– Я впечатлена, – сказала я истен Нотре, глядя в окно десятиместного челнока, на котором мы прилетели с «Литары» прямо в центральный амфитеатр старого города. – Тарианцы вспомнили, что у зданий есть внешняя сторона.

– Города, которые мы когда-нибудь выстроим в этом мире… – начала истен Нотра, но запнулась и обняла меня. – Он снова станет нашим домом. Спасибо тебе за это, Касзандра.

Я, конечно, невероятно смутилась, хотя теперь уже лучше переношу, когда кто-то эмоционально благодарит меня за то, что получилось совершенно случайно. И чтобы отвлечься, откопала у себя в рюкзаке две купленные с таким трудом шапки. Фиолетовую с голубым я отдала истен Нотре и рассказала вынесенное из целых двух поездок в Тредбо покататься на лыжах, в частности, о том, что человек теряет поразительное количество тепла через макушку. Одежда на истен была вполне подходящая, но, как и у всех остальных прилетевших на «Литаре», никакого намека на головной убор. Она поблагодарила меня и сразу же натянула мой подарок – отчего у ее секретаря скривилась рожа, словно ему скормили лимон. Подозреваю, вязаные шапочки на Таре считаются «одеждой для младенцев» или чем-нибудь подобным. Лон, во всяком случае, явно с трудом сдерживал смех.

А мне было плевать. Себе я оставила шапочку двух оттенков зеленого и чертовски порадовалась ее наличию, как только открыли люк. У меня от холода даже нос заболел, и дыхание у всех выходило облачками пара. Снег в Пандоре пока не выпадал, но думают, что скоро будет. На холмах повыше в отдалении уже виднелся белый налет.

Новоприбывших на Муину всегда первым делом ведут к платформе, дать им допуск, и по возможности стараются обработать всех сразу, чтобы ддора не беспокоилась. В этот раз было всего два десятка новеньких, так что ничего сложного. Я ждала на краю арены с первым отрядом, пока Шон и истен Нотра официально становились муинцами. Ддора появилась где-то в середине процесса, радостно пошумела, однако ничего сравнимого с диким восторгом первых дней, конечно, не было.

Вопрос с тем, могу ли я кому-нибудь дать допуск в Каласу, решился сразу, как только челнок унес новых муинцев к теплу: нет, не могу.

Я пыталась придумать, что же можно велеть платформе, но она совершенно никак не реагировала. Не то что когда ей говорят, вот, мол, муинцы. И кто бы на нее ни вставал, никто никуда не телепортировался. Мейз перестал сопротивляться неизбежному, как только мы исчерпали все возможные проверки, и отправил Мару отвести меня в к медикам в главное здание. Ддора уже успела наградить меня головной болью. Она теперь не так возбуждена и быстрее затихает, если приказываешь, но все равно, стоит людям начать возиться у платформы, крутится рядом и время от времени постанывает. К тому времени, хотя в Пандоре еще даже солнце не зашло, для меня уже наступил вечер, да и у смены первого отряда день заканчивался. Поэтому завтра начнем ранним утром.

Когда головная боль отступила, Мейз подробно объяснил, что именно мы будем делать завтра. Уверенным, спокойным тоном, но глаза были такие несчастные… Жаль, я никак не могу его утешить. Они хотят, чтобы я переночевала у медиков, под неусыпным наблюдением. Явно боятся моих кошмаров по поводу Каласы, а я не могу рассказать, почему сейчас беспокоюсь совсем не об этом. Видите ли, до меня дошло, что с ненулевой вероятностью Рууэл по крайней мере частично в курсе моих «хороших снов». Если я могу заставить Мори почувствовать, что ее жалят гигантские насекомые, не проводил ли Рууэл ночь за ночью на «Диоделе», недоумевая, почему каждый раз спит словно с девушкой под боком?

Ужасная мысль. Надеюсь, я просто загоняюсь. Подозреваю, что если бы он знал о странностях моих снов в Аренроне, немедленно отправил бы меня проверяться. Но сейчас, когда он о них знает, а я точно могу заставить людей почувствовать всякое, хороших снов не то что не хочется – я их боюсь.

