— Это ты, Стив? — окликнул он, спеша подойти к отцу де­вушки. Рядом с Уиллом появились Эшли и Касси. Лицо Касс и раскраснелось.

— Ты в порядке? — спросила она Скотта.

— Абсолютном.

— Этот парень — псих! Что случилось? Я не видела, как это началось.

— Он швырнул в меня чем-то, а я такого не потерплю! Меня тошнит от этого типа! Вообразил, что все его боятся, что он мо­жет делать все, что в голову взбредет, но в следующий раз пусть только попробует — ему не поздоровится...

Остальное можно пропустить мимо ушей. Скотт ужасный трепач, но Уилл давно уже научился не слушать его. И сейчас от­вернулся, снова увидев полицейского, болтавшего с отцом де­вушки. Ему вдруг стало интересно, почему та сбежала от папа­ши и почему тусуется с Маркусом. Она не такая, как эти подон­ки. Сомнительно, что она знает, в какое дерьмо вляпалась!

Пока Скотт распространялся на тему собственной храброс­ти, уверяя Касси, что легко справился бы со всеми тремя, Уилл вдруг сообразил, что старается подслушать разговор полицей­ского и отца девушки.

— Привет, Пит, как дела?

— Все та же дребедень, — вздохнул коп. — Стараюсь держать ситуацию под контролем. Как подвигается витраж?

— Медленно.

— То же самое ты отвечал, когда я в последний раз спра­шивал.

— Да, но теперь у меня появилось тайное оружие. Это мой сын Джона. Этим летом он будет моим помощником.

— Правда? Вот здорово, маленький человечек! Стив, кажет­ся, твоя дочь тоже должна была приехать?

— Она здесь.

— Да, но сразу сбежала, — добавил мальчик. — Здорово зла на па.

— Мне очень жаль, если так.

Уилл увидел, как отец показал на берег.

— Не знаешь, куда она могла уйти?

Коп, прищурившись, рассматривал полосу пляжа.

— Да куда угодно. Но здесь есть парочка паршивцев. Осо­бенно Маркус. Поверь, ты бы не захотел, чтобы она водила с ним компанию.

Скотт все еще бахвалился. Касси и Эшли зачарованно его слушали, не обращая внимания на Уилла. Того так и подмыва­ло окликнуть полицейского. Он знал, что сейчас не время что-то говорить. Он не знаком с девушкой и понятия не имеет, по­чему та убежала. Может, у нее на это была веская причина.

Но, увидев встревоженное лицо ее отца, он вспомнил, с ка­ким терпением и добротой она обращалась с малышом, и слова вырвались прежде, чем он успел опомниться.

— Она пошла в «Боуэрс-Поинт»! — объявил он.

Скотт осекся на полуслове. Эшли, хмурясь, недоуменно ус­тавилась на Уилла. Остальные трое нерешительно изучали его.

— Ваша дочь, верно?

Дождавшись, пока отец слегка кивнет, он повторил:

— Она собиралась в «Боуэрс-Поинт».

Коп, покачав головой, обратился к отцу:

— Когда я закончу здесь, поговорю с ней и, может, сумею убедить вернуться домой.

— Ты не обязан это делать, Пит.

Полицейский тяжело вздохнул.

— Думаю, в этой ситуации обязан.

Неожиданно волна облегчения накрыла Уилла с головой. Должно быть, по его лицу все было понятно, потому что, повер­нувшись к друзьям, он наткнулся на их внимательные взгляды.

— И какого черта все это значит? — взорвался Скотт.

Уилл не ответил. Вернее, не мог ответить, потому что сам ничего не понимал.

В обычных обстоятельствах Ронни, возможно, была бы рада провести вечер подобным образом. В Нью-Йорке огни города мешали увидеть звезды, но здесь все было наоборот. Даже сквозь дымку приморского тумана она могла легко различить Млечный Путь, а прямо на юге горела Венера. Волны разбивались о пирс, а на горизонте виднелись далекие огни рыбацких лодок.

Только обстоятельства не были обычными. Стоя на крыль­це, взбешенная девушка сверлила взглядом полицейского.

Нет, непросто взбешенная. Она сейчас взорвется! Происхо­дило нечто совершенно невероятное. Можно подумать, она ма­ленький ребенок!

