Сзади никого не было.

Я с трудом заставила себя перейти на спокойный шаг и перевела дух. Я задыхалась, воздух со свистом вырывался из саднящих легких.

– О господи, – с трудом просипела я. – Ну я и дура! И чего испугалась?..

Но ничто на свете не заставило бы меня отказаться от убеждения в том, что за мной кто-то гнался.

Только что. И именно за мной.

Я знала, я чувствовала, что меня преследовал кто-то чудовищно злобный, оставшийся там, позади, в жутком ночном лесу. Да, конечно, у меня, как у всякой современной московской барышни, начитавшейся книг Дина Кунца и насмотревшейся по видео фильмов ужасов, было богатое воображение по этой части. И едва я представила себе, какое именно кошмарное ночное существо, сравнимое разве что с невероятным по своей нечеловеческой злобе персонажем знаменитого триллера "Чужой" режиссера Ридли Скотта, могло меня преследовать…

Мне снова, мягко говоря, стало не по себе. Я поежилась словно от холода и снова прибавила шагу. У меня мелькнула мысль: сейчас, когда я иду по освещенной части улицы, я видна как на ладони тому, кто за мной гнался. Поэтому я свернула и пошла вдоль проезжей части в тени кустов, свешивающих свои густые ветви из-за сетчатой ограды какого-то участка. Здесь было довольно темно: на землю падали только редкие и неяркие пятна света. Я выключила фонарик, чтобы светом случайно не выдать своего присутствия. Здесь я наконец почувствовала себя в относительной безопасности.

Но только в относительной.

Дело в том, что у нас в академпоселке дома не стоят плотными рядами вдоль улиц, как в соседнем Алпатове. Одни дачные особняки стоят прямо возле проезжей части, другие прячутся в глубине обширных участков, их и не видно за плотной стеной садовых деревьев и старых сосен. Кое-где дачи поставлены довольно близко друг к другу – их разделяют только невысокие штакетники. Прилипли, что называется, окно к окну. А иные стоят особняком, за высокими заборами посреди практически нетронутого леса, истоптанного тропинками. Да и улицы у нас в поселке скорее напоминают узкие асфальтовые дорожки – с трудом разъедутся две машины.

Я дошла до перекрестка и быстро оглянулась: никто за мной не гнался, никого не было видно. Но острое чувство опасности по-прежнему не покидало меня. Я старалась идти как можно тише. Еще пара шагов, и я завернула за угол, по-прежнему прячась в тени кустов.

И тут я чуть не умерла от страха.

Потому что мне на плечо внезапно опустилась чья-то тяжелая рука.

Я коротко вскрикнула и резко обернулась, инстинктивно выкинув вперед руки: сердце у меня замерло, ушло в пятки и тут же снова заколотилось как бешеное.

В световом пятне, падающем от ближнего фонаря, передо мной предстал импозантный мужчина лет сорока пяти. Высокий, хорошо одетый, он широко улыбался, глядя на мое перепуганное лицо. Я наконец с трудом, но сообразила, кто это такой. Это был дядя Игорь. Игорь Андреевич Шаповалов, отец Веры.

– Боже мой!.. – обессиленно выдохнула я, приходя в себя. – Да вы меня до полусмерти напугали, дядя Игорь!..

– Напугал? Тебя? – заулыбался дядя Игорь еще шире. – Поверить в это не могу. С каких это пор, Станислава, ты стала бояться ночью ходить по нашему поселку?

– Да не боюсь, я, дядя Игорь. Просто…

Я не стала договаривать.

Потому что вовремя сообразила: мой сумбурный рассказ о неведомом полночном преследователе будет сейчас выглядеть по меньшей мере нелепо. Ведь я не видела, кто там за мной гнался. И при всем желании не смогла бы даже приблизительно его описать. Не видела я ничего и никого. А жаловаться на пустые, по мнению любого здравомыслящего человека, ночные страхи было бы в данный момент глупо. В глазах дяди Игоря я оказалась бы полной идиоткой.

– Что – просто? – переспросил он.

– Так. Ничего, – пробормотала я, отводя глаза.

– Ничего… А знаешь, Станислава, почему порядочная девушка не позже девяти вечера должна быть в постели? – строго спросил дядя Игорь.

– Почему?..

– Потому что в одиннадцать часов она обязательно должна быть дома! – он жизнерадостно захохотал.

