Мое долгое раздумье Стас понял по-своему, а я не успела опровергнуть его мысли и теперь не знаю, как быть. Решаю, что послезавтра обязательно скажу ему, что никуда не поеду. К отцу, так уж и быть, поедем вместе, раз уж он хочет проведать его сам, но с ним ни на какой ужин идти не собираюсь.

Полтора суток работы проходит как несколько часов. Две ночи подряд удается отдохнуть, потому что постояльцев мало, да и новых почти нет, поэтому с утра в “день Х” я отдохнувшая. Меня сменяет Аня, и я возвращаюсь домой. Даню подруга отвела в сад. Не знаю, что бы я делала без Лерки, ведь она и вчера его забрала, посидела, переночевала, и позавчера, когда я должна была отработать вечерние часы — тоже.

Домой я добираюсь быстро, принимаю душ, вымываю волосы после двух ночей, проведенных на работе, и выхожу полностью расслабленная и спокойная. Об обещании Стаса заехать в двенадцать помню, поэтому трусливо сбегаю раньше. В двенадцать я уже стою в холле больницы и осматриваюсь по сторонам. Набираю маму и узнаю, что она еще дома. Первые несколько суток она буквально ночевала в больнице, но как только отцу стало лучше, она поехала домой, чтобы отдохнуть, привести себя в порядок и приготовить папе домашней еды.

— Я побуду с папой, мам. Не торопись.

— Я буду через час. Не скучайте.

В палату я вхожу с опаской, потому что боюсь увидеть папу слабым, опасаюсь, что не смогу вынести его болезненного взгляда и исхудавшего тела, но когда я вхожу, отец меня удивляет. Заметив меня, он растягивает рот в улыбке, а его глаза светятся радостью.

— Привет, дочка, — его голос немного охрипший, но в целом это тот же папа, которого я видела до болезни.

— Папа!

Мне с трудом удается сдержать слезы, а когда я подхожу ближе и обнимаю его, так и вовсе не получается это сделать. Я шмыгаю носом и пытаюсь взять себя в руки, но как-то не очень получается.

— Стася! — рычит папа, отстраняя меня, чтобы посмотреть в глаза. — Это что за сопли? — спрашивает грозным голосом, но взгляд у него при этом теплый. — Я же не при смерти. Нормально всё со мной. Жрать, сказали, меньше надо, — он усмехается. — И со спортом пока повременить. А так — буду жить, как жил. Хватит реветь.

Я улыбаюсь сквозь слезы и стираю соленые дорожки со щек, беру стул и сажусь рядом с папой. Рассказываю ему о работе, о том, что Даня уже соскучился, да и я не против посидеть в тихом семейном кругу.

— Шашлыки, как раньше не обещаю, а вот овощи на гриле — обязательно, — отшучивается отец. — И это… парня своего нового захватишь. А Максим твой мне давно не нравился. Слизняк бесхребетный.

— Папа… — непонимающе шепчу я.

— А что папа? — удивляется он. — Ему чтобы канализацию прочистить сантехник нужен. Он нормальную отвертку в руках держать вообще умеет или только писюльку эту компьютерную?

— Папа! — произношу уже возмущенно, вовсе не ожидая этого услышать. — Ты о каком парне говоришь?

— Как это о каком? Вчера ко мне приходил, наведывался. На ужин тебя отпрашивал. Забыла, что ли? А он вон, пришел уже.

Слова отца слышу прежде, чем моей спины касается легкое дуновение ветра: в палату кто-то открыл дверь. Я поворачиваюсь, впрочем, уже знаю, с кем встречусь взглядом, и моя интуиция меня не подводит. В дверях стоит Стас с букетом красно-белых гортензий в одной руке и пакетом фруктов в другой.

Как ни в чем не бывало, он проходит в палату, ставит пакет с фруктами на тумбочку, а букет вручает мне вместе с поцелуем в щеку.

— Привет, придется немного подыграть, — шепчет мне на ухо. — Здравствуйте! — а вот это уже отцу.

Стас разворачивается к нему корпусом, протягивает руку и пожимает его здоровую ладонь.

— Как ваше самочувствие сегодня?

— Лучше чем вчера, — смеется папа. — По жратве домашней соскучился, а то кормежка тут так себе. Диетическая до тошноты.

— Мама вот-вот будет, — успокаиваю папу, нежно похлопывая его по руке.

— Машку я с утра жду, — с улыбкой на лице произносит отец.

