— Нет. Боюсь, что не встречал, инспектор.

— Вы меня разочаровали. Подумайте как следует.

— Я уверен, что не встречал его.

— Так–так. Скажите, сержант, у нашего друга Эдди Медоуса была возможность изучить эти снимки?

— Да, сэр. Он утверждает, что никогда не видел этого человека. Тем не менее, он лжет.

— И продолжает повторять все ту же сказочку о мотивах сегодняшнего вторжения в контору мистера Хольта?

— Так точно, сэр. Говорит, что ничего не знает, кроме того, что ему велели доставить мистера Хольта к ожидающей внизу машине.

Внимательно изучив свою трубку, инспектор хмыкнул и согласился, что такой вариант вполне возможен.

— Вполне, — подтвердил Томпсон. — Куриные мозги Эдди Медоуса позволяют ему лишь выполнять чужие приказы. А пятьдесят фунтов, которые у него оказались, — вероятная плата Флетчера за подобную работу.

— Мы выловили мелкую рыбешку, — недовольно проворчал Гайд, — пока кит–убийца все ещё плавает где‑то поблизости. Что, черт возьми, случилось с нашими контактами в преступном мире? Вам, сержант, следует распространить информацию, что мы выплатим высокую сумму за любые сведения о местонахождении Флетчера.

— Слушаюсь, сэр.

— Просто смешно: мы знаем, как он выглядит, у нас есть прекрасный набор отпечатков его пальцев на ноже, брошенном в мистера Хольта, и вообще дело уже готово к передаче в суд, — не хватает только самого подсудимого.

— Кто же он в таком случае? — спросил Филипп. — До сих пор я считал его обычным головорезом, ловко орудующим ножом. Но теперь, когда вы, инспектор, заговорили об Интерполе…

— Его настоящее имя Сэндмен, Питер Сэндмен, но он работает под несколькими вымышленными именами. Клиф Флетчер — одно из них. Немецкая полиция полагает, что это он организовал восемнадцать месяцев назад ограбление банка в Гамбурге. Вы, конечно, помните этот случай. Главным кассиром там был англичанин Вестон, работавший по годичному обменному контракту. Однажды вечером он был убит, когда выходил с работы. Орудие убийства — нож с убирающимся лезвием.

Филипп покачал головой.

— Нет, не помню. Где, вы говорите, это произошло?

Инспектор выбил трубку и подчеркнуто значительно произнес:

— В Гамбурге, сэр. Там, где, полагаю, находились в то время ваш брат и капрал Вильсон.

Беспокойство овладело Филиппом.

— Подождите, вы хотите сказать…

— Инспектор, мне нужно возвращаться в магазин, — заспешил Харрис. — Вы со мной закончили?

— На сегодня да, мистер Харрис. Но прошу в ближайшие дни не уезжать из города. Не советую.

* * *

Двадцать минут спустя, покинув Скотланд–Ярд, Филипп к своему удивлению обнаружил, что Лютер Харрис слоняется около "лянчи".

— А я‑то думал, ты торопился в магазин.

— Это был просто предлог уйти оттуда. От полицейских у меня мурашки по коже. После смерти Рекса меня уже в третий раз допрашивают с пристрастием. Поверь, от этих допросов уже тошнит.

— Могу себе представить, — сухо сказал Филипп. — Тебя куда‑нибудь подбросить?

— Очень мило с твоей стороны.

Машина двинулась вверх по Уайтхоллу, и разговор продолжился. Филипп поинтересовался:

— Итак, ты говоришь, они тебя ещё раньше дважды допрашивали, Лютер?

— Да. На следующий день после смерти Рекса они приехали в магазин и стали всюду совать нос. Бог их знает, что они надеялись найти — орудие убийства, запрятанное в тромбон, или что‑то еще. Потом, на следующее утро после того, как я повидал в больнице Энди, ко мне снова приперся этот Гайд.

— По–моему, ничего необычного тут нет, Лютер. Они должны были проверить всех людей, так или иначе связанных с Рексом, чтобы найти какую‑то зацепку.

— Я молю Бога, чтобы они перестали мучить меня, вот и все.

— Пойми, Лютер, что желание Гайда поговорить с тобой о чемодане вполне естественно. Когда я увидел такое количество денег, я не мог не сказать, как чемодан попал ко мне.