Он еще и острит, шутник хренов! Нашел время. Тем не менее я невольно усмехнулась. Вокруг стало чуть светлее – луна снова выглянула из-за туч.

– А сейчас, между прочим, уже пятнадцать минут двенадцатого, – сказал дядя Игорь, бросив взгляд на светящиеся стрелки своего пижонского наручного "Титаниума". – Вот так-то, моя милая.

Он приобнял меня за плечи и повел по улице.

– А ты что это по ночам одна, без провожатых бродишь, Станислава? Гляди, отец узнает да и задаст тебе!

– Не задаст. Он у меня либерал.

– А я – консерватор. Причем убежденный. Кстати, моя коза тоже неизвестно где шляется. Ускакала, даже не предупредив, куда идет, зачем. А ведь вернуться обещала не позже одиннадцати тридцати.

– Но ведь сейчас, кажется, только четверть двенадцатого, – возразила я.

– Не важно. Важно, что нечего ей по ночам болтаться. Так что именно поэтому, когда она вернется, я, старый консерватор, задам ей по самые, что называется… Жаль, что телесные наказания нынче не в моде… Скажи-ка, Станислава, а часом не с тобой ли вместе она была? – вдруг подозрительно осведомился дядя Игорь.

– Нет, что вы, дядя Игорь, – на всякий случай солгала я. – Я ее сегодня вообще не видела.

Он недоверчиво на меня посмотрел:

– Не видела?..

– Ну да. Я в гости к приятельнице ходила. Тут, неподалеку, – невинным тоном сказала я и тут же постаралась сменить опасную тему:

– А может, она в Москву решила съездить?

– В Москву? На ночь глядючи, не предупредив меня и мать? – фыркнул дядя Игорь. – Глупости!

Я решила благоразумно промолчать, потому что, разумеется, и не собиралась выдавать подругу. Но тут вдруг вспомнила о неведомом жутком существе, которое гналось за мной (да, гналось!) по лесу, и у меня перехватило горло от неожиданной догадки. Ведь Вера наверняка пойдет домой по той же тропинке – это самый короткий путь от озера к поселку. А что, если это существо нападет на нее? Я уже было раскрыла рот, чтобы сказать Игорю Андреевичу, где сейчас находится Вера. Сказать, чтобы он ее встретил, и лучше хорошо вооруженный или вместе с милицией, потому что за мной только что кто-то гнался по лесу. Но кто? Я же никого так и не увидела. Никого и ничего не было, кроме моих ночных девчоночьих страхов. Но не это меня остановило. Я сообразила, что Вера наверняка пойдет назад в сопровождении своих кавалеров и вряд ли тот, кто прятался в лесу, осмелится нападать на двух здоровенных парней. Да и вообще: был ли там кто-то, или мне все же померещилось? Сейчас, когда я шла по такой уютной, мирной улице поселка и чувствовала себя в полной безопасности, лесные страхи показались мне совершенно напрасными и выдуманными. Я тряхнула головой, отгоняя наваждение.

Все уже кончилось. Бояться абсолютно нечего.

Мы миновали несколько спящих домов и остановились у калитки, за которой в глубине большого, не меньше тридцати соток участка светились окна большой кирпичной дачи послевоенной постройки.

Дядя Игорь полез в карман брюк, достал пачку "Давидофф" и неторопливо закурил.

– В общем, Станислава, чует мое сердце, что сегодня Верун изрядно схлопочет, – сказал он.

– За что же, дядя Игорь? – притворно удивилась я. – Подумаешь, пошла девушка вечером погулять.

– Погулять, – хмыкнул он. – В поселке мирным обывателям головы отпиливают по ночам, непойманный убийца где-то поблизости шатается, а она, видишь ли, гулять надумала. Хоть бы сказала, куда идет. Мать, поди, с ума уже сходит. Нет, непременно получит.

– Да вы преувеличиваете, дядя Игорь, – сказала я, стараясь, чтобы голос мой звучал беспечно. – Убийца, если его уже не поймали, давным-давно отсюда смылся. Что он, дурак – на месте преступления разгуливать?

– Не знаю, не знаю, милая… – задумчиво произнес дядя Игорь. – Я знаю только, что нечего вам с Веруном по ночам шляться, пока наши доблестные стражи правопорядка не поймали этого ублюдка… Ладно. Может быть, тебя проводить?