— Мы будем вместе? — спросила и, поймав озадаченный взгляд мужчины, уточнила. — Засыпать и просыпаться будем вместе? Я к тому, что после секса ты не свалишь к чёрту.

— Так ты не решаешься именно поэтому? Тебя волнует, как мы будем засыпать…

Пожала плечами и не нашлась с ответом, потому что меня действительно волновали подобные мелочи. Я любила засыпать в обнимку, завтракать не в одиночку и знать, что рядом моя поддержка. Мне этого не хватало.

— Думаю, подобные «отношения» не для тебя, — пришёл к выводу Томас, на которое я решительно кивнула. — Понятно.

До самого дома Глассов мы не разговаривали.

Дом Глассов — это двухэтажная квартира, расположенная на Манхеттене и сливающаяся с обилием однотипных архитектурных построек.

Автомобиль остановился около высокого крыльца — входа в квартиру, украшенного кирпичными колоннами, над которыми возвышалась лоджия, и я тут же вышла из салона. Не любила гостить у Эмили, но часовые посиделки спасало именно это крыльцо. Мы часто выходили прохладным вечером на улицу, стелили на ступеньки мягкие сидушки и пили горячий чай. Если бы не пустая болтовня о семейной жизни и ребёнке, то эти вечера ничто не могло испортить. Наблюдать за размеренной жизнью Манхеттена, ловить кончиками ресниц лучи заходящего солнца через переулки высотных домов — отличное завершение дня.

— Томас! — приветственно воскликнул Свен, открывая дверь, и заключил друга в крепкие объятья. — Почему о твоём приезде узнаю самым последним?

— До стариков информация доходит с опозданием, — съехидничал Томас и, вместо того, чтобы пройти в квартиру, вывел меня из-за своей спины. — Я не один, а с «грозой и молнией» вашего ресторана. Обещаю, проследить, чтобы никто не был избит!

В возмущение открыла рот, желая высказать все нелестные эпитеты, но вовремя остановила себя — улыбнулась Свену и пихнула Мудака локтем в бок. Надеялась, достаточно болезненно и незаметное, однако, судя по смеху и закатанным глазам, было вовсе не больно и слишком заметно.

— Проходите уже в дом, — не выдержал Свен, когда Томас галантным жестом пропустил меня, а я отплатила громким фырканьем.

Изюминкой дома Глассов являлся тёмно-бардовый ковёр, который, точно усыпанная алыми лепестками тропинка, вывел нас из узкого коридора в просторный зал с возносящейся вверх лестницей и двумя проходами: в гостиную и столовую.

— Как хорошо, что ты приехала! — затараторила Эмили, как только я вошла в гостиную. — Уже хотела тебе звонить!

— А что случилось?

— Что случилось? — опешила девушка и, убедившись, что мужчины скрылись в другой части дома, громче зашептала. — Мои подруги вызвали стриптизёра, ты переборщила с алкоголем, так ещё Майер приехал! Ну, чего ты смеёшься? Я думала снова рожу, когда он вошёл в дом, а стриптизёр бегал за мной по комнате!

Громко хохотала при виде невинного личика Эмили и её умилительных бровок — домиком, представляя, как она, бедняжка, с визгом спасалась от голого мужика. Стёрла слезу с уголков глаз и удобно разместилась на диване, пока девушка никак не могла угомониться:

— Так боялась, что Томас расскажет мужу. Господи! Ты бы видела его лицо в тот момент! Как же стыдно!

Чёрт возьми, почему в самые яркие моменты я вырубалась, а бодрствовала, когда ровно счётом происходило «ничего»? Как же грустно жила, а, судя по алым щекам Эмили, ночка выдалась поистине запоминающейся.

— Да брось ты, — как можно беспечнее махнула рукой, — Томас не дурак, всё понял.

— Думаешь? Он, знаешь ли, шантажировал меня.

Мои глаза в удивлении уставились на девушку, заставляя её не останавливаться на полуслове:

— Я не хотела отпускать тебя с ним, а он сказал: «Либо Никки уезжает со мной, либо сюда приезжает Свен». У меня не было выбора… Прости!

Самое время покрутить пальцем у виска на ненужное извинение. Страшно подумать, что было бы, если Эмили настояла на своём. Маловероятно, конечно, но она могла лишить меня компании Майера. Я могла остаться без умопомрачительного утреннего секса!

