Попель внимательно, не перебивая, слушал капитана Бунке.

Когда капитан замолчал, майор после минутного раздумья спросил:

— Давно вы дружите с лейтенантом Гольдом?

— Я ведь вообще недавно здесь. Недели две. Но Фриц быстро со мною подружился. Особенно, когда узнал, в какой дивизии я служу.

— Ранение у вас серьезное? — неожиданно спросил Попель.

Бунке поймал беглый, но очень внимательный взгляд, которым майор сопроводил этот, казалось бы, случайный вопрос.

— Не особенно. Пулевое. Мой танк сожгли. Пришлось удирать. Да я еще водителя на себе тащил. Тогда меня и стукнули. Навылет, ниже колена. А водителя-то я все-таки притащил живого, — торжествующе закончил капитан и весело рассмеялся.

Теперь майор, не отрываясь, смотрел в лицо капитана колючим пристальным взглядом.

— Долго ли еще пробудете у нас? — задал он вопрос, и Бунке почувствовал, что это, пожалуй, самое важное для Попеля в их разговоре. Капитан сделал вид, что колеблется.

— Видите ли, господин майор, — заговорил он после продолжительной паузы. — Я имею право торчать в тылу еще два месяца. Да разве выдержишь, особенно здесь, у вас. Я ведь рассчитывал встретиться в Борнбурге со старым дружком Отто фон Бломбергом. А он, оказывается, и сам где-то на Восточном фронте болтается.

— Вы близко знакомы с господином фон Бломбергом? — перебил капитана Попель.

— С Отто? — усмехнулся капитан. — Знаком. Жаль, что его сейчас нет, а то бы мы неплохо провели время. В общем, я уже соскучился по своей компании. У нас в дивизии народ отборный. Думаю, дня через два просить коменданта, пусть направляет на комиссию. Эти эскулапы особенно придираться не будут, поеду обратно на фронт. Хватит в тылу корпеть, наотдыхался.

— Вы на Восточном фронте были ранены? — спросил Попель таким благосклонным тоном, что Бунке сразу понял: «Попал в точку. Кажется, клюнул на Бломберга».

— Да, на Восточном. Есть там такой населенный пункт «Родионово». Под ним мой танк и сожгли.

— Трудно там сейчас?

— Да. Война — вообще тяжелая работа. А русские — очень серьезный противник.

— Разобьем? Или может…

— Разобьем, — перебил майора Бунке. — Трудно, конечно, будет, но обязательно разобьем.

— Да, кстати, — снова переменил тему разговора Попель. — Вы говорите, что убийца мастерски кидает кинжал. Что, он действительно может таким образом нанести смертельную рану?

— Откровенно говоря, господин майор, — мрачно усмехнулся Бунке, — это чистая случайность, что сегодня убит лишь один Гольд. Кинжал, попади он в меня, пробил бы грудь насквозь. К счастью, я вовремя упал на колено. Кинжал свистнул над самым плечом.

— Интересно. Очень интересно, — протянул майор. — Умение кидать ножи в наши дни — редкость.

В кабинете неслышно появился Цехауер. Он подошел к лежавшему на диване Гольду и притронулся пальцем к его щеке:

— Господин майор. Санитары прибыли. Разрешите взять тело?

— Возьмите, — не оборачиваясь, ответил майор.

Пока санитары укладывали тело Гольда на носилки, майор Попель, вытащив из ящика лист бумаги, положил его перед капитаном:

— Я вас попрошу, дорогой капитан, оказать очень важную для следствия услугу.

Теперь Попель был не просто вежлив — в его голосе звучали дружеские нотки. Ласковая улыбка не сходила с губ майора. «Ишь, как тебя разобрало, когда ты узнал, что Отто фон Бломберг мне друг», — насмешливо подумал капитан.

— Не сочтите за труд, дорогой капитан, — продолжал Попель, — изложить на этом листе все, что вам известно об убийстве лейтенанта Гольда.

— Очень охотно, господин майор, — согласился Бунке.

Между тем санитары, взвалив на носилки тело Гольда, направились к выходу. В дверях им пришлось посторониться: в кабинет входил штандартенфюрер СС.

— Писать ваши показания, дорогой капитан, я попрошу в форме ответов на поставленные мною вопросы, — поучал капитана Бунке майор. — Все дело мы закончим…

— Лучше всего вам закончить его завтра, майор, — бесцеремонно прервал Попеля вошедший.

