– Не беспокойся. Это абсолютно безопасно и не больно.

Я обеспокоенно смотрю на Джейка. Он улыбается и убирает волосы с моего лба, но я могу увидеть в его глазах, что он тоже немного шокирован.

– Ты будешь в порядке, – говорит он. – Сделав это, мы увидим нашего ребёнка.

Да, ему легко говорить. У него же во влагалище не застрянет огромный карманный блендер. Конечно, я хочу увидеть нашего ребёнка и знаю, что это нормально, но, чёрт побери, выглядит так, словно это будет больно.

– Обычно сначала я делаю нормальное узи, – поясняет доктор Гламурозон. – Но это возможно только на двенадцатой неделе. Так как ты на ранней стадии беременности, ребёнка не будет видно на узи. Это единственный способ, которым я смогу увидеть ребёнка и убедиться, что всё в порядке.

Кажется, у меня нет выбора.

Она достаёт пару медицинских перчаток из коробки и надевает их.

– Не волнуйся, Тру. Через несколько мгновений ты увидишь своего ребёнка на экране, – она кивает в сторону монитора, стоящего рядом.

– Ладно, – сглатываю я.

Я увижу своего ребёнка через несколько мгновений. Ничего себе. Это становится реальным.

– Если бы ты могла согнуть колени для меня. Идеально. А теперь расслабься, – говорит доктор Гламурозон, положив руку на моё колено, и начинает вводить эту отвратительную штуку в меня.

Вздрагивая, я морщусь и сжимаю руку Джейка.

Ох, хорошо, вообще-то, это не так уж и больно, как я себе представляла.

– Вот мы и на месте, – говорит она. – Это крошечная точка на экране – ваш ребёнок.

Я широко распахиваю глаза и встречаюсь лицом к лицу с небольшой каплей на экране.

Мой ребёнок. Наш ребёнок.

Моё сердце подступает к горлу, а слёзы щиплют глаза.

Я замечаю, что хватка Джейка на моей руке усиливается, как и моя на его, и когда я поворачиваюсь к нему, то вижу, как он впивается в экран пристальным взглядом. Его глаза блестят и наполнены благоговением. Моё сердце бьётся, поднимается, а затем изящно выпархивает из моей груди.

– Джейк? – шепчу я.

Его взгляд скользит по мне и когда наши глаза встречаются, то на лице Джейка возникает душераздирающая улыбка. Улыбка, которую я запомню навсегда.

Наклоняясь ко мне, он целует меня в макушку.

– Спасибо, – шепчет он напротив моей кожи, и я почти проваливаюсь на этом месте.

Слеза скользит из моего глаза, и я нежно вытираю её.

– Всё выглядит абсолютно нормальным, – говорит доктор Гламурозон, глядя на экран, перемещая мышку и нажимая на небольшие метки вокруг моего крошечного ребёнка. – У нас здесь хорошее и сильное сердцебиение. Ребёнок растёт хорошо. Я бы сказала, что ему где-то около шести недель.

Глядя на своего крошечного малыша, я испытываю шквал эмоций, которого не испытывала раньше. Я даже не могу подобрать слов, чтобы описать их.

Затем доктор Гламурозон убирает из меня эту палку, и мой крошечный малыш исчезает с экрана.

– Я убегу, чтобы распечатать вам фотографии, – она улыбается нам обоим, и думаю, это из-за одинакового выражения разочарования на наших лицах.

Оставляя меня одеться, Джейк садится обратно в своё кресло, пока доктор делает фотографии нашего малыша.

Я одеваюсь, чувствуя себя счастливой и радостной. У нас будет ребёнок. Господи, настоящий ребёнок.

Конечно, это было реальным, когда я увидела результаты тестов. Но более сюрреалистическим образом. Когда я увидела нашего малыша на экране, это сделало его реальным самым возможным образом.

Я скольжу в свою обувь и возвращаюсь на место к Джейку.

Он берёт меня за руку, когда я сажусь, переплетая свои пальцы с моими, а затем целует их.

Любовь и эмоции, которые движутся между нами, настолько ощутимы. Не могу дождаться момента, когда мы с ним останемся наедине и поговорим о нашем будущем, в котором будет наш ребёнок.

– Я выпишу тебе некоторые пренатальные витамины, – говорит доктор Гламурозон, записывая что-то на листике. – И я попросила свою секретаршу договориться с вами о следующей дате вашего осмотра, где мы сможем сделать анализ крови.

