Как я заставила себя жить дальше – до сих пор не знаю. Машинально убрала следы крови и придала телу Даррена визуально безупречный вид, затем уложила его на стол рядом с пустым гробом и занялась трансфигурацией. Отрезала прядь волос, поколдовала, воссоздав вполне материальную иллюзию своего безжизненного тела, положила его в руки Даррена. Теперь можно было уходить.

Вещи мои так и лежали в сумке в комнате лорда, так что времени на сборы терять не пришлось. Я покинула замок никем не замеченная и углубилась в лес, затянутый влажным утренним туманом. В голове не было ни одной мысли, тело механически переставляло ноги, и, поскольку необходимость в маскировке отпала, я отпустила на свободу так долго сдерживаемую магию. Из тумана вышла большая лобастая кошка, сверкая желтыми глазами. Я перекинула сумку на спину и оседлала животное, которое подманила волшебством, и дала ему команду двигаться: до Намины было четыре долгих дня пути. Не было желания ни есть, ни спать, мелькающие перед глазами стволы деревьев помогали избавиться от черной тоски, сжимавшей сердце.

Я появилась на пороге гостиницы, в которой остановились Лизка и Кьен, поздно вечером, постучала.

– Кого принесло так поздно? – Ворчливый голос за дверью не вызвал никаких эмоций. Я была болью, как внутри могло оставаться место для чего-то еще?

Лизелокки открыла дверь и отшатнулась, увидев меня.

– Лея… заходи, заходи скорей! Что у тебя с глазами? Что случилось?

Я не воспринимала ее вопросы. Из соседней комнаты выглянул сонный Кьен, увидел меня и вытаращил глаза. Я не обратила внимания. В последние четыре дня я вообще ни на что не реагировала. Даже когда на третий день пути на меня напала шайка разбойников, я превратила их в горстку пепла, не приложив никаких усилий. Все это было неважно для окостеневшего осколка души.

– Мне нужно поспать. – Я кинула сумку на кресло, прошла, раздеваясь, к кровати, завернулась в одеяло и отключилась. Небо, пошли мне сон без видений!

Я проснулась, резко сев на кровати.

Медитировавшая на полу Лиза инстинктивно подпрыгнула и приняла боевую стойку.

– Хмыр тебя задери, княжна, то спишь сутками, то подрываешься на кровати как ошпаренная!

– И тебе доброе утро!

Я присмотрелась к подруге, потом обвела взглядом окружающие предметы. Все виделось как-то поразительно четко, как будто я всю жизнь до этого смотрела на мир сквозь мутное стекло. За дверью соседней комнаты раздался грохот, и, переведя взгляд туда, я увидела очертания знакомой ауры. «Не враг», определило подсознание, успокаивая. И опять до меня доходило медленно, как до араксийского удава [8]. Я. Вижу. Ауру. Через стену! Не применяя магию!

По краю подсознания пробежала какая-то дельная мысль, но я не успела ее поймать. Лизелокки снова уселась на пол и с подозрительным любопытством рассматривала меня.

– Что?

– Да нет, просто смотрю. Ничего не хочешь рассказать о последних событиях?

Я подумала. Потом еще подумала. Потом на меня обрушились воспоминания, тщательно блокированные умным подсознанием во время сна. Я почувствовала, что мое лицо перекосилось в гримасе боли, а в горле встал склизкий комок.

– Я убила его. И мне от этого тошно так, как не бывало и не будет никогда в жизни.

Лиза встала, деловито подошла ко мне, положила ладонь мне на лоб.

– А вроде температуры нету. Аррлея, ты забыла, чему нас учили в академии? Никакого личностного отношения к объекту, холодное достижение цели, выполнение заказа во что бы то ни стало!

Я холодно посмотрела на подругу, что, как ни странно, заставило ее слегка отодвинуться. Обычно ее ничем не смутить. Очень подозрительно все это.

– Лизелокки, я не хуже вас знаю правила академии, – и пока она не надулась на официальный тон (в эмоциональном фоне вокруг нее начало распухать фиолетовое пятно досады), добавила, – но ты училась вместе со мной, так что скажи мне одну вещь. Ты помнишь, что такое предназначение?