Рууэл был сегодня чем-то занят. На «Литаре» лишь раз мелькнул перед глазами и только во время экспериментов с платформой оказался достаточно близко, чтобы стало ясно: он так и не отдохнул. С тех пор я его не видела. Даже не знаю, в этом ли здании находятся сетари – кроме Джех из второго в соседней комнате, которой, похоже, досталась первая очередь нянчиться. Пожалуй, Рууэлу лучше бы быть отсюда подальше, предпочтительно в хорошо экранированном здании.

Нечестно! Я, можно сказать, почти предвкушала это задание как раз из-за снов о Рууэле. Но пусть лично я готова сколько угодно о нем фантазировать, заставлять его видеть меня – совсем другое дело.

Попробую выдр.

Похоже, мое подсознание нашло компромисс: мне приснилось, как я сижу у кровати спящего Рууэла. Комната была крохотной, только кровать, полка для багажа и дверь. Свет не горел. Даже не знаю, как сумела все так четко рассмотреть.

Впервые я увидела Рууэла не в привычной униформе, а в темных боксерах и подходящей майке. Ему явно снились кошмары, он метался под полуоткинутым смятым одеялом. Живое подтверждение тому, что люди с видением места не знают покоя. Кажется, ему было больно. Так хотелось прикоснуться к нему, но вместо этого я заставила себя проснуться. Все-таки нечестно вот так подглядывать. Вроде я не проецировала, а просто наблюдала – существенный прогресс в овладении способностями. Впрочем, сообщать об этом я никому не собираюсь.

Таарел с ним не было. Глупо радоваться, да и сильно сомневаюсь, что они решились бы спать вместе во время миссии. Больше мне той ночью ничего не снилось, а рано утром меня разбудил Мейз и повел на завтрак с группой важных серых костюмов, которые хотели побольше узнать о зиме. Ужасно забавно спрашивать такое у сиднейки, но тарианцы и коларцы со снегом почти не сталкивались. На Таре полюса полузамерзшие, но там практически нет суши, а коларцы живут в полярных зонах, потому что на экваторе слишком жарко. Так что даже австралийцы больше знают о временах года, чем местные. Я начала болтать о зимней спячке и иглу, о том, как ветки ломаются под тяжестью снега, о сезонной миграции животных, а потом перешла к ледниковым периодам и динозаврам. Теперь имею доступ ко всей информации, собранной о животном и растительном мире Муины, могу помечать знакомые виды – вроде тех же овец – и писать небольшие заметки об их земных сородичах.

Затем Мейз отвел меня в другую комнату, где на меня нацепили смертоносный силовой жилет и выдали прочее снаряжение. Конечно, респиратор, целую связку питательных батончиков, вытянутые бутылки с водой и, по моей особой просьбе, зажигалку (а то я замучилась добывать огонь трением палочек друг о друга). Пистолет, запасную обойму к нему. Маленький и огромный маяки – первый удобно носить с собой, а у второго больше радиус охвата, но они переживали, что он со мной не переместится. Тащить его пришлось Мейзу – штуковина весит килограммов двадцать.

Мейз очень хорошо контролировал свои эмоции, по крайней мере внешне казался спокойным и расслабленным, даже когда наставлял, как я должна действовать, если телепортируюсь без него. В основном инструкции сводились к «слезай с платформы и возвращайся назад», ибо иного, возможно, и не потребуется. Но если вдруг, то нужно направиться к другой платформе. Еще до приезда на Муину он заставил меня прочесть всю известную информацию о крузатчах. Что-то приятнее перспектива с ними столкнуться от этого не стала.

– Ты очень хорошо держишься, – наконец заметил Мейз. – Но я знаю, что ты нервничаешь.

Я пожала плечами:

– Глупо было бы не бояться. Но все равно пройдет легче, чем в прошлый раз, даже если застряну там одна.

Мейз вздохнул и на секунду меня обнял (я покраснела как рак – это совсем не то же самое, что обниматься с Лоном).

– Первые минуты после прибытия решающие. На твоей стороне элемент неожиданности – не трать время зря.

Мы встретились с прочими ребятами из первого отряда и слевитировали к амфитеатру, где нас ждали остальные отряды и зеленые и серые костюмы. По пути я засмотрелась на порхающие вокруг крохотные снежинки. После двух поездок в Тредбо снег не стал для меня меньшей диковинкой, поэтому, едва приземлившись, я заявила: