– Так вот ты какой, оказывается, Андрюша.

– Какой – такой? – окончательно стушевался мальчонка.

– Большой. Весьма большой, что само по себе уже приятно, – весьма двусмысленно ответила я.

А сама вцепилась в Андрюшину ладонь и долго не выпускала.

Естественно, я выпытала у Стасюни всю подноготную о мальчонке – надо же девушке подготовиться к сокрушительной атаке. Безобидный Стасюнин ухажер, друг детства. Милый, но весьма наивный мальчик из хорошей семьи. Судя по Стасюниным рассказам, вероятность того, что он еще девственник, приближается к ста десяти процентам. В общем, из разговора с подругой стало ясно: Стася не воспринимает Андрюшу всерьез и дает мне – если я, конечно, захочу потрудиться и соблазнить неиспорченного мальчонку, – полный карт-бланш. Поскольку сама никаких видов на него не имеет.

Собственно говоря, до момента Андрюшиного появления я для себя окончательно не решила – поиметь на него конкретные виды или нет. Но одно дело – телефонные рассказы и посулы, и совсем другое – конкретный, действительно впечатляющих габаритов почти двухметровый объект, который теперь во всем своем великолепии топчется передо мной на платформе и не знает, куда деваться от смущения.

Поиметь, еще как поиметь!

Знаю, знаю: глаза мои затуманились и голос приобрел грудной тембр. А я уж знаю, в каких случаях у меня голос становится низким.

Подружки мои – Манечка, Анюта и Любаша, – естественно, заметили во мне эту мгновенную перемену. Они понимающе переглянулись (боковым зрением я это сразу заметила) и, пересмеиваясь, зашептались: им-то было ясно без слов, что охота на наивного дикаря уже началась. Но бедный мальчонка в силу неопытности в подобных делах на эти взгляды попросту не обратил внимания. Он во все глаза смотрел на меня. Наши мальчики – Мишаня, Слава и Иван – были заняты сортировкой рюкзаков и прочих причиндалов. Судя по всему, они тоже были весьма довольны физическими данными Андрюши, но с утилитарной, вернее, корыстной точки зрения: барахла мы с собой привезли будь здоров. Они, как и Андрюша, никаких перемен во мне не заметили. Куда им, толстокожим. И потому были слегка удивлены внезапной игривостью подружек.

Впрочем, особой заминки это не вызвало. Я сжалилась над смущенным мальчонкой и разжала пальцы, выпустив его ручищу из своей ладошки. Ничего не подозревающий жертвенный барашек был временно отпущен на свободу. Но только на время. Андрюша наконец с трудом оторвал от меня взгляд, развернулся и легко, без видимых усилий вскинул на оба плеча два самых больших рюкзака.

– Ну что, ребята, двигаемся? – радостно заорал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Я готов.

– Ну и здоров же ты, Андрюха, – глядя снизу на мальчонку, с изрядной долей ехидства усмехнулся мой однокурсник – рыжеволосый тощий Мишаня. – Слушай, а может, ты еще на каждый рюкзак по барышне посадишь?

Андрюша не заметил скрытой иронии в Мишанином голосе. Да он и не мог заметить – уж больно простодушен этот мальчонка-боксер.

– Легко и просто. Нет проблем, – сгоряча заявил Андрюша, с ходу купившись на незатейливый прикол. – Только вот лямки, боюсь, не выдержат.

Тут он и влип, бедняга.

– Меня бы вполне устроили твои плечи, – быстро сказала я.

– Нет вопросов. Можешь залезать, – недолго думая, ляпнул в ответ Андрюша, улыбаясь во весь рот.

Он принял мои слова за шутку и даже возгордился от своей неожиданной и довольно наглой находчивости.

Мишаня выразительно покосился на меня – мол, чего тянешь, давай. Я сощурилась и вкрадчиво осведомилась у ничего не подозревающего мальчонки:

– А как ты хочешь – сзади или спереди?

– В смысле? – растерялся бедняга.

– Сейчас покажу.

Мой народ тут же замер, предвкушая бесплатное представление.

Я медленно подошла спереди к остолбеневшему Андрюше и, привстав на цыпочки, крепко обвила его руками за круглую теплую шею. Потом так же медленно и легко подтянулась (все же я не зря трачу каждое божье утро полчаса на шейпинг) на руках. Мое лицо оказалось почти вровень с его, и я повисла на нем, плотно прижавшись к мальчонке грудью и животом. К чести его надо сказать, что он даже не шелохнулся. Впрочем, во мне всего сорок восемь килограммов – не вес для такого бугая. Я смотрела на него чуть снизу, загадочно (знаю!) улыбаясь.