— Конечно. У меня нет к тебе претензий, дружище. Что меня раздражает в полицейских, так это их односторонний образ мыслей. Можно подумать, мой магазин — единственное место, где бывали Рекс и Энди!

— Где они ещё бывали, Лютер?

— Да в десятках разных мест. Например, в баре у казарм "Найтсбридж". Я знаю, они там проводили массу времени.

— Не помню этого бара. Как он называется?

— Какое‑то испанское название, вроде… погоди минутку… ну, конечно, — "Эль Барбекю".

— И они часто туда ходили?

— Я же говорю — часто.

— Ну, и что же тут странного?

— Ничего, но…

— Думаю, Рекс присмотрел какую‑нибудь хорошенькую официанточку.

— Там вообще нет официанток, — опроверг Лютер гипотезу Филиппа. — Бар принадлежит толстяку по имени Оскар и его жене. Официант всего один Джозеф, кажется, из Швейцарии.

— Значит, ты там тоже бывал?

— Раз–другой, когда ребята вытаскивали меня вечером с работы. Я лично считаю, что полиции вместо того, чтобы все время трепать мне нервы, стоило бы внимательно приглядеться к этому заведению.

— "Эль Барбекю", да? Ну что же, не возражаешь, если я высажу тебя на Кембридж — сквер?

— Вполне подходит. Спасибо. До встречи!

Поворачивая налево и проезжая по авеню Шафтсбери, Филипп думал, как быть. Ясно было, что рассказ Лютера преследовал какую‑то цель. Если бы он действительно хотел, чтобы полиция заинтересовалась баром "Эль Барбекю", он намекнул бы на это инспектору Гайду.

"— А не пытается Лютер, — подумал Филип, — отвлечь внимание от какого‑то проступка, который мог совершить Рекс? Они же были близкими друзьями, и Лютер мог чувствовать себя связанным памятью покойного."

Каковы бы ни были цели Лютера, Филипп не видел причины, почему бы не проверить его наводку. Если быть внимательным и осторожным, никакого вреда не будет, зато может что‑то дать. В своих поисках он уже достиг той стадии, когда кажется, что любой результат лучше никакого.

* * *

Кафе–бар "Эль–Барбекю" был отмечен несмываемыми следами тяжелых сапог своих основных клиентов — солдат из казарм "Найтсбридж". Внутри было относительно чисто, и у Филиппа оказался выбор между стулом у стойки бара и местом за любым столиком. И ни намека на швейцарца–официанта. Крупный, плотный мужчина с сияющей лысиной расположился за стойкой, ковыряя в зубах и читая вечернюю газету. Когда далекий крик$1 — Оскар! "достиг его ушей, он в ответ что‑то неразборчиво прорычал и отложил чтиво.

Филипп сел на стул, заказал кофе и вскоре получил его из рук лысого толстяка, не проявившего никаких признаков любезности.

Но вот из двери, ведущей в кухню, вышла усталая, чем‑то озабоченная женщина в засаленном фартуке и вывалила на стойку большие свежеприготовленные бутерброды. Она бросила безразличный взгляд на горстку посетителей и загремела горой грязной посуды. Лысый толстяк и не подумал предложить по мощь, зато стал ещё сосредоточеннее ковырять в зубах и читать газету.

— Извините… — Филипп кашлянул. — Оскар, не так ли?

— Да, — лаконично ответил толстяк, не поднимая головы.

— Меня зовут Филипп Хольт. Не могли бы вы мне помочь?

Зубочистка на миг прекратила движение, а грохот грязной посуды затих. Затем Оскар и женщина вернулись к своим занятиям.

— В чем дело?

— Я навожу справки о своем брате Рексе. Он был солдатом и довольно часто заходил сюда, когда приезжал в отпуск.

— Ну и что?

— Хотел узнать, помните ли вы его — такой высокий, с очень светлыми волосами, симпатичный…

— У нас здесь бывает много солдат, мистер.

— Я понимаю. Но вы в последнее время могли видеть имя и фото моего брата в газетах. Он покончил с собой.

Снова грохот посуды был прерван паузой.

Вместо ответа Оскар задал встречный вопрос.

— Он приходил сюда один?

— Нет, обычно его сопровождал капрал Энди Вильсон — невысокого роста, коренастый, с редкими светлыми волосами. Оба — любители джаза.

Оскар пожал могучими плечами.