– Я к ней серьезно, а она шуточками отмахивается! – Лизка все же надулась. – Да причем тут…

Видимо, не одна я тут соображаю как тот пресловутый удав, хе-хе.

– Но… – рыжая никак не могла подобрать слов, – но почему ты думаешь, что это именно оно?

Я смотрела на подружку очень серьезными глазами, ослабив на миг контроль над эмоциями: в душе безбрежным океаном бушевала боль.

– Слушай, не смотри на меня так, – смущенно сказала Лиза.

Я послушно заблокировалась. Но подружка не перестала ежиться под моим взглядом.

– Что?

– Знаешь, как-то непривычно и… не очень уютно, когда на тебя такими глазищами, не моргая, смотрят…

Вопрос о предназначении пришлось немного отложить: что-то щелкнуло в голове и все встало на свои места: странный вид вещей спросонок, видение ауры Кьена сквозь стенку, вчерашний вопрос Лизы о том, что у меня с глазами, и ошарашенная мордашка мальчика. Я с перепугу материализовала перед собой зеркало и с воплем подскочила на кровати. Стоявшая на столике ваза с фруктами разлетелась вдребезги от ультразвуковой волны!

– Мама, что это за гадость!

Выскочивший с ножами на изготовку из соседней комнаты Кьен посмотрел на встрепанных и ошарашенных нас, врагов не обнаружил, обозвал нас нехорошим словом и ушел обратно.

На меня из зеркала смотрело нечто: мое родное любимое лицо в обрамлении распущенных черных волос и нереальные, нечеловеческие янтарные глазищи без белков с вертикальными зрачками, которые я, как ни старалась, никак не могла вернуть в обратную привычную круглую форму! Мать его так, хмырово задание, хмыровы все! Да чтоб вас так разэтак! У-у-у-у! А-а-а! Что делать?!

Я психовала и вопила, как последняя истеричка, неосознанно закручивая вокруг себя смерч из окружающих вещей, пока что-то твердое не стукнуло меня по голове. На меня с укором смотрела Лиза, которая и кинула в меня яблоком из расколовшейся вазы. Мне стало стыдно.

– Боевой маг, заканчивайте концерт, приберите устроенный вами бардак и расскажите наконец, какого хмыра здесь происходит?

Я послушно привела себя и мебель в порядок, осколки вазы телекинезом перекинула в мусорную корзину, пригладила вставшие дыбом волосы и… рассказала Лизе все о предназначении, моей половине в лице Даррена и всех последствиях моего очередного «вляпывания».

«Крындец» было самым цензурным словом в ее реакции. Такой стресс надо было заесть, учитывая, что я не ела во время пути в Намину, а также пока находилась под действием амулета.

За завтраком на десять персон, на котором присутствовали худенький Кьен, малорослая Лизка и я, змееглазая красотка, мы обсуждали дальнейшие планы с учетом всех новостей. Я попутно пыталась привести в порядок свои глаза, впрочем, безуспешно.

– Знаешь, Лея, тебе даже идет.

Я чуть не подавилась очередным бутербродом.

– Раньше ты была просто привлекательной девушкой, а с этими глазами… Ты стала загадочной, притягательной, опасной и завораживающей.

– Ну спасибо, дорогая, навешала комплиментов! Вот встретишь меня, прекрасную, в темном переулке – и инстинктивно за меч схватишься, забыв все эпитеты, кроме матерных.

– То я, у меня рефлексы. Я бы потом рассмотрела получше и присвистнула бы. А мужчины так вообще на экзотику падки все поголовно! Видно же, что ты – чистокровный человек, а глаза дивные, ни у кого таких нет.

– У демонов есть, к которым мы, кстати, скоро отправляемся.

– Демоны не люди, а ты – людь.

– Иди в баню.

– Сама иди!

– Лея, Лизелокки права, ты очень красивая даже с этими глазами. – Отчаянно краснеющий мальчишка влез в наши разборки и высказал свое мужское мнение.

– Спасибо, малыш. – Я перегнулась через стол и чмокнула его в щеку, вызвав новую волну смущения. – Итак, уважаемые, на повестке дня поход в мир демонов за мечом Света.

Мои спутники переглянулись.

– Лея, помнишь, я говорила тебе, что мы накопали кое-что интересное в местных книжных скопищах? Так вот, сюрприз: мечей два!