— Чудак-человек. У него пластинка на «Мелодии» выходит, а он чего-то не понимает. Ты хоть представляешь, какая это реклама для диска?

— Честно говоря, пока с трудом, — признался я.

В конце концов, откуда мне знать, как повлияет показ видеоклипа по телевидению на продажу винилового диска?

В моём мире по телеку только пиво, чипсы, зубную пасту и женские прокладки рекламируют. Хотя кто его знает, может я не те каналы смотрел.

Коль скоро Серёга упомянул слово «реклама», то неплохо было бы что-нибудь узнать про инициатора этой рекламной кампании.

Не верю я в то, что Николаев смог сам такое провернуть.

С другой стороны, какая разница, кто виновник торжества?

Вдруг диск выпустят тиражом не в двадцать пять тысяч экземпляров, как было обещано, а, к примеру, в сто тысяч.

Да я тому человеку, кто всё это замутил, в пояс поклонюсь.

Мне «чистые» деньги, в виде авторских отчислений, лишними точно не будут. Естественно, пока согласно постановлению Совета Министров, ставка авторского гонорара композитора за один трек на пластинке составляет полкопейки, легальным миллионером я не скоро стану.

Но, как говорится: «курочка по зёрнышку клюёт», а двенадцать композиций на диске это уже шесть копеек. А шесть копеек, если их помножить на сто тысяч…

— Ну, раз элементарщины не понимаешь, то попробуй сегодня до вечера хотя бы телефон не отключать, — посоветовал мне Сергей, — Завтра на проходной «Мосфильма» увидимся. Чао — какао.

— Гоша, во сколько у нас «Утренняя почта» и «Музыкальный киоск» начинаются? — прожевав бутерброд и запив его кофе, поинтересовался я у домового, который сидел на подоконнике, забравшись туда с ногами, и что-то печатал на компьютере.

— Понятия не имею, — не отрывая взгляд от экрана, ответил мелкий, — Зачем мне знать программу телевидения, если дома нет телевизора?

— Ну, если тебе не интересно посмотреть, как мою музыку по телевизору будет Лина исполнять, то я в Новчик поеду. Заодно по дороге и программу куплю.

— В одиннадцать ноль-ноль и в двенадцать тридцать, — моментально оживился Гоша, — В смысле в одиннадцать «Утренняя почта», а полпервого «Музыкальный киоск».

— А что соседи про телевизоры говорят? У них у всех приём телесигнала уверенный?

— Про цветные телевизоры не скажу, потому как таких ни у кого поблизости нет, — пожал плечами Гоша, — а черно-белые как-то смотрят. Плюются, матерятся, кулаками по ящикам стучат, но глядят.

— Понятно. Хоть я и заявил однажды, что нам в доме телевизор ни к чему, но давай его всё-таки достанем, — под подозрительный взгляд домового озвучил я своё скороспелое решение, — Но сразу договариваемся — он у нас будет небольшой, советский и должен соответствовать эпохе.

— Почему бы и нет? Достань какой-нибудь переносной, — посоветовал Гоша, — На маленьком экране не так сильно искажения будут заметны. Можно ещё с разными усилителями телевизионных сигналов помудрить. Всяко-разно лучше, чем у соседей должно изображение получиться.

Пожалуй, зря я скептически относился к наличию «голубого экрана» в доме.

Я почему-то раньше считал, что без коллективной антенны смотреть телевизор будет не возможно. Оказалось, что ошибался.

Изображение, которого мы с Гошей добились, конечно, не Эйч-Ди, но если убрать цветность почти на минимум, то на экране получается вполне себе нормальная картинка.

Наверняка каждый в своей жизни видел старый черно-белый фильм, который «раскрасили» благодаря современным цифровым технологиям. Достаточно вспомнить фильм «В бой идут одни старики», который с недавних пор стал условно-цветным. Вот примерно в таком цвете мы с Гошей и смотрели телевизор.

Когда Сергей сказал, о том, что телевизионщики взяли для своего клипа видеоматериал с участием Лины, я решил, что ничего нового не уже увижу, а зря.

Я никак не мог предположить, что для телевидения девушка станцует со скрипкой под ночным дождём, в свете разноцветных прожекторов и по щиколотку в воде. Да ещё в окружении нескольких танцовщиц с блестящими зонтиками.

