На восточной стороне Суеверий было меньше цветущей горной пустыни и больше чапараля; немного кактусов, если не считать опунций и нескольких видов агавы. Но колючки по дороге все же попадались: красные дубы, манзанита (манзанита — колючий кустарник, растет на юге США), акации «кошачьи когти», кусты аронии и боярышника. Но были ещё и тополи и платаны, которые могли пережить сезонные дожди и внезапные разливы паводков, струившиеся через каньон.

Наш караван машин приехал к началу тропы, и Гуннар, видимо, сказал Стае, что они могут выпустить волков, как только доберутся сюда. Многие из них выпрыгнули из своих спортивных машин и чуть не разорвали одежду в жажде, наконец, выпустить кипевшее внутри бешенство. Гуннар Магнуссон также изменился, поскольку наши планы мы подробно обговорили во время поездки. Только я и Грануэйль остались стоять на двух ногах, но её телом сейчас владела Лакша, а она почти не проявила любопытства, увидев, как целых двадцать волков меняют облик прямо у нас на глазах. Я подозвал её.

— Пусть Грануэйль посмотрит на это, ладно? — сказал я. — Мне всё равно надо с ней поговорить перед тем, как мы отправимся.

— Хорошо, — сказала Лакша, и затем её голова на мгновение скатилась набок, когда она ушла, и проснулась Грануэйль. Голова вернулась на место, и на какую-то долю секунды Грануэйль улыбнулась мне — пока не заметила, что кругом корчащиеся и воющие звери и не сказала:

— Да какого чёрта?

— Ш-ш-ш, — сказал я. — Тебе ничего не грозит, я просто хотел, чтобы ты на это посмотрела. Это Темпская Стая, и ты, видимо, обслуживала большинство из них когда-то в Рула Була.

— Где мы и что мы тут делаем?

Я кратко объяснил ситуацию, и она испытала облегчение, когда услышала, что у Лакши вскоре будет шанс побороться с Радомилой.

— Перед тем, как мы отправился, я наложу на тебя пару заклятий, — сказал я, — поскольку мы собираемся бежать по этой земле, а не просто бродить туристами. Я уже был на этой тропе: в первые пару миль она поднимается вверх больше, чем на тысячу футов. Поэтому я заколдую тебя так, чтобы ты могла извлекать мою энергию, которую я буду вытягивать из земли — в общем, это значит, что ты сможешь всю ночь бежать без устали. Это первое, что ты сможешь сделать после того, как получишь свои татуировки. И ещё одно: я дам тебе ночное зрение, поскольку солнце уже садится. Мы будем бежать вслед за волками, потому что тебе, наверное, не захочется бежать перед ними, когда они в таком бешенстве. Через пару миль Лакша вернется и сделает то, что надо, но я хотел бы, чтобы такой опыт у тебя был.

Грануэйль была несколько растеряна; она только кивнула и слабым голосом ответила: «Хорошо».

Именно в этот момент зазвонил мой мобильник.

— Ну и ну, здесь сеть ловится? — сказала Грануэйль.

— Да отсюда от силы шесть миль от шоссе. — Номер я не узнал, но сбросить звонок позволить себе не мог.

— Мистер О’Салливан, — я услышал знакомый польский акцент, — у меня для вас важная информация.

— Однозначно это вранье, Малина, — ответил я, — поскольку кроме вранья, я пока от тебя ничего не слышал.

— Я никогда сознательно тебе не лгала, — ответила Малина. — Я верила, что всё, что я тебе говорю — правда. Только сегодня днём я узнала, что Радомила и Эмили устроили так, что может показаться, что я лгала, что они вступили в заговор с Энгусом Огом и нарочно обманывали и меня, и других. Мне тоже лгали и манипулировали мной, как и тобой. Я откровенно им об этом сказала, но они отказались сойти с неумного пути, на который вступили. Теперь наш ковен раскололся.

— Теперь раскололся?

— В Горах Суеверия тебя ждут шестеро из них. Конечно, сейчас они уже связались с тобой.

Я притворился, что последней фразы не слышал.

— А где же остальные семь?

— Мы сейчас у меня дома, и здесь мы и останемся. Пока подумаем, что делать. Мы образуем новый ковен, и нам много что надо обсудить.

— Кто те шестеро, что сейчас в Горах Суеверия?

