Что-то свистнуло, мелькнул зеленый хвост, охнула Линел. В углу лежал зеленый шар размером с очень крупную тыкву.

— Невероятно… — пробормотал голос второй моряны, — и кто же ее бросил?

— Они подошли на лодке с берега, вчетвером, — хмуро начал рассказывать Васт, — и я ничего не заподозрил… привык доверять своим, двое были квартеронами. Один постарше, второй — совсем парнишка. Парнишка сидел на корме, трое гребли. Я ждал, пока они подойдут ближе, узнать, что случилось… Одно показалось странным, эмоции почему-то чувствовались плохо, но потом вспомнил, что на Анлезии многие умеют ставить щиты и успокоился. Когда они подошли совсем близко, мальчишка начал кричать… что-то про украденных девушек и я решил, что они узнали пиратский баркас и хотят узнать судьбу пленниц… согласитесь, это было естественно…

А когда я перегнулся через борт, и начал объяснять на анлезийском языке жестов, что все в порядке и контрабандисты пойманы, старший вдруг выхватил из-под скамейки лук и выстрелил в меня ловушкой. Она может становиться твердой и прямой, как стрела. А в следующий миг я уже не мог ничего сделать, только успел послать сигнал Чудику. Эту ловушку делают на тех, в ком есть наша кровь… бывали случаи, когда смески приводили отряды наемников. Она мгновенно связывает, не давая даже пошевельнуться, и выпивает силы, ментальные и жизненные, оставляя жертву в полуживом состоянии… пока не прибудут судьи. Действует на всех членов отряда, как людей, так и животных, отслеживая по эмоциональной связи. Но они не стали бы ждать прибытия судей… наверняка собирались подняться на судно и прорубить во днище дыру… и теперь мой долг крови поймать этих негодяев.

— Васт… я только одного не пойму, — несчастно взглянула Слава, — ну что ты им сделал?

— Спас девчонок, — твердо ответила за Васта Линел, — мы потому и шли в эту бухту, что именно отсюда отправлялся на Занию Хастен. Мысль, что контрабандистам помогали некоторые из жителей побережья, возникла сразу, но мы не хотели вслух озвучивать свои подозрения. Пособники наверняка надеялись, что повернуть назад бандитов заставил шторм… а увидев анлезийца, да еще и полукровку, испугались…

— Думаю, они рассмотрели меня еще с берега… я же надеялся встретить не предателей, а спасательный отряд… — мрачно выдавил Васт, — слишком давно тут не был… думал, все так, как было при мне…

— Не знаю… мы часто бываем, — с сомнением протянула Линел, начинавшая приобретать привычный, серебристый цвет, — и особых перемен не замечали. Разве что меньше в последние годы стали привозить сюда чистокровных женщин, Слава первая за три года будет.

— Славочка больше не чистокровная женщина, — как-то настороженно оглянулся на жену Васт, убедился, что она совершенно не обратила внимания на его слова, и облегченно вздохнул.

Вот никогда не угадаешь, на что она рассердится, а чего и не заметит. И потому, прежде чем объявить о каком-то решении, приходится просчитывать ее возможную реакцию. Хотя можно даже не сомневаться, жене совершенно не понравится то, что он скажет сейчас… а говорить придется.

Хотя, если не сказать, будет еще хуже… намного хуже.

— Линел, а тхипп уже достаточно отдохнул… мне нужно сходить на берег, — небрежно проговорил анлезиец, следя за задумчивым лицом сидящей вполоборота к нему Ярославы, — проверить кое-какие догадки.

— Да Линел, — так же отстраненно пробормотал Стан, — я тоже хотел про это спросить?

— Вот посижу еще немного возле Славы, и пойдем, — спокойно, словно собираясь на вечернее чаепитие, ответила моряна, — мне тоже нужно погулять.

Ливастаэр ожидающе скосил взгляд на жену, неужели и теперь ничего не ответит? Однако на её задумчивом лице блуждала загадочно-отстраненная улыбка, такая же беззаботная, как и ощущающиеся им эмоции. И это неожиданно больно кольнуло сердце мимолетным разочарованием, ему невыразимо нравилось неведомое ранее ощущение постоянной заботы, внимания и нежности, изливаемое на него женой. Анлезиец никогда даже не представлял, что в его жизни будет такое чудо. А теперь разумом он понимал, радоваться нужно, что Слава так спокойно отнеслась к его мужским обязанностям, но потеря ее участия внезапно оказалась чересчур болезненной. Он даже не выдержал и осторожно погладил руку жены, лежавшую у нее на коленях, хотя минуту назад усиленно старался не привлекать ее внимания.

