Рукавишниковы много где побывали. Чаще же всего ездили в Геленджик, где жили родители Ивана, да в Чернигов, где жил дядя Рома. И где бы ни были Иван и Ольга со своими детьми, они всегда играли в одну и ту же игру «Наш дом». Если уж говорить точно, это была не игра, а скорее мечтание.

На прогулках по новым местам каждый — и маленькая Мила, и Кир, и Ната, и Ольга, и Иван — старались раньше других увидеть тот дом, в котором им всем хотелось бы жить. Требования к дому были просты. Он должен быть красивым, чуть-чуть необычным и, конечно, большим. После прогулок из нескольких подходящих вариантов, как правило, выбирался лучший. А потом «хозяин», а им становился тот, кто первым приметил дом-победитель, расселял всех по своему усмотрению и все обустраивал.

После недолгих, но очень бурных споров Иван доказал-таки детям и жене, что сегодня его дом самый что ни на есть самый, а потом назначил домоправителем-распорядителем Наташу. Ну а Наташа взяла в помощницы Милу. И конечно, это все не понравилось Кириллу, оставшемуся не у дел. В знак протеста он спустился к самой воде, чтобы не слышать, как обставляются и заселяются комнаты.

Если бы только спустился! Очень скоро Киру захотелось пополоскать в воде пятки. Через пару минут в реке оказался его левый сандалик, а еще через минуту в воде был и он сам, бросившийся спасать новую обувку.

Вода у берега оказалась глубокой, и не то чтобы Кир не умел плавать… Просто все произошло неожиданно… Кирилл завопил.

Быстрее всех среагировала Наташа. Она кубарем скатилась вниз и протянула брату руку:

— Да не вопи ты! Здесь и Липси по пояс. Хватайся же, дуралей!

— Ничего не по пояс! И не обзывайся, пожалуйста. Сама дуралей! Сейчас сандаль совсем утонет! Руку, руку держи!

— Вот только вылези, я тебе покажу «дуралей». Хватайся же! Молодец… Что ж ты так тянешь!!!

Кирилл вцепился в Наташину руку, как клещ, и… Ната оказалась в воде рядом с братом.

Иван редко ругался, но теперь у него вырвалось что-то очень похожее на «черт побери этих деток!», а потом, не раздеваясь, он полез в реку. Времени снимать одежду не было — Кира с сестрой потихоньку сносило от берега.

Когда завершилась операция по спасению утопающих детей и сандалии, настал конец возмущению папы, иссякли мамины охи и ахи, истощились комментарии Милы и замерла перепалка Наты с Кириллом, Рукавишниковым стало ясно, что на последний рейсовый автобус до Родников, где им предстояло ночевать, не успеть.

С Ивана и Наташи текло ручьями. Кир вообще напоминал посиневшего утопленника.

— Что ж, тем лучше. Все равно в таком виде ни в один порядочный автобус не пустят. Поедем на попутках. Оля, есть спички? Разведем костер и подсушим наших оболтусов. Закалка закалкой, а вода ледянющая, так что обогреться не помешает, — говорил отец, отжимая Кирюшину футболку.

Спички неожиданно нашлись у Милы, а на Ивана набросились сразу две дамы. Наташа — за то, что отец обозвал ее оболтусом, хотя она почти спасла ненаглядного братца. А Ольга разразилась тирадой по поводу попуток:

— Кто станет вечером ни с того ни с сего подбирать на дороге целых пять человек? Разве что сумасшедшая фура… хотя — что это я? В фурах, наоборот, места меньше. Они только с виду большие, а сесть порядочному человеку негде.

Ольга помолчала, а после паузы сама же себе ответила:

— Но можно уехать частями, по двое или по трое, почему нет?

И добавила совсем уже не по делу:

— Посидим поболтаем. Погреемся у костра. Жаль только, гитару не взяли. Вечер-то чудный.

Уже сгущались сумерки, когда пропахшие костром Рукавишниковы подъехали к Родникам. И ехать-то было всего ничего, километров пятнадцать-двадцать, а все же вечером да после такого дня пешком не пойдешь. Им повезло — почти сразу удалось остановить грузовик со строителями, которые втащили всех в кузов, а уже через пятнадцать минут выгрузили Рукавишниковых в Кудрино, небольшом подмосковном городке ученых-физиков.

Кудрино стал городом не так уж давно, лет пятнадцать назад, тогда же и разросся, поглотив деревеньку Родники и еще пару-тройку окрестных сел. Поглотить-то поглотил — да не изменил.

