Информация из Воронежа пошла по двум каналам — в ФСБ РФ и Платонову. Последний тут же связался с Патрушевым, с которым согласовал свои действия. По экстренной связи снесся с адъютантом президента и попросили соединить их с Путиным.

Президент еще не спал. Он досматривал информационную программу «Вести» , в которой выступали два губернатора — Аяцков и Руцкой. Речь шла об укреплении вертикали власти и его поразила чудовищная невежественность саратовского главы. Когда корреспондент задал вопрос о государственной символике и, в частности, о российском гимне, тот в своих рассуждениях трижды, как чумной, вместо слово «триколор» повторял бессмыслицу — «трикол»… Корреспондент один раз его поправил, второй, но когда Аяцков, восхваляя достоинства старого советского гимна, сказал , что он написан на слова Александрова, Путин выключил телевизор. Его натура, стремящаяся к ясности и точности выражений, вынести такого безобразия не могла. Он только подумал: «И такие… — он не нашел подходящего определения, — управляют целыми областями, миллионами людей…» Но подумав так, он устыдился, ибо понимал, какую роль эта губерния и ее глава играют в общем «каталоге» российских регионов. Далеко не последнюю роль…

Он был в ванне, когда раздался звонок. К телефону подошла Людмила, она тоже не спала, на кухне по телевизору досматривала бразильский сериал. Она принесла трубку в ванну и, он, вытерев руки о висящее на сушилке полотенце, взял трубку… Какие-то нехорошие токи исходили от нее и, когда он услышал голос Платонова, сказал себе: «В такую позднь просто так не тревожат президента».

Разговор был короткий: глава антитеррористического Центра сообщил о нависшей угрозе над Нововоронежской АЭС со стороны террористов…

Президент так и не успел принять холодный душ…

…В ворота резиденции с небольшими интервалами стали въезжать машины силовиков, министра обороны и членов Совета безопасности, главы МЧС Сергея Шойгу, заместителя министра атомной энергетики и других лиц. Сам секретарь Совета безопасности Сергей Иванов перед этим находился на дне рождения своего друга и потому, когда он зашел в помещение, все отчетливо почувствовали винно-гастрономические запахи, на чем, впрочем, никто не заострил внимания.

Многие были одеты не по протоколу: например, министр МВД Рушайло приехал в спортивном костюме, а министр обороны, у которого было сонное выражения лица, в генеральских брюках и в мягком свитере…

Первым выступил Патрушев: рассказал о том, что ему сообщили из Воронежа его подчиненные.

Выслушав его, Путин пессимистично бросил: «Все-таки мы проморгали, дали бандитам возможность изготовиться к прыжку…» Это выражение не было свойственно президенту, но оно как никакое другое соответствовало ситуации.

Патрушев однако прибыл не с пустыми руками. Рассказал о розе ветров, которая в настоящий момент доминирует над Воронежем, и что в случае взрыва реакторов и выброса радиации, ее начнет сносить на северо-запад, в сторону Смоленской и Витебской областей… Скорость ветра четыре метра в секунду. Воронеж погружен во тьму, но несмотря на это, все службы города приведены в готовность номер один…

Столь бодрый доклад главы ФСБ вызвал раздражение у президента и он, не скрывая этого, резко спросил:

— А время? Сколько его у нас осталось — час, два, сутки или счет идет на минуты?

— К сожалению, этого пока мы не знаем, — Платонов отвлек внимание главы государства на себя. — Известно место дислокации… вероятность довольно большая, что именно с бывшей армейской автобазы они выдвинуться к АЭС, причем не исключается, что это будет воздушный налет. Но я думаю, времени у нас нет. Не хочу быть пророком конца света, но вполне возможно, что сегодня ночью…

В разговор вмешался главком ВВС Корнуков:

— Если речь идет о мотопарапланах, то каждый из них может взять на себя от силы сто килограммов взрывчатки… Судя по аэроразведке, о которой нам рассказал Патрушев, на этой базе сосредоточено три параплана… Ну хорошо, допустим, пятьсот килограммов тротила они смогут поднять в воздух и допустим самое страшное — смогут его сбросить на реакторы… — Корнуков посмотрел в сторону заместителя главы атомной энергетики. — Однако о прочности реакторов АЭС не мне судить…

С места поднялся зам главного атомщика. Седовласый человек, с кое-как зачесанными на пробор волосами. Тоже одет не « по форме» , звонок его буквально вытащил из постели и потому в спешке и нервотрепке он прибыл в резиденцию в пижаме и домашних тапочках.

— Резерв прочности несущих конструкций, — он провел по лицу ладонью, словно снимая остатки сна, — вполне достаточен для того, чтобы выдержать падение тяжелого бомбардировщика. Но я боюсь, чтобы это не было какой-то хитростью со стороны возможных террористов, ведь кроме самих реакторов на АЭС много дополнительных конструкций, которые весьма уязвимы…

— Например? — Путин взглядом как бы торопил атомщика с ответом.

— Это наши резервные электроподстанции, насосная, гидросистема, фрагменты которой не все проходят на безопасной глубине… И еще вопрос: по договору с МАГАТЭ, о каждом инциденте мы должны сообщать в его штаб-квартиру…

— Это мы потом обсудим. Сперва надо самим как следует уяснить ситуацию, — президенту слова атомщика явно были неприятны.

Он дал каждому собравшемуся в этот беспокойный вечер по полминуте для подведения итога. Маршал Сергеев, тоже еще находящийся в инертном состоянии, сказал семь слов: «Я могу выслать в Воронеж бригаду ВДВ…» Рушайло заверил президента, что РУБОП по согласованию с ФСБ и антитеррористическим Центром уже задействован в обеспечении охраны атомных объектов, и в том числе. Нововоронежской АЭС.

С места поднялся Платонов:

— Товарищ президент, я должен покинуть совещание, меня в Быково ждет самолет.

— И меня тоже, — с места поднялся Шойгу, собирая со стола бумаги.

— Держите меня в курсе, — бросил им вслед Путин и перевел взгляд на Патрушева.

Директор ФСБ тоже был лаконичен: