Я окидываю Лэндона ничего не выражающим взглядом.

– Ты знаешь не так много народа, чтобы твое утверждение можно было назвать достоверным, – поддразниваю я.

Он бросает взгляд на мать, сидящую рядом в кресле, и я знаю, что он хочет ответить мне какой-нибудь остроумной заумной репликой и наверняка не остался бы в долгу, не будь ее здесь. В последнее время он стал более находчив.

Вместо этого он только закатывает глаза, говорит «ха-ха» и снова утыкается в лежащую на коленях книжку.

– Хорошо, что вы благополучно добрались. Льет как из ведра, и к вечеру дождь только усилится, – мягко говорит Карен, улыбаясь, и я отвожу глаза. – Ужин в духовке, скоро будет готов.

– Пойду переоденусь. Спасибо, что разрешили мне опять у вас остановиться, – говорит Тесса у меня за спиной и, поднявшись по лестнице, исчезает.

Несколько секунд я стою внизу, а затем устремляюсь за ней, как щенок. Когда я вхожу в ее комнату, она стоит полураздетая, на ней только нижнее белье.

– Ничего себе скорость, – бормочу я на пороге, когда она поворачивает голову в мою сторону.

Она пытается прикрыться: сначала грудь, потом бедра, и я не могу сдержать улыбку.

– Немного поздновато для этого, тебе не кажется?

– Тс-с, – произносит она и натягивает через мокрую голову сухую футболку.

– Ты же знаешь, у меня плохо получается сохранять молчание.

– А что получается хорошо? – поддразнивает она и, извиваясь, влезает в штаны. Те самые штаны для йоги.

– Давненько ты их не носила… – Я потираю щетину на подбородке и не свожу глаз с обтягивающих черных штанов, которые сидят на ней как влитые.

– Не начинай.

Она игриво грозит мне пальцем.

– Ты их от меня спрятал, поэтому и не носила, – говорит она с улыбкой, будто сама удивляется тому, как легко получается шутить. Затем становится серьезнее и выпрямляет спину.

– Я их не прятал, – лгу я.

Интересно, когда она умудрилась найти их в шкафу в нашей чертовой квартире? Разглядывая ее задницу в этих штанах, я вспоминаю, почему их спрятал.

– Они были в шкафу.

Представив, какое у нее было лицо, когда она рылась в вещах, я начинаю смеяться, пока мне не приходит в голову, что там лежит кое-что еще, чего она видеть не должна.

Я вглядываюсь в нее, пытаясь понять, не нашла ли она в шкафу ту проклятую коробку.

– Что? – спрашивает она, натягивая носки – жуткого розового цвета, пушистые, с узором в горошек.

– Ничего, – снова лгу я, отгоняя подозрения.

– Ну и хорошо… – Она выходит из комнаты.

Я опять иду за ней следом, как щенок, и сажусь рядом за большой обеденный стол. Эта девица с именем на букву «с» опять здесь и так смотрит на Лэндона, словно он невесть какая драгоценность. Определенно, она со странностями.

Завидев ее, Тесса ослепительно улыбается:

– Привет, София!

София отрывает взгляд от Лэндона, только чтобы улыбнуться Тессе в ответ и помахать мне.

– София помогла мне приготовить окорок, – с гордостью объявляет Карен.

Большой обеденный стол уставлен едой и украшен цветами и горящими свечами. Пока Карен и София нарезают окорок, мы обмениваемся ничего не значащими фразами.

– М-м-м, как вкусно. Соус просто бесподобный, – произносит Тесса, постанывая от удовольствия.

Ох уж эти женщины со своей чертовой едой!

– Можно подумать, что вы обсуждаете порно, – говорю я преувеличенно громко.

Тесса пинает меня под столом, а Карен, прикрыв рукой набитый рот, кашляет от смеха. К общему удивлению, София тоже смеется. Судя по всему, Лэндону неловко, но он расслабляется, видя, что она хохочет от всей души.

– Что за разговоры, – произносит она.

Лэндон жалобно смотрит на нее, и теперь уже и Тесса улыбается.

– Это же Хардин. Такие реплики вполне в его духе, – замечает Карен, в ее глазах искрится смех.

«Ну ладно, это уж и вовсе странно».

– Ты привыкнешь к нему. – Лэндон бросает на меня мимолетный взгляд, прежде чем снова целиком переключиться на свое новое увлечение. – Если пообщаешься с ним. Но ты не будешь с ним общаться. – Он густо краснеет. – Конечно, только если тебе этого не хочется. Хотя вряд ли тебе этого захочется.

– Она тебя поняла, – спасаю я его, и он смотрит так, будто готов обмочиться.

– Да, поняла, – улыбается она Лэндону, и я готов поклясться, что его лицо из красного становится пурпурным. Вот бедняга.

– София, ты надолго в наших краях? – вступает в разговор Тесса, меняя тему, чтобы тактично помочь другу.

– Задержусь еще на пару дней. Возвращаюсь в Нью-Йорк в понедельник. Мои соседки по комнате ждут не дождутся моего приезда.

– Сколько их у тебя? – спрашивает Тесса.

– Трое, все танцовщицы.

Я смеюсь.

Тесса тоже натянуто улыбается:

– Ух ты.

– О боже! Они балерины, а не стриптизерши. – Сара разражается смехом, и я вторю ей, забавляясь облегчением и смущением, отразившимися на лице Тессы.

Тесса почти в одиночку поддерживает беседу, расспрашивая девушку о всякой ерунде, и я, отключившись от разговора, сосредоточиваюсь только на очертаниях губ Тессы. Мне нравится, как она каждые пять минут промокает их салфеткой на тот случай, если к ним что-то пристало.

Ужин продолжается в том же духе, пока меня не одолевает смертная скука, а лицо Лэндона не приобретает более-менее нормальный цвет.

– Хардин, ты решил насчет церемонии вручения дипломов? Знаю, ты хотел отказаться, но, может быть, передумал? – спрашивает Кен, пока Карен, Тесса и Сара убирают со стола.

– Нет, не передумал.

Я ковыряюсь ногтем в зубах. Он нарочно продолжает поднимать эту тему в присутствии Тессы, чтобы загнать меня в душную, битком забитую аудиторию, где тысячи людей будут обливаться потом и вопить как дикие звери.

– Правда? – спрашивает Тесса. Я перевожу взгляд с нее на отца и обратно. – А я думала, что ты передумаешь. – Она знает наверняка, что делает.

– Мне… – начинаю объяснять я.

«Вот же дерьмо».

Тесса смотрит с надеждой, но строго, провоцируя меня засомневаться в своем решении.

– Черт возьми, ладно. Приду на вашу гребаную церемонию, – выдыхаю я. Вот же хрень.

– Спасибо, – благодарит Кен. Только я собираюсь сказать, что, черт возьми, всегда пожалуйста, как понимаю, что он благодарит не меня, а Тессу.

– Вы оба… – начинаю я, но тут же осекаюсь, заметив, как она на меня смотрит. – Вы оба такие классные, – говорю я вместо того, что собирался.

«Вы оба – коварные засранцы», – вертится у меня в голове, а они самодовольно улыбаются друг другу.

Каждый раз, когда во время ужина София заговаривала о Нью-Йорке, у меня начиналась паника. Понимаю, я сама подняла эту тему. Но мне просто хотелось отвлечь внимание от Лэндона. Ему было неловко, и я сказала первое, что пришло в голову. И так уж вышло, что это оказалась единственная тема, которую не стоило упоминать в присутствии Хардина.

Нужно рассказать ему сегодня же вечером. Я веду себя трусливо, нелепо и по-детски, скрывая от него правду. Произошедшие с ним перемены либо помогут ему справиться с новостями, либо он вспылит. Никогда не знаешь, чего от него ждать, – может случиться что угодно. Но, как бы там ни было, я не в ответе за то, как он все воспримет, и он заслуживает того, чтобы я рассказала ему обо всем сама.

Прислонившись к дверному косяку и не заходя в кухню, я наблюдаю, как Карен протирает поверхность плиты мокрой тряпкой. Кен устроился в кресле в гостиной и задремал. Лэндон и София молча сидят за обеденным столом. Лэндон украдкой поглядывает на девушку, и она, поймав его взгляд, улыбается в ответ.

Не знаю, что и думать, ведь он только-только покончил с предыдущими долгосрочными отношениями, и уже нашел новую любовь. Но кто я такая, чтобы судить о чужих отношениях? Я и в своих-то не могу разобраться.

Со своего места мне видно и гостиную, и столовую, и кухню: передо мной собрались близкие мне люди. В том числе и самый близкий – Хардин. Он тихонько сидит на диване в гостиной, уставившись в стену.