Ее прямо трясло от злости! Первой мыслью было просто по­вернуться и направиться автостопом до автобусной станции, где купить билет до Нью-Йорка. Она ничего не скажет ни маме, ни отцу, а лучше позвонит Кейле. Как только она доберется до Нью-Йорка, там придумает, что делать дальше. Что бы она ни реши­ла, хуже уже не будет.

Но теперь это невозможно. Только не в присутствии офице­ра Пита. Он стоял за ее спиной, не давая ускользнуть.

Поверить невозможно, что ее па, ее собственный отец, сде­лает нечто подобное! Она почти взрослая, ничего дурного не делает, и еще даже нет полуночи! В чем проблема? Почему ему понадобилось раздувать из мухи слона? О, конечно, сначала офицер Пит велел им освободить место на «Боуэрс-Поинт», чему остальные ничуть не удивились, но потом обратился имен­но к ней.

— Я отвезу тебя домой, — объявил он с таким видом, будто говорил с восьмилетней девочкой.

— Нет, спасибо, — бросила она.

— В таком случае мне придется арестовать тебя за бродяж­ничество и позвонить отцу, чтобы забрал тебя домой.

И тут до нее дошло: это отец попросил полицейских при­ехать сюда.

Девушка сгорала от стыда.

Да, у нее были проблемы с ма, и да, она нарушала «комен­дантский час», но никогда, ни разу мать не посылала за ней по­лицейских.

— Заходи, — поторопил коп, ясно давая понять, что если она не откроет дверь, он сделает это за нее.

Из дома доносилась тихая музыка. Ронни узнала сонату Эд­варда Грига ми-минор. Глубоко вздохнув, она открыла дверь и тут же с силой захлопнула за собой.

Отец перестал играть и спокойно встретил ее разъяренный взгляд.

— Ты послал за мной копов?

Отец не ответил, но молчание было достаточно красноречи­вым.

— Зачем тебе это? Как ты мог решиться на такое? Отец по-прежнему не проронил ни слова.

— Зачем? Не хотел, чтобы я немного развлеклась? Не сооб­разил, что я не хочу оставаться здесь?

Отец сложил руки на коленях.

— Я знаю, тебе не по душе приезд сюда...

Ронни шагнула вперед.

— Поэтому ты решил, что можешь разрушить и мою жизнь?

— Кто такой Маркус?

— Кому какое дело? — заорала она. — Это не важно! Тебе не удастся контролировать каждого, кто заговорит со мной. Так что даже не пытайся!

— Я и не пытался...

— Ненавижу это место! Неужели до тебя еще не дошло? И тебя ненавижу!

Она вызывающе уставилась на него, словно подначивая воз­разить. Надеясь, что, когда он попытается, она повторит все сна­чала.

Но отец опять ничего не сказал. Как обычно. Она терпеть не могла его сдержанность, считая ее слабостью. Окончатель­но взбесившись, она схватила собственную фотографию и швырнула в противоположный конец комнаты. Хотя па помор­щился от резкого звона бьющегося стекла, все же остался спо­койным.

— Что?! Нечего сказать? Отец откашлялся.

— Твоя спальня — за первой дверью направо.

Не удостоив его ответом, она вылетела в коридор, полная ре­шимости не иметь с ним ничего общего.

— Доброй ночи, солнышко! Я люблю тебя! — крикнул он вслед.

Был момент, всего один момент, когда у нее сжалось сердце от всего того, что она ему наговорила. Но сожаление исчезло так же быстро, как и появилось. Похоже, он даже не сообразил, что она на него злится. Она услышала, что он снова заиграл с того места, на котором остановился.

В спальне, которую оказалось нетрудно найти, учитывая, что в коридоре было еще только две двери: одна — в ванную, вто­рая — в комнату отца, — Ронни включила свет и, раздраженно вздохнув, стащила идиотскую майку с Немо, о которой почти за­была.

Это был худший день ее жизни.

О, она знала, что слишком драматизирует ситуацию. Не на­столько она глупа! Все же неприятностей было немало. И един­ственное светлое пятно — встреча с Блейз, давшая робкую на­дежду на то, что есть по крайней мере человек, с которым мож­но провести это лето.

При условии, конечно, что Блейз все еще хочет общаться с ней. После милой выходки папаши даже это поставлено под со­мнение. Блейз и остальные, должно быть, все еще это обсужда­ют. И возможно, смеются. На их месте Кейла вспоминала бы о случившемся последующие сто лет.