Потому что отец не давал о себе знать, прожигал жизнь и ни словом, ни действием не показывал, что задумывает вернуться в момент, когда я на подъеме, чтобы подставить мне подножку.

К рассвету компания юристов вдоль и поперек изучили те бумаги, которые подписал отец в прошлом.

— Дом передан вам во временное управление, Александр Владимирович. Но Владимир Николаевич может легко аннулировать это соглашение.

— Я могу это оспорить?

— Боюсь, у вас нет на это весомых оснований. Он собственник, — докладывает мне юрист.

— Это все?

— Боюсь, что нет. Ваш отец оставил себе небольшую долю в управлении компанией.

— И что это ему дает?

— Возможность скупать акции компании у партнеров.

— Этого не будет. У отца и денег нет!

— Если у него нет денег, то почему он смог увеличить свою долю за прошедшие сутки? — осторожно интересуется юрист. — Как только его доля превысит порог минимума, он сможет занять место в правлении среди крупных партнеров.

— Это еще ничего не значит, — говорю себе вслух. — Капля в море.

Но из капель складывается океан. Если он пробьет себе место в управлении, может легко спеться с кем-то еще! Недовольных и подлых людей можно найти всюду…

Как бы поступил я на его месте?

Это сложно. На его месте я быть не хочу, даже мысленно в шкуру мерзавца залезть противно. Но приходится думать, как скользкий противный тип!

В таком случае, атака бы началась с самого сокровенного — с семьи, чтобы внести разлад в отношения!

Думаю, отец не зря так долго и часто появлялся в доме. Может быть, со старой прислугой наводил мосты, а может быть, не только это.

Хотел оценить обстановку, выяснить, как сильно дорога мне Марика. Что ж… Он это выяснил и понял, что я люблю ее искренне, всем сердцем!

В случае опасности или сложностей я первым делом кинусь спасать наши отношения, погрязну в этом с головой, а он в это время воткнет мне нож в спину.

Наверняка и проститутку подослал с расчетом, что она сделает несколько провокационных снимков…‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Уверен, допусти я хоть малейшую ошибку, согласись хотя бы на танец посмотреть, эти фото уже были бы у Марики. Нас ждала бы ссора, грандиозный скандал. Возможно, у Марики даже роды преждевременные могли случиться. Потому что стресс на таком большом сроке не может привести ни к чему хорошему.

К счастью, катастрофы удалось избежать. Что касается Марики, то у нее имеется крепкий тыл в виде двоюродного брата, который не даст сестру в обиду.

Надо же, я обрадован присутствию Демьяна в нашей жизни!

— Найдите мне законный способ обойти эти условия! — отдаю следующее распоряжение.

— К сожалению, законных способов нет. У Владимира Савицкого есть полные основания вернуть себе недвижимость, выселить текущих жильцов, и занять место в вашей головной компании.

Скриплю зубами. Только запусти эту гангрену в здоровый бизнес, сразу же отравит все, к чему прикасается!

— Обжаловать?

— Можете подать в суд, но вам откажут. Нет оснований для обжалования. Дело закроют, даже не начав.

— Хорошооооо…

На самом деле ничего хорошего. Карандаш в моих пальцах треснул.

— А если он сам откажется?

Юрист призадумался.

— Это единственно возможный вариант. Но согласится ли он? — вносит разумные сомнения.

Но я уже знаю ответ.

— Согласится, — хватаю мятый пиджак.

Я заставлю его это сделать!

Александр

Кручу в голове слова юриста.

Законных методов для обжалования нет.

Законных нет? Значит, нужно другие найти.

Не буду врать, мне приходилось обходить закон, пользоваться лазейками.

Я заставлял трактовать двусмысленность в свою пользу, когда это было выгодно.

Но никогда подло не бил в спину ни партнеров, ни своих знакомых.

Мне даже в голову не приходило использовать такие подлые лазейки против тех, с кем у меня были и есть тесные связи.

Потому сложно представить себя на месте того, кто решил так подло пойти против своей семьи.

Он же мне отец…

С такими мыслями я смотрю на дом, принадлежащий моим родителям.

