Добираясь до моей рубашки, он разрывает её пополам. Пуговицы катятся по полу и фортепиано.

Джейк спускает рубашку вниз по моим рукам. Я освобождаюсь от неё и откидываю в сторону.

Рукой он скользит по моей груди, прослеживая края лифчика. Мужчина отодвигает одну из чашечек и касается моего соска. Нежность его прикосновений заставляет меня задыхаться.

Джейк отрывается от меня только для того, что спустить штаны и выпустить эрегированный член.

Он подталкивает его к моему естеству, прожигая мои глаза своими, которые наполнены непонятной мне болью.

– Джейк... – шепчу я, но он обрывает меня, впиваясь своими губами в мои.

Он рвёт мои трусики на части и проталкивает свой член глубоко в меня.

Я всхлипываю от удовольствия при резком вторжении. Джейк хватает меня за бёдра, притягивая к себе, и начинает меня трахать. Губами он исследует мою шею, кусает зубами, а потом облизывает языком, словно успокаивая.

С каждым жестким движением, клавиши стонут от собственного разочарования неясными аккордами. Я чувствую, как Джейк старается протолкнуться глубже в меня, притягивая к себе в поисках побега, пока мои стоны удовольствия разносятся по комнате.

– Ляг, – рычит он мне на ухо.

Голой спиной я касаюсь холодной поверхности пианино по его приказу. Я едва чувствую холод, потому что полностью поглощена Джейком. Наблюдая за его голодом и необходимостью во мне, которыми он поглощён в этот момент. Здесь и сейчас только я и он. Мы на нашем собственном острове, и никто и ничто не может потревожить нас. И я знаю, что именно здесь ему нужно оказаться сейчас.

Джейк берёт меня за ноги, притягивая ближе, и мгновенно достигает места, которое знает только он и которое посылает оргазм по всему моему телу.

Но Джейк ещё не кончил, продолжая вбиваться в меня грубо и жестоко, в поисках своей кульминации. Его зубы скрипят, челюсть сжимается, глаза пылают голодом, лунный свет освещает его – и всё это делает его таким сексуальным, каким я никогда не видела прежде.

Когда он достигает пика, откидывая голову назад, его лицо напрягается в освобождении, пока оргазм проходит через него, бедра рывками движутся напротив моих, и я снова кончаю, плотно сжимая его член.

– Чёрт, – говорит он, когда мои мышцы расслабляются вокруг него, и мы оба пытаемся восстановить дыхание.

Джейк наклоняется, прижимаясь своей грудью к моей. Его голова покоится у меня на плече, и он всё ещё находится во мне.

Я прослеживаю пальцами кончик его уха, вслушиваясь в прерывистые вдохи мужчины, ощущая исходящее от него разочарование как своё собственное.

– Поговори со мной, – шепчу я.

Он поднимает голову, упирается мне в грудь подбородком, и смотрит в мои глаза.

– Пойдём в постель.

Выпрямляясь, он осторожно выходит из меня.

Джейк переплетает наши руки, и спускает меня с пианино. Он продолжает удерживать наши руки сцепленным, пока мы идём в спальню.

Убирая в стирку вещи, которые я оставила – лифчик, юбку и чулки – я хватаю одну из маек Джейка и натягиваю на своё тело.

Когда я возвращаюсь, то нахожу его в кровати. Поэтому я забираюсь к нему и прижимаюсь к твёрдому и тёплому телу.

Он тяжело вздыхает, и я чувствую его горячее дыхание на своей коже.

– Мама Джонни звонила мне, пока тебя не было.

Так вот, что съедает его изнутри. Вот почему он трахал меня на пианино так отчаянно.

Я наклоняю голову в его сторону.

– Чего она хотела?

Он проводит рукой по волосам и смотрит в потолок.

– Она видела новости о присоединении Смита к группе.

– Ох.

В темноте спальни, Джейк встречается со мной взглядом.

– Я не позвонил ей, чтобы сообщить об этом лично.

– Как она это восприняла?

– Она кричала. И плакала. Ей больно, и она имеет на это право. Я облажался. Мне нужно было сразу всё ей рассказать. Я не подумал. Ненавижу себя за это. Чувствую себя таким чёртовым ублюдком, – Джейк качает головой. – Она сказала, что я бессердечный эгоист...

