Я испытала боль и облегчение, которому можно только посочувствовать, когда, роясь в чемодане в аэропорту Чикаго, наткнулась на его грязную черную футболку. Я начала искать зарядное устройство для телефона, а в итоге нашла его последний плевок в душу. Сколько бы раз я ни пыталась заставить себя выбросить ее в ближайший мусорный бак, ничего не получалось. Не смогла. Затолкала обратно в чемодан, поглубже спрятала под одеждой.

Вот тебе и начать с чистого листа… Но пусть это будет маленькая передышка, мне и так очень тяжело. Весь мой мир разлетелся на кусочки, и я в одиночестве собираю осколки…

Нет. В самолете я решила, что не позволю себе больше об этом думать. Подобные мысли никуда не приведут. От жалости к себе только хуже.

– Я склоняюсь к Нью-Йорку, но мне нужно еще немного подумать, – говорю я Лэндону.

– Отлично. – Его улыбка заразительна. – Мы могли бы уехать недели через три в конце семестра.

– Надеюсь на это, – вздыхаю я, желая из всех сил, чтобы время текло быстрее. Минута, час, день, неделя, месяц – сейчас чем больше пройдет времени, тем для меня лучше.

И время идет, а я понимаю, что каким-то образом тоже двигаюсь вместе с ним. Проблема в том, что я еще не решила, хорошо это или плохо.

Открыв дверь квартиры, я удивлен: повсюду включен свет. Тесса обычно так не поступает, пытаясь экономить на счетах за электричество.

– Тесс, я дома. Ты в спальне? – окликаю ее я.

От духовки вкусно пахнет ужином. Из нашей маленькой стереосистемы по дому разносится приятная музыка.

Я кидаю папку и ключи на стол и иду искать Тессу. Быстро замечаю, что дверь в спальню слегка приоткрыта, и слышу доносящийся оттуда шепот, утекающий на волнах музыки в коридор. Когда я разбираю, чей это голос, со злостью распахиваю дверь.

– Какого черта! – кричу я. Голос гулко разносится по маленькой спальне.

– Хардин? Что ты здесь делаешь? – спрашивает Тесса, словно я не имею права сюда врываться. Она натягивает одеяло на голое тело, на ее губах играет легкая улыбка.

– Что я здесь делаю? Это что он здесь делает? – Я обвиняюще наставляю палец на Зеда, который, соскочив с кровати, принимается натягивать трусы.

Тесса продолжает смотреть на меня, как будто это я трахаюсь с каким-то засранцем в нашей кровати.

– Хардин, ты не можешь продолжать приходить сюда.

Ее тон такой пренебрежительный, такой насмешливый.

– Это уже третий раз за месяц! – вздыхает она, понижая голос. – Ты опять пил? – В вопросе слышатся сочувствие и раздражение.

Зед обходит кровать и, встав перед Тессой и словно защищая ее, протягивает руку к ее… ее округлившемуся животу.

«Нет…»

– Это правда? – давлюсь я словами. – Ты… с ним?

Она снова вздыхает, кутаясь в одеяло.

– Хардин, мы говорили об этом уже много раз. Ты не живешь здесь. Не жил уже около трех лет, я подзабыла, сколько точно. – Она говорит об этом так уверенно, и от меня не ускользает, какими глазами она смотрит на Зеда в поисках поддержки из-за моего вторжения.

Запутавшись, хватая ртом воздух, я падаю на колени перед этими двумя. И сразу же чувствую чью-то руку на плече.

– Мне очень жаль, но ты должен уйти. Ты ее расстраиваешь, – слышу я насмешливый голос Зеда.

– Ты не можешь так поступить со мной, – умоляю я Тессу, протягивая руки к ее животу. Этого не может быть. Этого просто не может быть.

– Ты сам виноват, – говорит она. – Прости, Хардин, но ты сам во всем виноват.

Зед гладит ее руки, пытаясь успокоить, и во мне закипает ярость. Я лезу в карман и достаю зажигалку. Они продолжают жаться друг к другу, и ни один из них не замечает моего жеста, когда я чиркаю пальцем по колесику. Маленькое пламя, теперь такое знакомое, кажется мне лучшим другом. Я подношу зажигалку к занавеске. Мои глаза закрываются, как только лицо Тессы озаряется злобными всполохами, пожирающими комнату.

– Хардин!

