора не имела доступа к Каласе, а именно этот город пал первым. Через сутки после потери Каласы, так как голоса все продолжали замолкать, было решено бежать.

Истен Нотра ненадолго затихла и добавила:

– В оставшейся части даются некоторые подробности о методах доступа к глубокому пространству и защиты отряда численностью с город средних размеров от эфира и встречающихся ионотов.

– Думала, эфир из городов с платформами, не из глубокого пространства, – сказала я.

Чем меньше болела голова, тем труднее становилось не заснуть.

– Действительно, – подтвердила истен Нотра. – Наши наблюдения ясно показывают, что эфир генерируется на Муине. Но мы еще не знаем, насколько ему идентичен эфир в Эне.

– Что это меняет? – спросил Мейз.

– В краткосрочной перспективе – ничего. Информация про сооружения, подобные Аренрону, дает полезное подтверждение того, что они не были частью проекта Колонн, но не объясняет их настоящей цели. Возможно, это одно из «великих устройств». Но большая часть книги только дает нам хронологию и позволяет упорядочить ранее известное.

– И оставляет открытым вопрос, почему Инисару с Нури запретили говорить, но он решил передать нам книгу, – заметил Рууэл.

Я подумала, что вопрос резонный, но уже отключалась и даже ответа не услышала.

Проснулась в своей квартире – не в спальне, а на кушетке у окна, аккуратно укрытая одеялом. Наверное, сюда меня принес Мейз, но откуда ему знать, что я сейчас не ложусь в спальне?

Истен Нотра прислала перевод первых страниц, и, полагаю, тот факт, что переводить приходится ей, показывает текущий уровень секретности. Догадываюсь, что это для защиты Инисара, так как на Таре, вполне возможно, есть нурийские шпионы. Рассказать народу о рукописи все равно что заявить нурийцам, мол, Инисар их предал. Ужасно неудобно, что нельзя говорить об этом со всеми остальными из первого или четвертого отрядов, но придется держать язык за зубами.

Меня перевели в смену четвертого отряда, в расписании оставили только стрельбу по утрам и занятия видением во второй половине дня, ну и немножко физических тренировок между ними. А через неделю – снова на Муину. Очевидно, они решились использовать меня для поисков Каласы. В экспедицию отправляются и все первые четыре отряда.

Прямо сейчас меня больше волнуют шесть следующих ночей и проблемы в собственной голове, чем что угодно через неделю на Муине.

Никаких снов вчера ночью. И сразу после встречи тоже. Во всяком случае, я ничего не помню. И не то чтобы готова расслабиться, но надежда появилась.

Одно из последствий перехода на более позднюю смену: первый показ «Скрытой войны» приходится на время моего бодрствования. Впрочем, в компании я ее больше смотреть не собираюсь, хватит с меня. Вчерашняя серия была боевичком про дежурство, кроме последних минут десяти, в которых Нори, главную героиню, вызывают в комнату для тестов и она – вместе с божественно прекрасным и вожделенным всеми командиром отряда «Изумруд» – испытывает новооткрытый талант усиления изумленной няшки-бродяжки. А потом Нори назначают нянькой, и она учит бродягу основам боевых искусств.