Перед рассветом начались похороны тех, кто был убит на Озере Луре. По древней греческой традиции похороны состояли из трех частей. Все тела были разложены перед началом похорон. Я осталась сзади дома похорон, отказываясь идти куда-либо, где мертвые. Я оказывала свое почтение на значительном расстоянии.

Три тела семьи Дикти: отец, мачеха Леи и Охранники были завернуты в льняную одежду и золото. Оттуда началась похоронная процессия, и это было долго. Тела были подняты на костры и пронесены по главной улице. Вся туристическая деятельность была прекращена на Острове Богов, и улицы были заполнены чистокровными и полукровками.

Студенты, которые остались в Ковенанте выделялись из толпы. Мы все были одеты в черные платья или форму. Ни у кого из нас не было ничего, что можно одеть на похороны. Я была в черном платье и сандалиях. Это было лучшее из всего.

Я стояла рядом с Калебом и Оливией, и я смогла мельком увидеть Лею и Давн. У сестер были одинаковые медно-рыжие волосы и невероятно тонкие талии, а еще опухшие глаза.

Хемато не хоронили мертвых. После сжигания останков, они возводили массивные мраморные статуи. На одной из них художник в честь семьи Самоса изобразил их образы на пьедестале, с высеченными греческим куплетом про бессмертие богов. На круглом постаменте уже заняли место. Драгоценности и золото были удалены с тел и поставлены на пьедестал.

Я действительно хотела уйти в тот момент, но это было бы верхом неуважения. Я отвернулась, когда они зажигали костры, но я все еще слышала треск, когда огонь пожирал тела. Я дрожала, ненавидя всё это, ненавидя то, что они вполне возможно были жертвами моей матери.

Медленно провожающие расходились. Некоторые отправились домой, другие направлялись на небольшие приемы, проводимые в домах семей. Я поплелась за Калебом и Оливией, возвращаясь в Ковенант, подальше от смерти и отчаяния.

Когда мы проходили мимо костров, мои глаза нашли Эйдена. Он стоял с Леоном в нескольких футах от Рассвета и Леи. Он поднял глаза, как будто почувствовал меня, и наши глаза встретились. Он ни сделал ничего, но я поняла, что он одобрил мое присутствие.

Вчера, перед разговором об охоте на близких и инцидента с шортами, когда он сказал, что я хорошенькая, я говорила, что не уверена, должна ли приехать или нет, учитывая, что моя мама была одной из даймонов. Эйден посмотрел на меня серьезным и очень хмурым взглядом.

— Ты будешь чувствовать себя хуже, если не пойдешь и не окажешь свое уважение. Ты заслужила сделать это. Так же, как и любой другой, Алекс.

Конечно, он был прав. Я ненавидела похороны, но чувствовала бы себя плохо, если бы не пришла.

Так вот, он слегка кивнул, а затем повернулся к Давн. Он протянул руку и дотронулся до ее руки. Прядь темных волос упала на лоб, когда он наклонил голову, выражая свои соболезнования.

Я обратила своё внимание на большие железные ворота, отделяющие город от участка бессмысленных статуй. Там стоял Сет, одетый в черную униформу. Не было никаких сомнений, что он наблюдает за нами. Я проигнорировал его, покидая кладбище.

Весь день я пыталась забыть, что мы потеряли так много невинных людей. И что моя мама была ответственна за это.

Мне не удалось ничего сделать с кинжалами на следующей тренировке. Когда я потерпела неудачу, Эйден терпеливо посмотрел на меня.

— Пойдём.

Я стала собирать маты с пола.

— Как я могу попасть, когда не могу даже прикоснуться к кинжалам?

Эйден убрал меня с дороги и принялся за мат.

— Мне нужно быть уверенным в том, что ты знаешь, как защитить себя...

— Она не практикуется в Ковенанте с ножами?

Сет прислонился к косяку двери, скрестив руки на груди. Он смотрел на нас с ленивым выражением, но глаза его были необыкновенно яркими. Эйден выпрямился, едва потрудившись взглянуть на него.

— Я поклялся бы, что запер дверь.

Сет ухмыльнулся.

— Я отпер и открыл дверь.

— Как ты сделал это? — спросила я. — Дверь была закрыта изнутри.

— Тайны Аполлиона. Я не могу рассказать о них. — Он подмигнул мне прежде, чем посмотреть своими янтарными глазами на Эйдена. — Как она может быть готова к борьбе, если она не умеет владеть единственным оружием, которое она будет иметь против даймона?

Сет получил несколько очков крутости в мою книгу за этот вопрос. Я посмотрела на Эйдена с ожиданием. Холодным и неприятным выражением он заработал намного больше очков крутости.

— Я не знал, что ты имеешь какое-либо отношение к ее подготовке. — Эйден выгнул угольно черную бровь.

— Я нет. — Сет отодвинулcя от стены и стал прогуливаться через учебную комнату. Он взял один из кинжалов у стены и посмотрел на нас. — Я уверен, что мог бы убедить Маркуса или Люциана позволить Алекс иметь несколько раундов со мной. Хотела бы ты этого, Алекс?

Я чувствовал, что Эйден напрягся около меня, и я покачала головой.

— Нет. Нет, правда.

Медленная улыбка появилась на лице Сета, когда он щелкнул кинжалом в руке.

— Правда, я позволил бы тебе играть… со взрослыми игрушками. — Он остановился передо мной, предлагая ручку лезвия для начала. — Давай. Возьми это.

Мой пристальный взгляд обратился к блестящему металлу в его руке. Его кончик был зверски острым. Я как будто находилась под сильным принуждением и достигла его. Эйден сжал руку Сета и вытащил кинжал. Пораженная, я посмотрела на Эйдена. Его разъяренные серебряные глаза смотрели на Сета.

— Она будет обучаться с кинжалами, когда я решу. Не ты. Твое присутствие здесь не приветствуется.

Глаза Сета посмотрели на руку Эйдена. Его улыбка не дрогнула не единого раза.

— Ужасный контроль, не так ли? С каких пор чистокровные стали заботиться о том, что касается полукровок или не касается?

— С каких пор Аполлон стал интересоваться полукровной девочкой? Можно подумать, что у него нет других дел.

— Можно было рассчитывать на то, что чистокровный хорошенечко подумает, прежде чем влюбиться в...

— Хорошо. — Я ступила между этими двумя, понимая, что только боги знали о том, что Сет собирался сказать. — Ведите себя хорошо, ребята.

Ни один из них, казалось, не услышал и не увидел меня. Вздохнув, я схватила руку Эйдена. Он снова посмотрел на меня.

— Практика закончена, правильно?

Неохотно, он отпустил запястья Сета и отступил. Даже он выглядел удивленным своим ответом, но он всё ещё пристально наблюдал за Сетом.

— Пока — да.

Сет снова перевернул лезвие, его пристальный взгляд сосредоточился на мне еще раз.

— Фактически для меня нет ничего лучше, чем интересоваться полукровной девочкой.

Что-то сказанное им, вызывало у меня озноб. Или это было просто мастерство, с которым он орудовал клинком.

— Думаю, я пас.

После того, как Эйден и я остались в учебной комнате, никто из нас не говорил. Не знаю, почему Эйден отреагировал так сильно, или почему Сет почувствовал, как нужно нажать на Эйдена. Но к тому времени, когда я встретилась с Калебом, я затолкнула эти мысли в самый дальний уголок своего мозга, чтобы подумать об этом позже.

Калеб решил, что нам нужно веселье, а веселье было на главном острове, на еженедельной киноночи Зарака. Он всегда получал на руки только что вышедшие фильмы, и это было большое дело - смотреть, то, от чего мир смертных в настоящее время сходит с ума. Я была удивлена, что он по-прежнему проводил ее после похорон, но предполагала, что все нуждались в напоминание о том, что они еще живы. Но как только мы прибыли в его дом, я поняла, что весело не будет.

Все замолчали, когда мы спустились в подвал, который был превращен в мини-театр. Чистокровные и полукровки смотрели на меня, и когда Калеб последовал за Оливией наверх, люди начали шептаться. Притворившись, что меня это вовсе не беспокоит, я села на один из пустых любовных мест и сфокусировалась на пятне на стене.