— Да, любимый, — отстраненно улыбнулась Слава, продолжая смотреть мимо него, — обязательно сходим, этого нельзя так оставлять.

— Ма, — огорчился Стан, — но мы и сами…

Проследил за ее взглядом и вдруг спросил совершенно другим, напряженным голосом:

— А что это ты делаешь?!

Ливастаэр от этого тона мгновенно напрягся, обернулся с доступной только ему скоростью и едва не свалился с постели.

Ловушка, мирно валявшаяся в уголке, больше не была шаром. Теперь она, покачиваясь, стояла на четырех ногах разной толщины и время от времени, заваливаясь набок, выпускала в самых неожиданных местах дополнительную конечность.

— Вастик же сказал… что она может принять любую форму, — не отрываясь от своего занятия, пояснила Слава, — вот я и учу её ходить. Шариком кататься ей не очень удобно.

— Ты выбрала не самую оптимальную форму, — приподняв голову с подушки, объявил авторитетно Тин, — что две ноги, что четыре — хорошо только тогда, когда есть отработанный наследственный механизм взаимодействия костей, суставов, сухожилий и мышц.

— Ты кому это говоришь?! — насмешливо фыркнула мать, и снисходительно пояснила, — я и пытаюсь создать ей кости.

— Неправильно ты мыслишь, — поддержал клона Стан, — зачем идти по трудному пути, когда есть более простой и действенный? Нафик ей кости? Вон посмотри на тхиппа! Никаких костей, а какая эффективность?! Если ты создашь нечто вроде его судоходной копии, то это будет просто гениальная штучка. Такой пластилиновый осминого-паук. Прикинь, ползать по отвесным скалам, взбираться на деревья… и голову не делай, это совершенно лишнее. Лучше глаза на стебельках, как у улитки.

— Но тогда оно будет некрасивое, — скептически скривилась женщина, — осьминого-паук… тьфу.

— Ничего не тьфу, — завистливо смотрел на зеленого уродца Тин, — а круть невероятная. Эх, не тому достался такой благодатный материал.

— Ладно, — покладисто согласилась Ярослава, — будь по-вашему, все равно он падает, сейчас… вот так и так… ну и что получилось?

— Ножки повыше вытяни, девятую пусть убирает… а туловище более плоское, как лепешечку… — с загоревшимися глазами следил за изменениями ловушки Тин, — теперь глазки, можно и больше, не обязательно пара. Ну, как хочешь. Прикажи прятать в туловище, когда не нужны. Ма! А ресницы-то зачем? Ладно, молчу… вот видишь? А ты говорила! Вполне миленькая кляксочка получилась, можно научить её что-нибудь приносить.

— Тин! — возмущенно воззвал не выдержавший этого издевательства Васт, — это, между прочим — ловушка! Очень большая, но все же в некотором роде — особо опасное оружие.

— Она осознала себя единым организмом, — повернулась к нему жена и улыбнулась так счастливо, что анлезиец немедленно расцвел в ответ, — представляешь, она меня понимает без слов. И я ее. Она согласна помогать, давать небольшой кусочек, если понадобится кого-то поймать. Но не хочет… как бы это объяснить… менять хозяина. А ты её не чувствуешь?

— Пока не пробовал, у меня все силы идут сейчас на восстановление, — пришлось признаться Васту, — но скоро я буду в полном порядке, тогда посмотрю.

— Привет, а это мы, — в дверях спальни стоял Конс, поддерживая Майку, — я там всех напоил бульоном и усыпил… лечить пока некому. А это еще что такое?

— Это моя клякса, — расстроенно буркнула Слава, переживая угрызения совести, что совсем выпустила из вида невестку и Юну, — веди Майку сюда, места хватит.

Васт нежно погладил её руки, улыбнулся ободряюще, надо быть совсем бессердечными, чтоб обвинять мать в том, что она не обо всех успела позаботиться после такого шока.

— Как там Юна и Ади? — подмигнул среднему, предлагая отвлечь Ярославу от невеселых мыслей, — И девочки? Кстати, никто не знает, матросы все живы?