— Это не проблема, осилим.
Движения президента были неуверенные, он двумя руками держался за поручень и медленно, чем-то напоминая ленивца, преодолевал ступеньку за ступенькой. Наверху, в проеме, появилась Наина Иосифовна, в бежевом платье. Она пытался помочь Борису Николаевичу спускаться, но не могла сразу к нему подступиться.
Подъехал еще один «рафик». Путин, махнув Шторму рукой, развернулся и пошел навстречу Ельцину. Тот, прижав к себе Татьяну, медленно направлялся в сторону полосы. Рядом с ними шла Наина Иосифовна.
Они встретились как раз на середине запасной полосы. Татьяна высвободилась из рук отца и, обернувшись в сторону Путина, дрожащим голосом произнесла: «Папа, вот этот человек хочет тебе помочь… Он тебе все сам расскажет…» «Здесь не место для разговоров, — голос президента загустел и напоминал ворчание потревоженного медведя. — Подумать только, президенту великой Руси надо прятаться… Как вас зовут? — вопрос явно адресовался Путину» «Подполковник Путин… Владимир… Имею честь засвидетельствовать вам мое уважение и вместе с тем доложить, что действую по приказу генерала Федорова…» «Путин, говоришь… Ну что ж, пути Путина неисповедимы… Веди, только помни, что про всю здешнюю возню я уже знаю… И про свиней знаю, которые своими рылами подрывают корневище государства и про мосек разных знаю… На чем поедем? На этих консервных банках? — Ельцин трехпалой рукой указал на „рафики“. — Мне, брат, не привыкать, я и на двухколесной тачке поеду, а если надо, и тебя в ней повезу… Мы не гордые. Верно, Танюша?»
С аэродрома они мчались по ночным улицам Москвы, которые были пустынны и лишь группки патрулей в военной форме как бы предвосхищали предстоящие события.
Путин, сидящий рядом с Ельциным, наклонился к нему и тихо сказал: «Борис Николаевич, вам домой ехать нельзя, не советую, осталось очень мало времени…» «Едем в мою резиденцию, куда же еще, — президент взглянул на Татьяну. — Таня, дочь, где твой Алешка? Надо его с собой забрать и детей…» «Лена с детьми уже в Архангельском, я волнуюсь за Лешу…» — Татьяна уже вполне пришла в себя и говорила твердым уверенным тоном.
Они припарковались на 2-й Тверской-Ямской, за два квартала от дома ? 54, где жили Ельцины. Путин достал из кармана трубку и передал Татьяне: «Таня, вам надо переговорить с мужем… Мы сейчас за ним заедем. Может, вы хотите ему сказать, чтобы он взял с собой какие-то вещи…»
Телефон долго не отвечал. Татьяна нервничала, а Ельцин, повернувшись к ней вполоборота, ворчал: «Паразиты, из-за них мы должны объезжать свой дом… Ничего, они у меня еще попляшут казачка…»
Наконец трубка откликнулась и Татьяна тихо, чтобы, наверное, не волновать мужа, велела ему собираться и взять на «всякий случай» пару белья, теплые вещи и пирог, который она оставила на холодильнике…
В дом Путин отправился с двумя спецназовцами. В фойе их встретили не два, а шесть человек — два милиционера и четверо в гражданской форме. Двое из них бросились к Путину и загородили дорогу, однако вошедшие вслед за ним два автоматчика в камуфляже несколько охладили их порыв. Подошедший милиционер, который недавно уже нарывался на конфликт и заметно поумневший, довольно сдержанно поинтересовался — куда и по какому делу они направляются?
— Валера, объясни товарищам, какую задачу мы выполняем, — бросил Путин одному из сопровождавших его, а сам побежал вверх по лестнице, в 26-ю квартиру.
В Архангельское они прибыли далеко за полночь. На крыльце их встречали старшая дочь Лена с детьми.
Лена бросилась к Ельцину и прильнула к его груди. Путин слышал, как она сквозь слезы говорила: «Я так волновалась, а тут разные звонки… Кто-то позвонил и сказал, что твой самолет сбили над Казахстаном…» «Да перестань, ты же видишь, мы все в кучке и ни хрена с нами не случится» , — Ельцин гладил дочь по волосам, а сам думал о другом — где и что делает президент Горбачев?
Лена подошла к матери и тоже ее обняла, и тут же — Татьяна, и три женщины, прильнув головами друг к другу, не стесняясь посторонних людей, разрыдались…
— Вишь, как куры, раскудахтались, — Ельцин кивнул головой на свое «женское счастье» и тяжело начал подниматься на крыльцо. Затем оборотился и нашел глазами Путина. — Подполковник, идите за мной, надо переговрить…
Все пятьдесят два спецназовца, которые сопровождали главу государства России в Архангельское, остались на территории резиденции. Они заняли позицию по всему ее периметру и вскоре все, кто был в доме, принялись для них готовить «спецужин» — яичницу из трехсот яиц с беконом.
Путин набрал номер адъютанта Федорова и доложил о ситуации. Вскоре ему перезвонил сам генерал и в его голосе отчетливо слышалась надсадная горечь: «Кантимировская и Таманская дивизии уже разогревают моторы… Не знаю, что будет, но сейчас очень многое зависит от твердости Ельцина… А как у тебя, Володя, силенок в случае чего хватит?» «Не знаю, насколько круто заваривается вся эта каша, но не помешали бы лишние люди и лишние стволы…» «Я выслал пару бронетранспортеров, резервную радиостанцию и сорок человек… это все, чем могу помочь… А сейчас соедини меня с Ельциным, у нас есть о чем с ним потолковать»…
Было уже три часа ночи, когда Путин в сопровождении охраны и Шторма, вывез из резиденции Ельцина всех его женщин: Наину Иосифовну, дочерей и внуков. Это было сделано «на всякий случай» , если события готовящегося переворота приобретут реакционный характер. Их отвезли за город, в Измайлово, на улицу Парковая, где под густыми кронами прятался уютный особнячок, принадлежащий ГРУ. И в ту же ночь, когда в Москву уже входили первые танки, Путин возвратился в Архангельское, а час спустя, вместе с Ельциным, на его бронированном ЗИЛе, несся в центр столицы. И на протяжении всего пути его не покидало ощущение, что он участвует в какой-то дьявольской гонке с уходящим временем. Время лязгало железом, чадило сгоревшей соляркой и текло по магистралям и проспектам аморфной стальной гусеницей. И вопреки всему президентский кортеж без особого труда, рассекая ночной воздух Подмосковья, оставил позади себя элитные дивизии с их бесполезной бронетанковой мощью…
