– Она… – я делаю нерешительный вдох. – Она... выживет?

Я вижу этот взгляд, тот, который он, по его мнению, умело прячет, но я предельно чётко его вижу.

– Врачи делают всё возможное, чтобы помочь ей выкарабкаться, мистер Уэзерс.

И именно в этот момент мой самый ужасный страх становится явью.

Она может умереть.

Я могу потерять Тру, и у меня не будет возможности вернуть её назад.

Потерять её. Навсегда.

О, Господи, только не это.

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Я прижимаю кулак ко лбу.

– Вы считаете, что у неё нет шансов.

Доктор снова переминается с ноги на ногу, избегая моего взгляда.

– Слишком рано делать какие-либо прогнозы...

– НЕ ПЫТАЙТЕСЬ МЕНЯ ОБМАНУТЬ! ПРОСТО СКАЖИТЕ МНЕ ЧЁРТОВУ ПРАВДУ! ОНА УМРЁТ?

– Джейк... – Том касается моего плеча, но я не обращаю на него внимания.

Моя грудь вздымается, пока страх сковывает внутренности.

Я неотрывно смотрю на доктора, пытаясь найти ответ.

Я должен знать. Должен знать, потеряю ли я всё, что мне дорого. Потеряю ли того единственного человека, который имеет для меня значение.

И в данный момент этот доктор – единственный, кто может мне ответить.

Он выдыхает, его голос звучит мягче.

– Сейчас шансы Труди составляют пятьдесят на пятьдесят. Когда она придёт в себя после операции... – доктор останавливается, выражение его лица выражает сочувствие. – Если и когда она придёт в себя...

Если.

– Мы не имеем ни малейшего представления о степени повреждения её мозга.

– Нет...

Я не помню падения. Просто внезапно оказываюсь на полу. Меня обнимает Том.

А я рыдаю.

***

Вокруг становится больше людей. Больше белого. Больше болтовни. Потом они уходят.

Тишина. Невыносимая тишина.

Я всё ещё на полу, но теперь опираюсь о стену. Том и Стюарт стоят возле меня.

Я слышу, как снова открывается дверь. Я поднимаю глаза и вижу, как Джош выскальзывает в коридор, чтобы поговорить с женщиной в белом халате.

Опять этот чёртов белый цвет.

Я закрываю глаза и откидываю голову к стене.

– Джейк... – голос Стюарта вынуждает меня открыть глаза. Я безучастно смотрю на него. – Нам нужно позвонить родителям Тру. Они должны знать, что произошло. Совсем скоро пресса раструбит об аварии Тру, если уже не сделала этого, и они не должны узнать обо всём из газет.

Моё сердце останавливается.

Билли и Ева.

Я не могу.

Я качаю головой.

– Не думаю, что смогу...

– Я позвоню им. И организую для них ближайший рейс до сюда, – он быстро касается моей руки и встаёт. – Хочешь, я позвоню и твоей матери?

Моей матери? Хочу ли я видеть её здесь?

Я киваю, один раз.

– Возьму что-нибудь попить, – встаёт Смит. – Джейк, что тебе?

Тру.

Я отрицательно качаю головой.

– Том?

– Чёрный кофе.

Дверь с шумом закрывается, когда Стюарт и Смит выходят.

Теперь в комнате только я и Том.

И тишина. Ещё больше невыносимой тишины.

– Что, если она умрёт?

Том поворачивается и смотрит мне в глаза.

– Тру – борец, Джейк. Она ежедневно выписывает мне пенделей. Она никуда не денется.

– Но что, если...

– Никаких «если». Не издевайся над собой.

Перед глазами всё плывет.

– Я не знаю что делать. Что думать. Что говорить, – я прячу лицо в руках, пытаясь сделать вдох.

Слеза просачивается сквозь мои пальцы и падает на пол.

Я слышу, как Том делает неглубокий вдох.

– Не думай о плохом, Джейк. Думай о хорошем. Подумай о том моменте, когда ты сможешь взять на руки своего сына. Подумай о том времени, когда наконец-то сможешь надеть кольцо на палец Тру, когда она согласится стать твоей женой. Подумай о тех чертовски восхитительных вещах, которые вы будете делать вместе. И пока ты думаешь обо всём этом, я помолюсь большому парню несколькими этажами выше. Обещаю, что серьёзно поменяю свою жизнь в обмен на то, чтобы ты получил всё, о чем мечтал, то, что тебе суждено иметь.