— Эта неблагодарная соплюшка Эмили, и, конечно, Радомила, а ещё Ядвига, Людмила, Мирослава и Ждислава.

— А ведьмы с тобой — это?..

— Богумила, Берта, Казимира, Клавдия, Роксана и Вацлава.

Ни одно из этих имён мне ничего не говорило, но я их запомнил на будущее.

— А откуда мне знать, что всё это правда?

Малина испустила отчаянный вздох.

— Наверное, по телефону всё равно ничего не докажешь. Однако когда ты встретишься сегодня вечером с моими бывшими сёстрами, ты, наверное, заметишь, что меня среди них нет.

— Мне как-то сейчас пришло в голову, что ты бы мне не звонила, если бы считала, что сегодня ночью я умру. Ты просто пытаешься сделать так, чтобы я не пришёл за тобой завтра.

— Да нет, я уверена, что ты умрёшь.

— О, как мило с твоей стороны.

— Я просто хотела, чтобы ты не думал, чтобы я тебя предала. В отличие от моих бывших сестёр, у меня есть чувство чести.

— Увидим, — сказал я и повесил трубку. Я был твёрдо намерен позвонить её завтра. Оборотни уже закончили превращение и нетерпеливо крутились вокруг; я сбросил туфли. Они ждали от меня сигнала к выступлению.

— Потерпите, пожалуйста, — сказал я им. — Мне нужно наложить пару заклятий.

Я сотворил над Грануэйль заклятие, которые обещал, затем сказал волкам, что мы готовы. Мне придется оставаться в человеческом облике, чтобы нести меч и говорить с Грануэйль.

— Мы будем бежать изо всех сил, — сказал я ей. — Беги быстро, как можешь; не беспокойся и не пытайся бежать размеренно. Из сил ты не выбьешься. Просто постарайся не вывихнуть лодыжку.

И с этими словами мы отправились в пусть; раздалось лишь несколько возбуждённых подвываний волков из Стаи. Гуннар строго запретил им заранее выть и лаять — надеясь, что Энгус Ог и его ведьмы не заметят, сколько нас и на каком расстоянии мы находимся. Волки все равно могут общаться через связь своей Стаи. Наши враги могли слышать болезненные крики Стаи, когда те превращались в волков, но могли и не слышать: Хижина Тони в добрых шести милях, и холм между нами мог поглотить звук.

Мне было интересно одно: могу ли я закрыть свой разум от Оберона, когда мы попадем в зону его восприятия. У меня раньше никогда не было причины желать чего-то подобного, но если он чувствовал, что я рядом, то начинал махать хвостом — прямо-таки как принцесса ручкой на параде — и наши враги могли бы встревожиться и понять, что мы близко. Если бы это от меня зависело, то я очень не хотел бы, чтобы он их предупредил.

Пробежав примерно полмили спринта по скалистой и ненадежной почве в безлунную ночь, я услышал, как Грануэйль весело хихикает.

— Просто невероятно, — ликовала она. — Ну и поездка — пробежаться со стаей волков-оборотней.

— Ты помни об этом, — сказал я, — когда погрязнешь в своей учебе и тебе станет интересно, стоит ли оно того. Это только малая часть того, на что ты будешь способна.

— А я и в сову тоже смогу превратиться?

— Может быть. Ты сможешь принимать облик четырёх разных животных, но они определяются ритуалом, а не твоим капризом. У каждого облики несколько отличаются.

— А у тебя какие?

— Я могу быть совой, волкодавом, выдрой или оленем. Я эти облики не выбирал — это они выбрали меня во время ритуала.

— Ну и ну, — сказала она, испытав подобающее почтение. — Круто же ж, блин!

Я расхохотался и согласился с ней. Мы пересекли вершину холма, и, как мы заранее договорились с Гуннаром, остановились там у входа в Призрачный Каньон. Я подробно побеседовал с ним о наших планах, поскольку когда он был в облике волка, говорить с ним нормально не получалось. Способность общаться с Обероном была частью моей магии, но общение в Стае было их собственной магией: я частью Стаи не был — как бы мы не дружески относились друг к другу. А волки-оборотни по большей части обладают иммунитетом к любой магии, которая не присуща им — даже к белой магии, которая позволила бы мне телепатически общаться с ними, когда они принимают волчий облик.