Она отрывает рецепт и вручает мне.

– И не забудьте фотографии вашего ребёнка, – добавляет она, передавая мне конверт.

Мой ребёнок. Я скоро стану мамой.

Понимая это как намёк на окончание приёма, я встаю с места.

– Спасибо, доктор. И спасибо, что согласились увидеться в выходной день.

– Я была рада. Если у вас возникнут какие-либо вопросы, звоните, не стесняйтесь.

– У меня есть вопрос, – добавляет Джейк, всё ещё сидя на своём месте, вытянув длинные ноги вперёд.

Я замолкаю и смотрю на него вниз.

– Секс, – говорит он доктору.

– Секс? – повторяет доктор Гламурозон.

Секс?

– Да, секс. Можем ли мы с Тру всё ещё заниматься сексом? Это безопасно для ребёнка?

Она улыбается. Я тоже. Вообще-то, я не могу перестать хихикать. Он такой чертовски милый сейчас.

– Это абсолютно безопасно, – говорит доктор Гламурозон. – Вы можете продолжать вести активную сексуальную жизнь на протяжении всей беременности.

Джейк чешет лоб.

– Да, я знаю, что люди, как правило, могут заниматься сексом во время беременности, но просто я, эм... ну, у меня... – он проводит рукой по волосам, и я не могу перестать улыбаться, желая узнать, что, чёрт возьми, он собирается сказать.

– Слушайте, у меня большой пенис, – заявляет он, глядя доктору Гламурозон прямо в глаза.

Я хохочу, но быстро зажимаю рот рукой.

Доктор Гламурозон выглядит потрясённой. Не могу её винить. Джейк Уэзерс просто сказал слово «пенис» в её кабинете. В частности, «у меня большой пенис».

Моя грязная, татуированная, сексуальная рок-звезда Джейк только что сказал «пенис». Это просто звучит так неподходяще для него.

Я снова начинаю смеяться.

Джейк поворачивает голову ко мне, злобно глядя на меня. Хорошо, он от этого не в восторге.

– Извините, – говорю я, убирая руку от рта. – Я просто никогда не слышала, чтобы ты произносил это слово, – я фыркаю. – Хорошо, затыкаюсь, – добавляю я из-за его хмурого выражение лица. Я сжимаю губы вместе и выпускаю усмешку. Это сложнее, чем кажется.

– Слушайте, я пытаюсь сказать, что... – Джейк снова засовывает пальцы в свои волосы. – Что я больше, чем любой средний мужчина. Намного больше. И мне просто нужно знать, что это не причинит ребёнку вреда, когда я и Тру будем заниматься сексом.

Я смотрю на доктора Гламурозон и вижу, что она смотрит куда угодно, только не на Джейка. Я знаю, она пытается не смотреть на его промежность. Честно говоря, не могу её винить. Меня бы тоже убивало любопытство.

Она прочищает горло.

– Эм, Джейк, ребёнок будет в порядке во время полового акта. Честно, в порядке. Он действительно хорошо защищён. Вы никаким образом не сможете ему навредить, даже принимая в расчёт насколько вы... гм, большой, – она выглядит сейчас так смущённо, что мне её жаль.

Но мне всё ещё хочется смеяться. Я закусываю нижнюю губу.

Я вижу, как лицо Джейка расслабляется.

– Круто, рад слышать это, – говорит он, поднимаясь на ноги.

Он звучит так, словно закончил беседу о погоде, а не разговор о своем огромном пенисе.

Пенис.

Я снова хихикаю, и Джейк ещё раз смотрит на меня озлобленным взглядом, когда поворачивается.

У меня будут большие проблемы, когда мы выберемся отсюда.

– Ты, чёрт побери, прекратишь смеяться? – рычит Джейк.

Он не в восторге от того, что прошло уже десять минут, а я продолжаю смеяться над его комментарием о пенисе.

– Я не смеюсь, – я прикусываю нижнюю губу и смотрю в окно.

– Ну, конечно, – бормочет он. – Посмотри на меня.

Я стараюсь сдержаться, пока поворачиваюсь к нему, но моё лицо предаёт меня. На губах возникает улыбка.

– Ты, чёрт возьми, смеёшься, – хмурится Джейк.

– Прости, – из меня выскальзывает смешок, который я стараюсь прикрыть кашлем. – Просто не могу поверить, что из всех людей именно ты произнес слово «пенис».