Он подал ее немного назад и затем завернул под арку. Он понимал, раз здесь столько магазинов, значит, должны быть и подъезды к ним. И верно, впереди петляла внутренняя асфальтированная дорожка, по которой он и направился вглубь квартала. Остановился возле магазина «Автодетали» , а сам вышел из «Жигулей» и прошел вперед. И в метрах пятидесяти увидел неширокую улочку, сходящую с дорожки внутри торгового центра и сливающуюся с улицей Суворова. Это одна из немногих центральных улиц, по которой ходят трамваи. Он вернулся к «Жигулям» и уселся за руль. Медленно подрулил к улочке и, возможно, благополучно влился бы в шумный поток улицы Суворова, если бы позади не раздались выстрелы. В зеркале он увидел бегущих в его сторону милиционеров и тот, кто бежал впереди, вытянув вверх руку, посылал в небо пулю за пулей. У Путина не было иллюзий — он понимал, кому предназначен этот салют в центре города.
Нога непроизвольно вжалась в пол, «жигуленок» вздрогнул и, пробуксовав правым колесом по газону, рванулся в сторону спасительного проулка. Две пули, одна за другой, проныли у правой щеки и ушли в лобовой стекло. В салоне запахло пороховой гарью.
Он больше всего боялся, что кто-то из пешеходов попадет ему под колеса. И действительно, на выезде на улицу Суворова перед самым носом оказался пожилой мужчина с тросточкой в руках. И «жигуленку» опять пришлось передними колесами залезть на тротуар, иначе наезда на человека ему бы не избежать.
Слева приближался трамвай и тут надо было решать — или идти параллельно ему или, сделав рывок вперед, объехать его и выбраться на встречную полосу. Впрочем, другого выхода у него не было… Но пешеходы, они ломают самые вдохновенные планы. Когда он, обогнав трамвай, уже пытался проскочить перед самым его носом на другую сторону дороги, как неожиданно на рельсах появилась женщина с детской коляской. Она заметалась и впервые за последние часы Путин почувствовал себя не у дел. Но только на одно мгновение. Он резко переложил руль вправо и завернул в первую же улицу. И уперся в ряд припаркованных машин. Ловушка… Он оказался в тупиковом положении, которое для разведчика хуже некуда.
Несколько секунд он сидел без движения и лишь глаза фрагмент за фрагментом отслеживали действительность, лежащую за ветровым стеклом. Впереди, с левой стороны, он увидел строящееся высотное здание и не медля, открыв дверцу, вместе с удочками направился в его сторону. А точнее, к замершему у стены рабочему лифту, створки которого были замотаны куском провода. Провод был медный, мягкий и потому не представлял неразрешимой проблемы. Он вскочил в кое-как сбитую кабину и нажал на кнопку подвешенного пульта. Дико дребезжа и вихляясь, лифт двинулся наверх. Это был образец разгильдяйства советских строителей-высотников… Однако это не помешало беглецу подняться до двадцатого этажа, где он нажал на первую нижнюю кнопку, а сам спрыгнул с лифта на каркас здания… Кабина так же дребезжа и вздрагивая, поплыла к земле…
С высоты Рига была как на ладони. Но его взгляд больше всего притягивала серебрившаяся, покрытая вечерней дымкой, лента Даугавы и все то, что простиралась на ее левом берегу. А на переднем плане его буквально заворожила своей красотой панорама Старого города, с его старинными башенками и шпилями готических соборов. Еще немного и вся эта красота потонет в матовом колере короткой ночи…
Справа, из-под моста, показался белобокий пароходик и довольно шустро стал приближаться к дебаркадеру. Хорошо бы, думал он, сейчас оказаться там, на том пароходике… Но нет, это глупая затея, к ночи пассажиров немного и всяк заметен… А где самое узкое место реки? Да вот же оно — между правым берегом и островком, где вознеслась к небу телевизионная вышка… Двести пятьдесят, от силы триста метров…
Он увидел, как внизу, где он оставил милицейские «Жигули» , несколько милиционеров и людей в армейской форме брали в кольцо магазины и прилегающие к ним улицы. Двое из них подошли к кабине лифта и, не открывая створки, заглянули в него через зияющие в боках щели. Их окликнули и люди отошли от лифта.
За руль «жигуленка» сел молодой милиционер и стал маневрировать, пытаясь выбраться на проезжую часть улицы. Вскоре машина выехала на улицу Суворова и скрылась из глаз. Но Путин заметил, что за углами прилегающих домов осталось несколько человек в штатском и один милиционер, занявший позицию за ветеринарной аптекой.
Лестница была без перил. Прижимаясь к стене, он начал осторожно спускаться. Но где-то между десятым и восьмым этажами лестница кончилась, образуя темный провал. Пришлось снова подняться наверх, выйти на цокольный этаж, где крепились лифтовые тросы. Это была его последняя надежда. Засунув под панель ненужный кейс, он снял с плеч ветровку. Обмотав ею кисти рук, он потянулся к тросам. Повеяло леденящей ноги высотой. Трос был смазан и нужно было исхитриться, чтобы в одно мгновение не соскользнуть по нему в пропасть.
Опутав вибрирующий стальной канат ногами и руками, он стал спускаться. Внизу что-то стукнуло, возможно, эта топорно сработанная кабина стронулась с места, что однако не остановило его. Руки ломило от напряжения, казалось, еще немного и их сцепка ослабнет и он отдастся во власть гравитации. И чтобы не рисковать, примерно, в районе четвертого этажа, он зацепился ногой за проем и остановил скольжение. Дальше он спускался по лестнице. Вышел на улицу не со стороны кабины, а со стороны подступающего к строению старого, без признаков жизни дома. Он прошел его сквозящими переходами и оказался на пустыре, где темнели силуэты двух небольших футбольных ворот с порванными сетками.
Он прошел мимо мусорных контейнеров и углубился в объятое сумерками пространство двора-колодца. Где-то справа, над крыльцом светилась неяркая лампочка, и в приоткрытую дверь неслись звуки оркестра. Он подошел к окну и увидел людей в белых халатах и белых колпаках. Пищеблок. Поднявшись на крыльцо, почувствовал специфический ресторанный дух — теплые запахи пищи, табачного дыма и алкогольного перегара. Он переступил порог и оказался в коридоре, откуда вели три двери. Из пищеблока вышел официант с подносом, вознесенным над самой головой, и вихляющей походкой скрылся в одной из дверей. Туда же последовал и Путин. И сразу же на него обрушился шквал шальной музыки — оркестр наяривал «Мурку» и посетители, в свете приглушенных светильников, словно перед концом света, неистово терзали свои телеса в хаотических движениях.