При упоминании матери его лицо меняется, глаза становятся счастливыми и мечтательными. Их любовь — пример того, какими должны быть отношения между мужчиной и женщиной. Мои родители вместе больше тридцати лет, и я ни разу не слышала, чтобы они ссорились или повышали друг на друга голос. Папа любит поворчать, но это все, что он может себе позволить в отношении мамы. Глядя на них, хочется так же: найти человека, который будет меня поддерживать в трудную минуту, обнимать зимними вечерами, утешать в своих сильных объятиях и позволять быть маленькой девочкой даже тогда, когда мне будет глубоко за шестьдесят.

— Я вам фруктов купил, не знал, что можно, так бы попросил домработницу приготовить чего-то, — виновато говорит Стас, заставляя меня удивленно вытаращить глаза.

— Ты это брось! — тут же произносит папа. — Мне жена приготовит, а ты давай это… дочку мою накорми, не зря ж на ужин ее звал.

Стас смеется, понимающе кивает. Они перебрасываются еще парой фраз, после чего внимание обоих обращается на меня. Чувствую себя драгоценной выставочной картиной, на которую устремлены взгляды критиков.

— Ну что? К ужину готова? Мы к тебе еще заедем, да? — уточняет Стас, осматривая мой совсем не вечерний прикид.

Я никуда не собиралась, поэтому надела светлые джинсы, простую водолазку и взяла огромную, больше похожую на пляжную, сумку.

— Заедем, — киваю. — Нужно подождать маму, — виновато улыбаюсь. — Не хочу оставлять папу одного.

Я надеюсь, что отец меня поддержит, но нет, он буквально силком выпихивает меня из палаты. Разумеется, ему нельзя вставать, но этого и не нужно, потому что отцу достаточно посмотреть на меня из-под опущенных бровей, чтобы я поспешно встала.

— Идите, — с нажимом произносит он. — За мной уж тут посмотрят, да и Машка точно уже в пути. Давай, дочка, зовут на ужин — иди.

Я киваю и вынужденно выхожу из палаты, закидывая сумку на плечо. В коридоре резко поворачиваюсь к Стасу, чтобы высказать ему все в лицо, но получается лишь уткнуться в его широченную грудь.

— Нет, я не против сближения, но ты уверена в выборе локации? — с улыбкой произносит Лебедев, обводя стерильное помещение больницы.

Я отступаю на три шага назад, поднимаю голову, чтобы смотреть прямо ему в глаза и решительно произношу:

— Я не собираюсь с вами на ужин, Станислав. У меня совсем другие планы.

— И какие же? — сразу задает вопрос.

— Важные! Вот сына забрать нужно, с подругой я договорилась встретиться, опять же.

Придумываю на ходу, потому что и подумать не могла, что он появиться в больнице, хотя это нужно было предположить.

— Сына мы заберем, подругу уболтаем, — он надвигается на меня, не позволяя ускользнуть. — Ну же, Стася, я даю тебе возможность к себе привыкнуть и узнать друг друга получше. На вашем ужине после выписки я все равно буду, потому что уже приглашен и вот там, — с нажимом произносит он, — не стану терять времени и при первой удобной возможности полезу к своей девушке с объятиями. А есть же еще поцелуи.

Я надеюсь, что он шутит, но его серьезное сосредоточенное на мне выражение лица говорит об обратном. Ума не приложу, как он так быстро успел завоевать доверие отца и пробить себе билет на ужин не от меня, а именно от него. Помнится, Макса отец видеть не хотел и всячески изловчался, чтобы не оставаться с ним наедине для разговора, а тут…

Папа виделся со Стасом пару раз и уже принял его в свою семью?

— Ладно, — рычу недовольно. — Мне нужно забрать Даню, но оставить его не с кем.

— Моя няня не будет против второго ребенка.

— Я могу ей доверять?

— Считаешь, я могу оставить ребенка с ненадежным человеком?

Мы вместе выходим из больницы, Стас придерживает дверь, помогая мне выйти первой, после галантно протягивает руку, чтобы я приземлилась на переднее сиденье его автомобиля. К саду мы добираемся быстро, я забираю сына и мы едем ко мне домой. Ума не приложу, что надевать на ужин, но Стас не оставил мне выбора. Лучше дать ему понять, что нам не быть вместе сразу, чем потом весь вечер улыбаться и терпеть его касания и поцелуи в компании родителей. Им ведь потом нужно будет объяснить, почему мы не вместе. А ведь есть еще внимательная мама. Это отец мог не заметить их с Даней сходства, но она точно поймет и обязательно расскажет папе.