Первое, что я вижу, открывая глаза, – лицо Марка. Я отталкиваю его, вскакиваю с дивана и в ужасе падаю на пол.

Тесса была… И я был…

– Парень, тебе просто приснился кошмар, – качает головой Марк. – Ты как, нормально? Ты весь в поту.

Я несколько раз моргаю и провожу ладонью по мокрым волосам. Рука выглядит просто ужасно. Синяк уже должен был сойти, но не сошел.

– Ты как, нормально?

– Я… – Мне нужно выбраться отсюда. Нужно пойти куда-нибудь или что-нибудь сделать. Из головы не выходит образ объятой пламенем комнаты.

– Прими вот это и ложись спать, сейчас четыре утра. – Он откручивает крышку пластиковой бутылочки и кладет на мою влажную ладонь маленькую таблетку.

Я киваю, не в силах произнести ни слова. Не запивая, проглатываю таблетку и ложусь обратно на диван. Оглядев меня в последний раз, Марк исчезает в спальне, а я вытаскиваю телефон из кармана и начинаю разглядывать фотографию Тессы.

Не успеваю остановить себя, как палец нажимает на кнопку вызова. Знаю, я не должен этого делать, но, может быть, если я хотя бы раз услышу ее голос, то смогу спокойно заснуть.

– Ваш звонок не может быть совершен, так как набранный… – сообщает лишенный эмоций автоматический голос. Что? Я проверяю экран и звоню снова. То же самое сообщение. Снова и снова.

Она не могла сменить номер. Она бы так не сделала…

– Ваш звонок не может быть… – слышу я уже в десятый раз.

Тесса сменила номер. Сменила номер, чтобы я не мог до нее дозвониться.

Когда несколько часов спустя я засыпаю, мне снится другой сон. Он начинается так же, я прихожу домой, в ту же самую квартиру, но в этот раз там никого нет.

– Ты до сих пор не дал мне закончить то, что я начала в воскресенье.

Наклонившись, Джанин кладет голову мне на плечо. Я немного отстраняюсь от нее, но она воспринимает это как намек на то, что мы ляжем на диван, и придвигается ближе.

– Не нужно, – отказываю я ей уже в сотый раз за последние четыре дня. Неужели прошло только четыре дня?

«Черт».

Если время не побежит быстрее, неизвестно, смогу ли я выжить.

– Тебе нужно расслабиться. Я могу помочь.

Ее пальцы скользят по моей голой спине. Я не принимал душ и не надевал футболку уже несколько дней. Не могу заставить себя натянуть ее после того, как в ней ходила Джанин. От футболки пахнет Джанин, а не моим ангелом.

Проклятая Тесса. Я с ума схожу. Чувствую, как скрепы, удерживающие мое сознание как единое целое, расходятся и вот-вот сорвутся окончательно.

Каждый раз, когда я трезвею, она пробирается ко мне в голову. Кошмар прошлой ночи преследует меня до сих пор. Я бы никогда не причинил ей физическую боль. Я ее люблю. Любил. Черт возьми, я все еще ее люблю и буду любить всегда, но ничего не могу поделать со своим характером.

Я не могу каждый день сражаться с самим собой, пытаться быть идеальным для нее. Я не тот, кто ей нужен, и никогда им не стану.

– Мне нужно выпить, – говорю я Джанин.

Она томно поднимается с дивана и идет на кухню. В голову приходит очередная незваная мысль о Тессе.

– Поживее! – кричу я.

Она возвращается с бутылкой виски в руках, но останавливается и смотрит на меня.

– Ты с кем, черт возьми, так разговариваешь? Если собираешься вести себя как придурок, хотя бы сделай так, чтобы я не жалела о потраченном времени.

Я не выходил из квартиры с тех пор, как приехал, даже к машине не спускался, чтобы взять сменную одежду.

– Еще раз повторяю, у тебя рука сломана, – говорит Джеймс, входя в гостиную и прерывая мои размышления. – Карла знает, о чем говорит. Тебе нужно в больницу.

– Нет, все в порядке.

Я сжимаю руку в кулак и расправляю пальцы, чтобы доказать свою правоту. Вздрагиваю и ругаюсь от боли. Я знаю, что она сломана, просто не хочу об этом думать. Я занимался самолечением четыре дня, еще немного времени погоды не сделает.

– Само по себе это не пройдет. Сгоняй в больницу, а когда вернешься, получишь целую бутылку, – настаивает Джеймс.