– Он погиб достойно? – спросила Бетуана. Лицо ее было очень бледно, но иного открытого проявления горя она не допустила.

– Это была достойная смерть, Бетуана-королева, – ответил гонец. – Мы были на дне ущелья, и Клааль обрушил на нас его склоны. Андрол-король вступил в бой с бестией, и многим, кто иначе неминуемо погиб бы, удалось спастись.

Бетуана задумалась.

– Да, – сказала она наконец, – это была достойная смерть. Войско готово к походу?

– У нас много раненых, королева, и тысячи погибли под обвалом в ущелье. Мы отступили в Туалу, чтобы там ждать твоего приказа.

– Оставьте немногих людей позаботиться о раненых, а войско пусть идет сюда, – сказала она. – Тосе больше не угрожает опасность. Опасность здесь.

– Как прикажешь, моя королева. – Гонец торжественно ударил себя кулаком по нагруднику.

Королева атанов встала. Ее бледное лицо все так же не выражало никаких чувств.

– Я должна удалиться, Итайн-посол, – официальным тоном проговорила она, – и обдумать случившееся.

– Так пристало, Бетуана-королева, – ответил он. – Я разделяю твое горе.

– Но не мою вину. – Она повернулась и медленно вышла из комнаты.

Итайн взглянул на Энгессу, стоящего с каменным лицом.

– Я должен сообщить об этом остальным, – сказал он.

Энгесса коротко кивнул.

– Не мог бы ты поговорить с гонцом, прежде чем он отправится назад? – спросил Итайн. – Лорду Вэниону понадобятся цифры потерь, чтобы пересмотреть собственную стратегию.

– Я узнаю для тебя эти цифры, Итайн-посол. – Энгесса кратко наклонил голову и вышел.

Итайн выругался и что есть силы ударил кулаком по столу.

– И надо же, чтобы это случилось именно сейчас! – с яростью воскликнул он. – Не мог этот болван подождать хоть немного, прежде чем позволить себя прикончить!

Бетуана не совершила ничего дурного. Ни грана бесчестия не было в ее тревоге за Энгессу, и, будь у нее в запасе неделя-две, все было бы забыто – включая те чувства, которые вызвали у нее эту тревогу. Но то, что Андрол погиб, причем именно сейчас… Итайн вновь выругался. Королева атанов должна действовать, а эта потеря вполне может вывести ее из игры. Насколько Итайн знал атанов, Бетуана, удалившись к себе, готовится сейчас броситься на меч. Он вскочил и отправился на поиски пера, чернил и бумаги. Надо известить обо всем Вэниона – прежде чем здесь, в Сарне, все пойдет кувырком.

– Все встало на свои места, когда я услышал, как старик назвал эту грязную лужу Источником Вигая, – объяснял Телэн. – Огераджин употребил то же самое слово.

– Я не уверена, что это хоть что-то значит, – с сомнением проговорила Миртаи. – Кинезганцы все эти пустынные водоемы называют источниками. Должно быть, Вигай первым обнаружил именно этот водоем.

– Но важнее всего, что этот источник Огераджин называл как одну из примет, – сказал Бевьер. – Собственно, – обратился он к Телэну, – как вышло, что зашел разговор об этом?

– Мы со Стрейдженом плели для Валаша очередную небылицу, – отвечал мальчик. – Огераджин как раз только что прибыл из Верела и сидел себе в кресле, а мозги его потихоньку догнивали. Стрейджен говорил Валашу о якобы подслушанном разговоре – кто-то, мол, говорил другому, что Скарпа ждет приказа Кирги. Стрейджен хотел что-нибудь выудить из Валаша и так, невзначай, спросил, какой дорогой можно добраться до Кирги. Тут и вмешался Огераджин. Он начал лопотать об Источнике Вигая, Соляных Равнинах и прочих местах с такими названиями, словно они взяты прямиком из книжки. Я решил было, что он попросту бредит, но Валаш не на шутку взволновался и все пытался его утихомирить. Это и заставило меня внимательней прислушаться к лопоту этого чокнутого. У меня было такое ощущение, что он дает Стрейджену довольно точные наставления, как добраться до Кирги, только их затуманили все эти книжные названия. Теперь, когда я услышал об Источнике Вигая, я поневоле задумался – а в самом ли деле наставления Огераджина столь туманны и путанны, как мне показалось вначале?

