Кэтрин подумала, что издалека они напоминают стаю ворон, присевших на вершину холма. Жители деревни Мертонвуд в своих траурных одеждах собрались проводить в последний путь Берту и действительно важностью и неторопливостью были похожи на этих птиц. Еще немного, и деревянный гроб Берты поставят рядом с гробом ее давно умершего мужа, и они больше уже никогда не увидят женщину, которую каждый знал с детства. Они пришли не просто по традиции. Почти каждый из собравшихся мог бы рассказать многое об этой доброй душе. Женщины плакали, да и глаза многих мужчин были влажными. Те, кто был постарше, вспоминали красивую деревенскую девушку, какой была Берта в юности. Помладше — работящую женщину средних лет. Матери вспоминали ее мягкость и нежность и сожалели о том, что у нее не было своих детей.

Свои воспоминания были и у Кэтрин. Она стояла рядом с Майклом и неотрывно смотрела на гроб, который медленно, дюйм за дюймом, опускался в черную яму.

Кэтрин видела Берту смеющейся над проделками Джули и ворчащей на нее, Кэтрин, за то, что она слишком много работает. Молодая мать вспоминала их теплые дружеские разговоры в длинные зимние вечера и то, с какой добротой и сочувствием отнеслась к ней покойная в те страшные, полные сомнений и страхов дни. Кэтрин чувствовала себя в неоплатном долгу за все перед умершей.

Она вместе с Майклом подошла к краю могилы и бросила вниз горсть земли. Что-то говорил пастор, но Кэтрин его почти не слушала. Ей уже столько раз в последнее время пришлось участвовать в похоронах, что сопровождающие их ритуалы стали привычными и малоинтересными. Когда соседи начали высказывать соболезнования Майклу, она просто встала поодаль и посмотрела в сторону дома Берты. Там осталась Мэг, которая должна была приготовить еду для поминальной трапезы и присмотреть за детьми. Кэтрин вопреки деревенским обычаям настояла на том, чтобы не брать их на кладбище. Ей хотелось, чтобы у Джули о Берте сохранились только приятные воспоминания, а Робби был слишком мал, чтобы понимать, что происходит. Она почему-то думала, что и сама Берта одобрила бы ее решение. Старая женщина умерла тихо, во сне, как бы стараясь никого не обеспокоить. Просто одним утром Кэтрин проснулась не от смеха Джули, а от какой-то непривычной давящей тишины.

Скоро надо будет связываться с Мириам. В течение ближайшей недели в домик Берты собирается переехать семья старшего сына Майкла. Садовник, правда, говорил, что она и дети могут оставаться там сколько угодно, но глаза при этом старательно отводил в сторону. Было ясно, что пришло время уезжать.

— Здравствуй, Кэтрин, — услышала она вдруг голос, который столько раз слышала в своей памяти.

Он стоял в сероватом утреннем свете будто призрак из прошлого. Те же точеные черты лица, тот же прищур глаз и чуть опущенные уголки губ. Только выглядел намного старше того, который являлся ей в снах. Казалось, что с момента ее бегства прошло не меньше десяти лет. Кэтрин сделала нерешительный шаг назад. Он не шевельнулся, продолжая рассматривать ее своими холодными умными кошачьими глазами.

Вид Кэтрин ясно говорил о ее бедственном положении. Этот вывод Фрэдди сделал сразу же, как только взглянул на ее траурное платье, настолько старое, что уже трудно было угадать его первоначальный фасон, а некогда черная ткань сделалась коричневой. Но даже оно каким-то непостижимым образом шло Кэтрин. Она, черт побери, стала еще прекраснее! Нынешний несуразный наряд только подчеркивал белизну ее кожи, прекрасные формы и нежный румянец на щеках. Он мог бы поклясться, что никогда не видел ее такой красивой. Ветер чуть шевелил ее уложенные в высокую прическу волосы. Слезы, которые он видел, когда подошел, высохли, и карие глаза сверкали гневом и решимостью. Больше всего Кэтрин напоминала сейчас стоящую на вершине холма друидскую принцессу, готовящуюся к битве с врагами.

На лице Фрэдди появилась не то жалкая улыбка, не то злая ухмылка.