— Ничего страшного. Как видишь, я в норме.

Эмили присела на диван рядом и осторожно склонилась ближе к моему уху, будто боясь быть услышанной:

— Он отвёз тебя к Чарльзу?

Моя озадаченность, проявившаяся в виде изогнутой брови, была воспринята девушкой, как попытка уйти от разговора:

— Лезу не в своё дело, знаю! Просто по-женски жалко Лину…

— А меня не жалко? — грубо спросила и отстранилась от девушки. — Напомнить, почему перестала общаться с Чарльзом? Может, чисто по-женски ты сейчас обидишься за Лину, но я буду счастлива, если в итоге она останется с носом!

Эмили горестно покачала головой:

— Разве ребёнок виноват?

— Сказала что-то про ребёнка? — поднялась с дивана и скрестила руки на груди, размышляя, каким образом свалить из дома. Помешанность девушки на детях влияла на меня отрицательно — физически ощущала злость и боялась наделать глупостей. Куда же делся Томас?

Эмили тихо подкралась ко мне и осторожно коснулась ладонью спины, давая почувствовать сквозь ткань платья дрожь её пальцев. У этой девушки нервы ни к чёрту, наверное, поэтому постоянно одёргивала и останавливала себя в общении с ней. Уж кому, как ни мне знать, что такое нервные срывы.

— Я не хотела тебя обижать, — проговорила девушка, серые глаза которой пропитались искренностью. Только слёз не хватало для большей картины маслом и появления Свена, чтобы окончательно прозвать меня неуравновешенной сукой, доведшей любимую жену до истерики.

— Всё в порядке, — попыталась успокоить Эмили и сжала её подрагивающие пальцы своими. — Можно увидеть Ханну? Я по ней соскучилась!

Безотказный приём, который сработал на «ура». Одного упоминания о малышке достаточно, чтобы Эмили расцвела во всех смыслах. Улыбка озарила лицо, а слёзы исчезли из виду без намёка на слабость.

Ухмылялась в спину девушки, пока поднималась за ней в детскую. Поначалу подобная реакция забавляла, но с каждым разом начинала злиться от всей этой детской чепухи, в который раз убеждаясь — нам никогда не быть подругами.

Именно в детской комнате мы застали мужчин. Сложно представить моё удивление в тот момент, когда в сильных руках Томаса увидела крошечного человечка в забавном розовом бодике и шапочке с заячьими ушами.

— Ей же жарко! — воскликнула Эмили и осторожно сняла с дочки шапку, заставляя Томаса крепче зафиксировать её в своих руках.

— Ханне идёт, — со смехом заступился Свен, за что получил детским аксессуаром по голове. Непременно бы подивилась забавам влюблённой парочки, которые по совместительству являлись моими работодателями, но застряла в проходе и не сводила взгляда с Майера.

То, как он умело удерживал девочку в руке, как пальцем второй руки теребил её крошечный носик и улыбался от очередного забавного «бульканья», заменившего слова.

— Ты ей нравишься! — засветилась от счастья Эмили и чуть было не похлопала в ладоши. Чёрт подери, он и, правда, понравился Ханне. В моих руках она кричала и морщилась, а в его выдавала подобие улыбки и тянулась малюсенькими пальчиками к отросшей щетине.

Сомнений нет, девушки любых возрастов притягивались к Мудаку, и я без понятия, как реагировать на подобное «открытие». Открытие номер «два» — Томас с младенцем в руках уже не казался заядлым мудаком.

— Какая сладкая девочка, — тихо посмеялся Томас. — Копия красавицы-мамы, а когда морщится — в точности ты, Свен.

Чувствовала себя лишней. Троица веселилась, кружилась вокруг Ханны и умилялись каждому её вдоху, когда я стояла в дверях и не знала, куда деться. Грусть, точно грозовое облако, образовалась надо мной и заставляла чувствовать себя неправильно. Будто я — поломанная кукла, а люди передо мной — образец для подражания. Может, и Ханна чувствовала мой «дефект», поэтому исходила в истерике?

Неожиданно Томас обернулся и одарил своей широкой улыбкой:

— Никки, ты испугалась малышки Ханны?

— С чего бы? — дёрнула плечами и приблизилась к мужчине, ощущая ещё большую неловкость от такого… Томаса. — Кажется, я ей не нравлюсь.