Попель поднял голову и поморщился: «Принесло этого дылду не вовремя». Бунке вскочил и почтительно вытянулся. На лице его отразилось глубокое изумление, не скрывшееся от внимательных глаз майора Попеля.

— Слушаю вас, господин штандартенфюрер, — с вежливой улыбкой встретил Брука майор Попель. — Прошу извинить… Мы были заняты… не заметили… Садитесь, пожалуйста. Чем могу быть полезен?

— Мне радировали из Берлина, — как всегда, с сильным акцентом заговорил Брук. — Впрочем, об этом мы лучше поговорим наедине.

«Что так поразило капитана? — напряженно подумал майор. — Что он, штандартенфюреров не видел ни разу, что ли? — Но вдруг его точно молнией ударило. — Акцент… эсэсовец… штандартенфюрер… — начал соображать Попель. — Что за чертовщина… не может быть!..»

Чувствуя, что сейчас в его кабинете происходит что-то такое, в чем он не в силах разобраться, майор Попель дружески извинился перед Бунке:

— Как видите, дорогой капитан, меня отрывают. Я буду вынужден побеспокоить вас еще раз.

— Пока я здесь, я весь к вашим услугам, господин майор, — поклонился Бунке.

— Может быть, мы встретимся даже завтра. Я вас извещу.

— В любой час, в любую минуту, господин майор. — Капитан откозырял и направился к выходу. Уже у самых дверей он остановился. — Прошу извинить, господин майор. Я бы хотел на пару слов…

— Пожалуйста, — поднялся со стула майор. — Вы разрешите, господин штандартенфюрер?

Брук милостиво кивнул головой.

— Не смею советовать, господин майор, — шепотом сказал Бунке подошедшему майору. — Было бы лучше, если бы о предсмертных показаниях Гольда знало как можно меньше людей.

Попель удивленно посмотрел на капитана.

— Вы наивны в этих вопросах, мой дорогой капитан, — пробормотал он. — В гестапо не болтают.

«Еще не хватало, чтобы он решил, что я заодно со штандартенфюрером и все расскажу ему, — подумал майор, закрывая двери кабинета за капитаном Бунке. — Неужели штандартенфюрер — действительно убийца лейтенанта Гольда? Зачем ему это было нужно?..»

Попель почувствовал, что у него голова идет кругом.

Капитан Бунке возвращался из гестапо в приподнятом настроении. Пока что все шло не так уж плохо. Попель обезврежен, по крайней мере, на сутки. Цехауер без санкции Попеля ничего не решится предпринять. А вдруг Попелю взбредет на ум установить наблюдение? Капитан нахмурился. Не вовремя случилась вся эта история с Гольдом. Да и я напрасно погорячился. Незачем было догонять того… со шрамом. Капитан остановился, взял из кармана сигарету, щелкнул зажигалкой. Нет, как ни прикидывай, завтрашнюю встречу на холме откладывать нельзя. Но придется быть особенно осторожными. Надо сказать Францу, чтобы он завтра всыпал в вечерний кофе тетушки Клары двойную дозу нембутала: пусть старушка спит крепко, как в молодости.

У калитки капитана встретил его верный Франц.

— Все в порядке, — шепотом доложил он капитану. — Девушка в столовой, кругом ничего подозрительного.

— Хорошо, — кивнул капитан. — Проверь еще раз все кругом и, если порядок, стукни в окно столовой. Сам оставайся в садике. Обстановка осложнилась. Гестапо принюхивается.

Франц молча подал капитану сложенную в маленький четырехугольник записку и исчез в темноте палисадника. Капитан, войдя в вестибюль, запер за собой дверь и развернул записку.

Капитан несколько раз внимательно перечитал записку, поджег ее от огонька зажигалки и, растерев пальцами пепел, вошел в столовую.

Грета Верк сидела в столовой одна, глубоко задумавшись. Смерть Гольда поразила ее своей неожиданностью. После телефонного разговора с ним Грета не ждала кровавой развязки. Она думала, что Зельц нашел какой-то другой путь. «Значит, Фриц, говоря о друге, вправившем ему мозги, намекал не на Зельца, — думала Грета. — Вероятно, речь шла об этом самом капитане… как его… Бунке или Гунке. Но откуда взялся этот капитан? Он назвал себя ее другом. С каких это пор друг эсэсовца Фрица Гольда и сам эсэсовец может сделаться другом подпольщицы? Что успел рассказать этому «другу» Фриц? Может быть, тут провокация? Так почему же ее просто не увели в гестапо? Или этот капитан — подручный Брука?»