– Каковы были точные его слова, юный Телэн? – спросила Ксанетия.

– Он сказал: «Путь проходит близ Источника Вигая». Тут Валаш попытался заткнуть ему рот, но он продолжал. Он объявил, что, дескать, желает наставить Стрейджена, дабы тот мог прийти в Киргу и поклониться Киргону. Огераджин велел ему от Источника Вигая идти на северо-запад к Запретным Горам.

Спархок сверился с картой.

– В Центральной Кинезге и в самом деле есть несколько горных массивов, и именно эти места указала нам Афраэль на острове. Что еще он говорил, Телэн?

– Он все время перепрыгивал от одного места к другому. Он говорил о Запретных Горах и Столпах Киргона, потом вернулся назад и принялся толковать о Соляных Равнинах. Судя по тому, что он сказал Стрейджену, с этих равнин можно увидеть Запретные Горы. Потом было что-то о «пламенно-белых столпах» и Равнине Костей. Он сказал что это кости «безымянных рабов, что трудятся до смерти своей на избранный на род Киргона». Видимо, когда в Кирге умирает раб, его попросту выбрасывают в пустыню.

– Тогда этот могильник должен быть совсем недалеко от города, – задумчиво проговорил Келтэн.

– Знаешь, Спархок, а ведь все сходится, – серьезно сказал Бевьер. – Сами кинезганцы большей частью кочевники, а потому не нуждаются в большом количестве рабов. Огераджин говорил об «избранном народе Киргона». Это наверняка киргаи, они-то, по всей видимости, и скупают рабов.

– А это значит, что невольничий караван, который мы видели, вполне может идти в Киргу! – возбужденно добавил Телэн.

– И они двигались на северо-запад, – сказала Миртаи, – именно в том направлении, о котором лопотал Огераджин.

Спархок отошел к седельным сумкам и вынул свою карту. Усевшись, он расправил ее на коленях и придержал уголки, которые тотчас принялся трепать ветер пустыни.

– Мы знаем, что Кирга где-то в горах Центральной Кинезги, – сказал он, – стало быть, мы так или иначе будем идти в том же направлении. Если Огераджин просто бредил и его наставления – полная бессмыслица, мы все равно не свернем с нужного направления, если последуем им.

– И это куда лучше, чем сидеть здесь сиднем, дожидаясь Берита и Халэда, – нетерпеливо добавил Келтэн. – Я просто должен заняться хоть чем-то – пусть даже ездить кругами по пустыне!

Спархок, не говоря ни слова, утешающе положил руку на плечо друга. Он и сам изнывал от смертельной тревоги не меньше Келтэна, но понимал, что должен отстраниться от этого чувства, задвинуть его поглубже. Отчаявшись, человек начинает ошибаться, а одна лишь его ошибка подвергнет Элану еще большей опасности. Чувства кричали и бились в нем, но он мрачно и неумолимо затолкал их в дальний угол своего сознания и накрепко запер за ними дверь.

– Анакха будет рад, если мы сделаем это, – говорил Улаф, обращаясь к гигантским силуэтам Троллей-Богов.

Гхворг, бог убийства, отозвался зловещим ворчанием.

– Мысль Анакхи как ветер, – пожаловался он. – Один раз он говорит нам: «Идите в место, которое люди зовут Тамульские горы, убивать детей Киргона». Другой раз он говорит: «Идите в место, которое люди зовут Джубай, убивать детей Киргона». Разве он не может решить, которых детей Киргона мы должны убивать?

– Такова дорога нашей охоты, Гхворг, – пояснил Тиниен. – Дети Киргона не как благородные олени, которые пасутся всегда в одном месте. Дети Киргона как северные олени, которые кочуют с одного места на другое в поисках лучшей еды. Сначала они шли кормиться в место, которое зовется Тамульские горы, а сейчас они идут кормиться в место, которое зовется Джубай. Если мы будем охотиться в Тамульских горах, мы не найдем там добычи.

– Он говорит хорошо, – проворчал Гхномб, бог еды. – Это не мысль Анакхи как ветер – это тропа тех, за кем мы охотимся, как ветер. Путь охоты говорит нам, что мы должны пойти туда, где они кормятся, если хотим найти их, убить и съесть.