Родники как были среднерусской деревушкой среди ручьев и сосен, из бабушкиных сказок, так и остались. Разве что в гости к городским родственникам отсюда можно было теперь пешком ходить, да провели в деревню свет и канализацию. А на берегу лесного озера, куда испокон веку бегала купаться деревенская детвора, оборудовали песчаный пляж.

Нет, не изменились Родники!

Скорее город, поначалу бывший и не городом вовсе, а современным поселком, что сформировался вокруг научного Центра фундаментальных исследований законов микромира у самого устья Кудринки, вобрал в себя дух древнерусской земли. Рядом протекала красавица Ока, издревле именуемая на Руси «поясом Богородицы». Рядом были старинные Таруса и Пущино и еще много-много деревушек, имеющих вековую историю.

И хотя город принимал каждый год гостей-физиков со всего света, которые обсуждали на своих конференциях проблемы черных дыр или пространственно-временных структур микро- и макрокосмоса, и мчались по улицам Кудрино сумасшедшие байкеры, а на аэродроме зачем-то добровольно выбрасывались с самолетов парашютисты, — несмотря на все это, все же витал, витал над Кудрином языческий дух пращуров!

Рукавишниковы без труда добрались до восточной окраины, где стояла деревня Родники. Скоро нашли и Лопуховую улицу, вдоль которой между домами журчал ручей.

— Смотри-ка, прямо Венеция, — удивился Иван.

На Лопуховой улице ждал их на ночлег дом.

Большой и таинственный, возвышался он своими двумя этажами среди громадного сада, среди сосен, что росли по соседству с вишнями и яблонями. Словно вырастал из воздуха, напоенного ароматом отходящего ко сну весеннего дня.

Иван достал ключи, отпер калитку. По песчаной дорожке они подошли к дому и замерли. Всем им — и Миле, и Кириллу, и Наташе, и Ольге, и ему самому — вдруг стало ясно: играть в «Наш дом» они больше никогда не смогут. Потому что вот он, дом, будто специально для них построенный. Дом, что ЖДАЛ ИХ ВСЮ ЖИЗНЬ.

— Что это, Иван? Чье это? — выдохнула Ольга.

— Я толком и не знаю. Вроде жила здесь когда-то женщина, родила с мужем семерых детей — трех девочек и четырех мальчиков. Вырастила их. Наверное, сказки рассказывала. Нельзя ведь в таком вот доме без сказок. А потом дети потихоньку разъехались. Внуков было мало. Они приезжали сюда только погостить. Вначале часто. Потом все реже и реже. Потом умер муж женщины. Потом умерла она. И дом достался младшему внуку. Он оказался моим знакомым и предложил нам ключи. Пожалуй, это все. — Он помолчал, оглядываясь вокруг. — Смотрите, колодец! Настоящий! Вон там, в конце сада! Да это же чудо! А ну-ка, есть ли там ведро? Очень пить хочется. Бежим! Кто быстрей?

И отец наперегонки с детьми помчался к колодцу. Ольга шла за ними медленно, без конца оборачиваясь и вглядываясь в темные окна дома. Миновала высокую сосну с золотистым стволом и вернулась. Запрокинула голову, обняла дерево и прижалась к нему.

«Как же хочется жить! Долго-долго. И счастливо. И чтобы Наташа, Кирюша и Мила были счастливы. И Иван. И родители. И вообще все!» — подумала Ольга и поспешила к колодцу.

Ведро нашлось — Иван уже крутил ручку барабана. А потом все они пили колодезную воду и никак не могли напиться.

Наконец глава семьи скомандовал:

— Баста! Пора знакомиться с домом. Да и одежду в порядок привести. Если не будете долго копаться, расскажу перед сном сказку. Про девочку Фенечку.

Услыхав про Фенечку, даже Наташа закричала «ура!», а Мила с Кириллом — те просто повисли на отце от избытка чувств. Еще бы! Девочку Фенечку младшие Рукавишниковы полюбили с самых с пеленок, да только папа давно про нее не рассказывал.

— Дети, оставьте отца! Не ровен час — напрыгаете ему радикулит. И вместо заповедника отправимся мы в Москву, — осадила младших Ольга. Но обещание рассказать про Фенечку обрадовало и ее. Оно напомнило о том времени, когда дети были поменьше, они с Иваном помоложе, а жизнь проще и радостней, что ли…