В первую же субботу Путин отправился на тренировочную базу. Без эскорта, с водителем и двумя охранниками. Ехали на обычной «девятке» с темными стеклами.

Дорога ему была знакома: когда-то, кажется, уже в другой жизни, в служебном автобусе, он не один раз проезжал этим путем. Про себя отмечал придорожные приметы: элеватор, который преобразился, к нему была сделана кубообразная пристройка, поселок с серыми избами и столетними дубами, к которому вели глинистые, с глубокими колеями дороги, подлески, поля, заросшие кустарниками и травой… И каково же было его удивление, когда на фоне начинающей желтеть рощицы он заметил давным-давно брошенный комбайн, который уже тогда, в его курсантские годы, стоял здесь одиноким сиротой, обиженный ветрами и дождями. Но как ни странно, в целом он сохранил свой прежний вид и как будто не прошло двадцати лет…

Возле одного из постов ГИБДД их остановил милицейский патруль. Милиционер подошедший к ним отдал честь и попросил у водителя документы. Проверив их, он велел открыть багажник — в городе еще продолжалась операция «Кольцо» , связанная со взрывом в подземном переходе.

На базу они прибыли в десять утра, где их уже ждал Шторм. Они прошли в штаб. Там находился один офицер, который доложил Шторму, что курсанты выехали и будут на базе с минуты на минуту.

— Годы идут, а здесь все по-старому, — Путин ощущал щемящее чувство ностальгии по молодости.

— Это только на первый взгляд, — Шторм положил перед своим гостем стопку одежды. — Вам надо переодеться. Зайдите в мой кабинет. За обувь не ручаюсь, шузы уже разношенные, но других пока нет.

Заурчал мотор и Шторм подошел к окну. В ворота въезжал старенький «рафик».

— На полосу пойдете с десяткой разведчиков. Этих ребят мы готовим к засылке в высокогорные районы Киргизии. Там сейчас серьезная заварушка.

— За сколько времени мы должны пройти дистанцию?

— Я вам не рекомендую идти с полной выкладкой всю дистанцию… Для разминки достаточно половины или даже трети…

Путин внимательно посмотрел на Шторма и его губы скривила улыбка:

— Как скажете, — в его тоне слышались категорические нотки, слегка сдобренные умягченной интонацией. Взяв комплект одежды и десантные ботинки, он отправился переодеваться в кабинет Шторма. Зайдя туда, он увидел, висевшие на стене портрет Дзержинского, огромную карту России, с наколотыми на ней небольшими флажками, а на столе — бронзовый бюстик Есенина, который их курс подарил Шторму по окончании занятий. «Черт возьми, — подумал он, — еще десять-двенадцать лет и финита ла комедиа… На пенсию…»

Ботинки действительно оказались разбитыми, но бежать лучше в таких, решил он, чем в новых, которые на втором километре могут превратиться в колодки, мучительнее которых ничего на свете не бывает.

Когда он вышел в приемную, Шторм, оглядев его, поднял большой палец и удовлетворенно хмыкнул.

— Выправка что надо. А сейчас пойдем вооружаться?

— Я думаю, сегодня обойдемся без этого, — Путин нагнулся, чтобы поправить на ботинке обводной ремень. — Где ваши молодцы?

— Одеваются. Через пять минут выходим на старт.

— Вы пойдете с нами?

— В другой раз не побежал бы, а сейчас вы меня подзавели, Владимир Владимирович, — Шторм развернулся и пошел в каптерку. Вернулся с двумя масками, одну протянул Путину. — А может, так побежим без маскарада? Уж больно тепло…

— Мне бы не хотелось светиться, вы же понимаете…

— Да понимаю, конечно, хотя у нас тут такой народ, из которого клещами ничего с языка не стащишь. Но вы правы, лишний раз засвечиваться не стоит… Вон мои молодцы, как на подбор.

Из помещения вышло несколько человек в камуфляже, в черных масках и при полной выкладке. Впереди всех шел рослый, с кривоватыми ногами человек.

— С чего начнем, Андрей Алексеевич? — обратился он к Шторму. — Может, для разминки сначала пройдем тарзанью горку?

Путин вопросительно взглянул на своего бывшего наставника. Тот моментально отреагировал:

— Мы ввели маленькое новшество… Впрочем, сейчас сами увидите.

Группа бегом направилась в сторону темнеющего леска и вскоре скрылась из виду. Путин бежал легко, не ощущая ни малейшей нагрузки. Подумал даже, что, наверное, зря отказался от боевого комплекта, и что такая пробежка может оказаться не более, чем разминкой для пенсионера.

Через десять минут они вышли на поляну, на которой на разной высоте торчали деревянные столбы. За ними, начиная с полутора метров над землей, висела хитро переплетенная сетка из толстых просмоленных канатов. Постепенно она уходила вверх и терялась в верхушке самой высокой сосны. От нее тянулась вниз еще несколько веревок и каждая из них не доходила до земли на несколько метров.

Когда остановились, Шторм дал вводную команду: по одному преодолеть частокол из бревен и штурмом взять верхушку сосны. Когда Путин вскочил на первый, самый низкий, пенек, он даже не подозревал, что его ждет впереди. А впереди уже, словно гуттаперчевая кукла, прыгал тот рослый, который возглавлял группу курсантов. Трижды Путин терял равновесие и едва не сваливался на землю, но снова взбирался на верхний торец бревна и продолжал бег. Это, конечно, был не бег, а какое-то немыслимое преодоление из последних сил. Но как ни труден был путь, он добрался до сетки, прыгнул и зацепился за нее.

Ячейки сетки были разной величины и, чтобы пройти хотя бы одну, приходилось делать замысловатые движения ногами, чтобы не упасть и не сломать себе шею. Он видел, как за ним идет Шторм. Словно кузнечик, он перепархивал со столбика на столбик, при этом как-то грациозно балансируя.

— Володя, не спеши, время еще есть, — крикнул Шторм и Путин за эти слова мог бы его расцеловать.

Когда он дошел до половины сетки, почти вся группа уже была в воздухе. Однако тот, кто поднимался на тарзанью горку последним, на четвертом столбике потерял равновесие и полетел вниз. При этом он успел ухватиться за веревочную перевязь, которая, видимо, служила своеобразной страховкой.

Поднявшись на две трети тренажера, Путин стал отдыхать. Ему казалось, что в икрах ног накачен раскаленный свинец, настолько они были разгорячены и тяжелы. Ладони покрылись пузырями, и он знал — скоро начнут лопаться и кровоточить.