– Нет, Джейк, нет...

– Она права. Она сказала, что... – он делает глубокий вдох. – Она сказала, что я заменил Джонни. Что я забыл про него. Что нахождение Смита в группе стирает все воспоминания о нём, а я веду себя так, словно его вообще не существовало. Она сказала, что Джонни бы никогда так не поступил, если бы я умер. И она права. Он бы этого не сделал.

– Это чушь собачья, – я пододвигаюсь, чтобы видеть его лицо. – Она ошибается.

Внутри меня бурлит ярость. Я знаю, она потеряла сына и скорбит по нему, но у неё нет никакого права причинять боль Джейку.

– Не думаю, Тру, – он снова качает головой, глядя в сторону. – Я и вправду забыл его, – его голос такой тихий, а глаза снова находят мои. – Как я мог? Я был так счастлив с тобой и ребёнком... но когда я попросил Смита стать полноценным членом группы, то это было абсолютно деловым решением. Я не хотел никого обидеть. А меньше всего родителей Джонни. Но я должен был хотя бы позвонить.

Поднимаясь, я сажусь на него и беру его лицо в свои руки, заставляя взглянуть на меня. Я вижу боль, блестящую в его глазах, и ощущаю её всеми фибрами души.

– А теперь слушай меня, Джейк Уэзерс. В тебе нет ничего плохого. Да, ты допустил ошибку, не позвонив, но думаю, даже позвонив, ты бы вызвал такую же реакцию. Она потеряла сына и поэтому она по-прежнему зла и чувствует боль. Но она ошибалась, утверждая, что ты заменяешь Джонни. Это не так. Если бы ты действительно забыл его, то не пожертвовал бы доходы от шоу в честь официального присоединения Смита к группе на поддержку людей, пострадавших в автомобильных авариях, и их семей, не так ли? Сейчас ты поступаешь так, как того требует твоя группа. Это то, чего бы Джонни хотел и сделал бы, окажись на твоём месте.

Глаза Джейка расширяются. Он их закрывает и едва уловимо качает головой.

Я знаю, что мне не удалось до него достучаться. Этого в нём не исправить. Это продолжит съедать его изнутри. Таков Джейк. Джейк, которого знаю только я.

– Почему бы тебе не встретиться с ней и не поговорить лицом к лицу. Это всегда лучше, чем телефонные разговоры. Знаешь, иногда нужно просто увидеть человека вживую.

– Она в Нью-Йорке.

– Это в нескольких часах на самолёте.

– В шести. У меня назначены встречи на завтра.

– Перенеси их. Твоё появление покажет ей, что тебе не плевать. Я могу полететь с тобой, если хочешь. Мы можем остановиться в отеле и провести время с его родителями.

– Ты сделаешь это для меня?

Я удивлённо смотрю на него.

– Для тебя я сделаю всё, что угодно. Разве ты до сих пор этого не понял?

Он прижимает руки к моему животу, а потом обнимает за талию.

– Я так чертовски сильно люблю тебя, Тру.

– Знаю, – я ложусь на него и наслаждаюсь ощущениями его рук вокруг, что он использует, чтобы прижать меня ближе к себе. – Я тоже тебя люблю, – я целую его в бицепс. – Так, значит, завтра мы летим в Нью-Йорк?

– Да, мы летим в Нью-Йорк.

Сейчас я стою за кулисами театра «Уилтрен», располагающегося в западном Лос-Анджелесе, вместе со Стюартом, Карли и Дэйвом. Парни играют на сцене. Это их приветственный концерт по поводу вступления Смита в группу.

Сам концерт маленький: рассчитан на чуть более двух тысяч фанатов. Билеты очень дорогие, поэтому концерт предназначен только для самых преданных фанатов УШ. Здесь также находится ещё парочка знаменитостей. Да, я чувствую звёздную болезнь, исходящую от некоторых.

Все средства, вырученные за сегодняшний концерт, идут в благотворительный фонд жертвам автокатастроф. Этот фонд очень важен для Джейка из-за смерти Джонни.

Я думаю, это его способ позволить самому себе почувствовать себя лучше в силу появления Смита в УШ.

На прошлой неделе мы летали в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Лин и Бобом – родителями Джонни. Я так рада, что у нас это получилось.