С момента, как я узнал о подлости отца, прошли сутки.

Напряженный день и бессонная ночь в конференц-зале с юристами оставили мятые следы на моей рубашке.

Щеку колет щетиной, но хуже всего накатывающий фон раздражения и усталости.

— Запускать? — интересуется начальник службы безопасности.

Намекает на бодигардов, готовых по моему приказу вывести папашу куда подальше и примять его, выбить силой и признание, и отказ.

Никогда закон таким образом не переступал.

Силой не выбивал.

Что ж…

Все бывает однажды.

У него хватило подлости ударить по моей беременной жене, исподтишка затеять смуту.

Неужели у меня не хватит решимости прекратить этот беспредел?

— Дай мне еще минуту. Есть сигареты?

— Не курю, — отмахивается, но просит кого-то из своих.

Через полминуты у меня в руках оказывается сигаретная пачка.

Обещал же бросить Марике, но сейчас такая ситуация, что нельзя не покурить.

Но как с папашей разделаюсь, обязательно брошу!

Выкурив две сигареты подряд, решаюсь, наконец, дать отмашку.

Но перед этим уточняю:

— Все подписали соглашение о неразглашении?

— Да, вся прислуга, вся охрана оповещены. Подписались все, кроме тех, с кем заперли ва… кхм, Владимира Савицкого, — исправляется.

— Проследи за тем, чтобы и они все подписались.

С каждым из них позднее я поговорю лично. Нужно отсечь тех, кто остался верен отцу и слушал ту лапшу, которую он вешал.

Начальник службы безопасности запускает в дом своих людей, они рассыпаются, как черные муравьи.

За происходящим наблюдаем через камеры.

Парни ловко оттесняют людей, разделяя, выводят по одному…

— Кажется, все. Остался только Савицкий, — отчитывается. — Выводить?

— Я сам.

Прежде, чем все закончится, хочу посмотреть в глаза этому мерзавцу. Чтобы запомнить навсегда, каким я быть никогда не захочу.

Пусть мне хватит сил таким не стать…

Отец сидит в кресле, напуганный, но пытающийся сдержать на лице самодовольную ухмылку. Вхожу в кабинет. Он вскакивает.

— Тебе понадобилось целая толпа, чтобы справиться со стариком! Слюнтяй! Щенок позорный!

Не обращаю внимания на его слова. Пусть говорит, что угодно, плюется оскорблениями.

Протягиваю ему черный мешок.

— Натяни это на свою тыкву или тебе помогут.

— ЧТО?!

Он испуганно отшатывается, всем телом к шкафу прилипает. По вискам резко начинает струиться пот.

— Ты же не серьезно, Саша… Саш… Саня…

Я молчу.

— Санек! — взвизгивает высоко.

— Помогите ему, — вздыхаю, передав черный мешок охраннику слева.

Отворачиваюсь в окно.

Когда все закончится…

Даже не знаю, что мне нужно будет, чтобы отмыться. Наверное и тысячи горячих ванн не хватит.

— Са-а-а-а-а-ня-а-а-а-а! — захлебывается криком папаша.

Голос уже приглушен мешком.

— Ты об этом пожалеешь. Ты же не такой! — пытается брыкаться. — Никогда таким не был!

— Пошел, — толкают в спину.

— Давай без визгов? — прошу. — Или тебе придется заткнуть рот кляпом.

— Ах ты подонок мелкий, — бранится. — Зря я тебя оставил! Я так и знал… Знал, — извивается червяком. — Знал, что от нагулянного выблядыша рано или поздно прилетит… Что-нибудь такое!

— Стойте! — останавливаю охранников.

Сдергиваю с лица папаши мешок, встряхиваю за плечи.

Лицо раскрасневшееся, полностью в панике, но все же гаденькая ухмылка на нем появляется.

— Что ты сказал?! Повтори!

— Что слышал! Я до последнего к тебе относился, как к родному. Даже отдал все, что сам заработал. Но потом увидел, как ты ко мне относишься, и решил, что это того не стоит. Теперь я отберу у тебя все! Ведь я передавал все своему сыну, а ты им не являешься…