Я чувствую руку Тома на своём плече. Как он сжимает его ей.

И начинаю рыдать ещё сильнее.

***

Сколько времени прошло? Часы... дни... минуты.

Глаза болят. Голова болит.

Я слышу, как дверь снова открывается. Это Джош.

Он проходит и присаживается рядом со мной.

– Я только что говорил с доктором Фуллер. Она – неонатолог (прим. пер.: неонатолог – врач-педиатр, занимающийся выхаживанием новорожденных) вашего сына. Доктор сказала, что с ним всё хорошо, Джейк, очень хорошо. Ты можешь подняться и увидеть его, когда будешь готов.

Я поворачиваюсь и безучастно смотрю на него.

Подняться и увидеть его. Без Тру.

Но...

Я не должен видеть его без Тру.

Я не могу покинуть эту комнату. Мне нужно знать, что с ней происходит.

Я не могу. Просто... не могу.

– Я проведу тебя к нему наверх и подожду снаружи. Если появятся какие-то новости о Тру, я сразу же зайду и сообщу тебе, обещаю, – говорит Джош, будто читая мои мысли.

– Я… – качаю головой, – не думаю, что могу.

Джош поджимает ноги и кладёт на них свои руки, скрещивая их. Он выдерживает длинную паузу, прежде чем заговорить снова. Но когда он произносит слова, я чётко понимаю его замысел.

– Я знаю, что покинуть эту комнату для тебя равнозначно бросить Тру, но в данный момент, Джейк, где бы ты ни был, ты ни чем не сможешь ей помочь. А твой сын... ты нужен ему. Ему нужен один из родителей.

Один из родителей.

Я закрываю глаза.

Он там совсем один. Наверно, не понимает, что происходит, и боится. Я нужен ему.

– Хорошо, – соглашаюсь я, открывая глаза, – хорошо.

***

– Твой сын вот здесь, – Джош показывает на закрытую дверь перед нами. – С ним медсестра, а я буду ждать тебя прямо здесь, – он указывает на ряд из трёх пластиковых стульев.

Повернувшись к двери, я какое-то время не могу оторвать от неё взгляд.

Я делаю глубокий вдох и провожу рукой по волосам, после чего делаю шаг к двери.

Моё тело дрожит, и чем ближе я подхожу, тем сильнее меня начинает трясти.

Он там. Сразу за дверью.

Я тянусь к ручке. Обхватывая металл рукой, я нажимаю вниз и медленно открываю дверь.

В комнате полутьма. Тишина, которую нарушает только пиканье аппаратов.

Медсестра сидит спиной ко мне, но, когда оборачивается, то улыбается глядя на меня.

– Мистер Уэзерс?

– Да, – мой голос звучит хрипло.

– Он вот здесь. Он ждал вас, – тепло улыбается женщина.

Я поворачиваюсь направо и вижу инкубатор. Внутри него находится мой сын.

Мой сын.

Я не очень хорошо вижу его из-за всех этих трубочек, окружающих малыша, но он кажется маленьким. Очень маленьким. Слабым. Таким хрупким.

Сердце в моей груди начинает стучать сильнее.

Я хочу подойти к нему, но вместо этого делаю шаг назад.

Не думаю, что смогу помочь ему. Я не должен быть здесь. Прийти сюда было ошибкой.

Я почти поворачиваюсь к выходу, когда ко мне подходит медсестра.

– Не позволяйте этим трубкам напугать вас, дорогой. Они здесь, чтобы помочь ему дышать, пока он не достаточно силён, чтобы делать это самостоятельно. Почему бы вам не поздороваться? – осторожно подталкивает она.

Я безучастно пялюсь на неё.

Во рту пустыня. Пульс настолько быстрый, что я слышу шум крови в ушах.

Здесь должна быть Тру. Она должна видеть его вместе со мной. Так не должно быть.

Это не правильно.

Я глотаю слёзы, от которых в горле застревает ком.

Каким-то образом я делаю шаг вперёд. Потом ещё один. И ещё. Пока не дохожу до инкубатора.

Я смотрю на него сверху вниз.

Он выглядит, как Тру. Точно так же, как она. Идеальный во всём.