Кэтрин повернулась и, приподняв длинную юбку, пошла вниз, гордо ступая под любопытными взглядами. Она шла, не оглядываясь, но была абсолютно уверена, что граф следует за ней по пятам. У развилки, от которой одна тропинка вела в деревню Мертонвуд, а другая — к домику Берты, Кэтрин наконец замедлила шаг. Она повернулась, перегородила ему дорогу и, уперев сжатые кулаки в бока, посмотрела в лицо.

— Что вам здесь нужно? — процедила она. Кэтрин была слишком разгневана, чтобы задумываться о правилах приличия. Будь у нее сейчас в руках пистолет, она бы, наверное, вообще не стала ничего говорить, а просто выстрелила. Как он посмел явиться именно в это утро! Коль уж решился на встречу, должен был начать ее, хотя бы для приличия, с просьбы о прощении. И вообще он не имел никакого права стоять возле могилы Берты, позволяя ветру играть своими волосами. Не должен он смотреть на нее с таким усталым видом, возбуждая в ней желание броситься к нему и пожалеть. Будь он проклят!

— Мои дети, — спокойно ответил граф, вглядываясь в ее глаза.

Он ждал, что лицо Кэтрин изменится и что он увидит признаки страха. Она должна бояться его. Ей следует испытать самой то, что испытал он за последние месяцы, превратившиеся в ад. Но лицо ее осталось прежним, не отразив ни малейших признаков страха или волнения. Фрэдди скользнул взглядом по ее фигуре, задержавшись на лифе платья и талии. Кэтрин стала более женственной и привлекательной, однако почти не изменилась. Глаза были немного усталыми, а около полных губ появилась едва заметная складка. Но все это вполне можно отнести на счет сегодняшних похорон. На ее лице не было следов мучительных раздумий и угрызении в совести. Это раздражало графа. Но еще больше почему-то бесила ее красота.

— О! Когда же это вы поняли, что у вас есть дети, милорд? — Кэтрин выпрямилась и с вызовом посмотрела ему в глаза.

— Когда мне сообщили об этом, — ответил он, выискивая малейшие признаки страха в ее глазах. — Вряд ли стоит добавлять, что сообщила мне об этом не ты. Неужели ты надеялась, что сможешь вечно скрывать от меня эту тайну?

В том, что именно он является отцом рожденного ею ребенка, граф не сомневался. Он слишком хорошо знал ее. Эта женщина была прямой от рождения, и жизнь так и не научила ее хитрить. И от этого ему лишь больше хотелось отомстить ей за все его страдания, пережитые в последние месяцы. Она заплатит ему за бессонные ночи и заполненные самобичеванием дни, за то, что он чувствовал себя негодяем и мерзавцем, вынудившим женщину убежать чуть ли не на верную смерть. Подумать только, беззащитная женщина бросилась куда глаза глядят, возомнив, что найдет себе поддержку и защиту в этом враждебном мире. Ха! Она должна ответить за его душевные муки и за то унижение, которое он испытывал в постели с другими женщинами, так и не сумевшими снять с него колдовские чары этой красавицы с золотисто-каштановыми волосами! Граф Монкриф и сам понимал, что его мысли совершенно нелогичны и неразумны. Но он страстно желал возмездия, и, Бог свидетель, он добьется своего.

— Вы изменили свое мнение о Джули и уже считаете ее достойной вас? — Кэтрин сознательно шла на обострение разговора, стараясь задеть его совесть и гордость. — Ваше семя может принести плоды, но зачать ребенка способен даже идиот! — выпалила она. — А вот отцом может быть только настоящий человек. В вашем случае, милорд, лучше считать, что у вас нет детей.

Почему он считал ее похожей на всех других женщин? Как мог он мечтать о том, что она встретит его со слезами благодарности? Кэтрин всегда отличалась от окружающих и почему сейчас должна измениться? Любая другая на ее месте уже стучала бы кулаками в дверь его дома, требуя денег, если не полного обеспечения его детей. Кэтрин же скорее пожелает ему сгореть в аду, чем попросит его о помощи. Почему он решил, что такая женщина будет счастлива его видеть?

— Ты никогда не получишь моих детей, Фрэдди. — Имя его в ее устах прозвучало почти как ругательство, что еще больше разозлило графа. — Я и только я родила одного и вынянчила другую. Я не смыкала глаз, когда они болели, часами баюкала их, когда у них резались зубки или болели животики, лечила их и просто молилась, когда ничего не помогало. И ты думаешь, что я так легко их отдам тебе? У тебя отцовских чувств не больше, чем у рыбы!