Мальчонка растерянно заморгал, и у него мигом покраснели уши. Народ одобрительно засвистел и бурно зааплодировал.

– Знаете, люди, таким способом я готова передвигаться всю оставшуюся жизнь, – громко сказала я все тем же мягким грудным голосом. – Мне нравится. А тебе? – спросила я Андрюшу.

Он попытался что-то из себя выдавить. Не получилось.

– Лезть дальше? – поинтересовалась я у мальчонки.

– Конечно, за чем же дело стало, – завистливо сказала Анюта.

– Залезай, залезай, – Анюту поддержала Манечка. – Кавалер вроде как не против. Ты ж не против, Андрюша?

Бедный мальчонка окончательно потерял дар речи и только отрицательно помотал головой.

– Так я не поняла – да или нет? – спросила я его.

– Нет, я вовсе не против, – прохрипел он наконец.

– Ловлю тебя на слове, – нежно проворковала я. – Потом не вздумай отказываться.

– А я и не отказываюсь, – раздался все тот же хрип.

– И не пожалеешь? – не унималась я.

Андрюша не успел ответить. Мишаня, которому затянувшееся представление уже надоело, проворчал:

– Ладно, пошли, пошли. Эксперименты будете на озере проводить. Где лес погуще.

С показной неохотой я скользнула вниз, проехавшись по Андрюше всем телом. Чтобы он до конца (того самого) прочувствовал сей момент. И, разжав руки, легко от него отстранилась. У бедного мальчонки покраснели уже не только уши, но и все лицо, и шея.

– Не любят они меня, Андрюша, ох, не любят, – вздохнула я. – Завидуют. Ну ладно, пойдем.

И не оборачиваясь, зная что он уже никуда от меня не денется, я уверенно зашагала вперед. Я пошла по протоптанной тропинке, которая вела от края платформы прямо в сосновый бор. Дорогу от станции к Марьину озеру я знала как свои пять пальцев – ведь не в первый раз приехала к Стасюне. Разумеется, никаких рюкзаков умная девочка Алена не взяла – только небольшую корзинку с бутербродами и минералкой "виши".

Понятно дело, Андрюша, как застоявшийся слон, с энтузиазмом двинулся следом за мной.

Пока остальные разбирали вещи и ждали друг друга, мы с Андрюшей углубились в нагретый солнцем сосняк. Я слышала, как мальчонка бодро топает по усыпанной сосновыми иглами, слегка пружинящей тропинке. Я шла чуть впереди и насвистывала битловскую "Каждый нуждается в любви", в такт мелодии помахивая сорванной длинной травинкой. На затылке у меня подпрыгивали стянутые в пони-тейл волосы.

Тут я обернулась на ходу – вроде как обеспокоилась за отставших ребят. На самом же деле меня интересовал исключительно Андрюша.

Не надо забывать, что сзади на майке у меня был глубокий, до самого ремня джинсов вырез, открывающий загорелую спину с идеально гладкой кожей. Кожей своей я очень горжусь. А джинсы, в свою очередь, туго обтягивали все, что должны были обтягивать. Поэтому мальчонка, в чем я убедилась оглянувшись, при всем желании не мог отвести от меня глаз. И он, бедняга, загипнотизированный зрелищем ритмичного покачивания моих круглых ягодиц, окончательно обалдел. Смотреть со спины на девушку с хорошей фигурой, и тем более когда она хочет, чтобы ее как следует разглядели, – занятие увлекательное и для молодых неиспорченных людей, а тем более девственников, весьма опасное.

Думаю, что о Стасе мальчонка забыл напрочь. Скорее всего, у него вообще сейчас мысли выше пояса не поднимались.

Понятное дело.

Внезапно я остановилась так резко, что Андрюша чуть на меня не налетел. Я повернулась к нему. Бросила взгляд на приотставших, мелькающих за оранжевыми стволами сосен ребят.

– Слушай, Андрюша, – сказала я, – кажется, я слегка подзабыла дорогу к озеру. Пожалуй, так мы можем и заблудиться.

Я самым бессовестным образом врала.