Скрипка…

Нет, не так. Скрипка под дождём!

Меня аж накрыло…

Для любого музыканта его инструмент — это часть его самого. Тем более, для скрипача.

В отличии от Запада, у нас нет целой индустрии муляжей, копирующих музыкальные инструменты для разных шоу. Это там можно те же электрогитары жечь и об сцену бить. Зритель верит, что инструмент настоящий, и ладно.

Да, этот танец Лины я видел до этого и не раз — его Настя по моей просьбе за несколько часов умудрилась поставить девушке, но кто ж знал, что его можно так красиво снять. Дождь, брызги выхватываемые прожекторами, искромётный и лёгкий танец девушек — настоящая феерия.

А скрипка у Лины не её. Точно не её. Тёмненькая, и вроде, как поменьше размером. Вроде тех, что считаются детскими или ученическими.

Как я потом узнал, номер Лины всего за несколько часов сняли ночью в Большом Московском цирке на Вернадского. Оказывается, в нём есть какая-то секретная система, позволяющая сменять манежи в течение пяти минут.

Вот девушке и налили в один из манежей немного водички, а сверху поливали из шланга через рассеиватель, имитируя дождь. Изначально скрипачку планировали снимать одну, но режиссёр клипа случайно узнал, что у цирковых гимнасток в репертуаре есть номер, похожий на танец Лины. В результате после небольшой репетиции «на суше» всё действо перенесли на водный манеж и сняли практически с одного дубля.

А скрипку ей пришлось в Музтоварах купить. Там один вариант был, детская скрипочка за шестнадцать пятьдесят.

На экране Юрия Николаева сменил его тезка по фамилии Сенкевич, который своим гипнотизирующим голосом начал что-то рассказывать об Африканской саванне. Под его монолог я уж начал было клевать носом около телевизора, но тут меня разбудил междугородний звонок.

— «Утреннюю почту» смотрел? — раздался звонкий голос Лины из трубки, — Как тебе мой номер?

— Так себе, — пошутил я в ответ и, не дожидаясь пока на том конце провода со всего маха кинут трубку, добавил, — Шучу я, шучу. Красиво снято. Ты молодец. Большая умница! Поздравляю!

— Я хотела тебе огромное спасибо сказать, — затараторила обрадованная девушка, — Если б не ты и не твоя музыка, то ничего этого никогда и не было бы.

— Кто знает? Вдруг я своей музыкой испортил карьеру будущей солистке Государственного Симфонического оркестра, — философски заметил я, — Не задумывалась о таком варианте развития событий?

— Я, и вдруг в симфоническом оркестре? — хихикнула Лина, — Не смеши. Хотя, если оркестр будет именно твою музыку исполнять, я, пожалуй, попробую в его состав войти. Составишь протекцию?

— Как только с Федосеевым* познакомлюсь, так сразу порекомендую ему принять тебя на место первой скрипки в его оркестре, — отшутился я, — Договорились? Или тебя лучше в Государственный Академический сосватать?

— Я девушка скромная. Мне Большого Симфонического за глаза хватит. Тем более, что он произведения современных композиторов частенько исполняет. Ну, всё, отключаюсь, — выпалила разгорячённая девушка, явно торопясь позвонить ещё в пятьсот мест, — Мне сейчас наверняка тоже звонить будут. Уже гудки в трубку идут. Спасибо тебе ещё раз за всё, и целую. Крепко целую.

Хм, целует она. Вертихвостка. Но симпатичная, этого у неё не отнять.

К вечеру, когда мои уши опухли от телефонной трубки, я понял, что имел в виду Сергей, посоветовавший мне не отключать телефон.

Я реально заколебался отвечать на многочисленные звонки, выслушивать поздравления в честь дебюта моей музыки на телеэкране и толкать ответные речи. Можно подумать, что это я на скрипке играл и в клипе снимался. Боюсь представить, до какой степени раскалился телефон у Лины.

* Владимир Иванович Федосеев — с 1974 года руководитель Большого симфонического оркестра Всесоюзного радио и Центрального телевидения им. П. И. Чайковского

Откуда выросли ноги у клипа с участием Лины, я без особого труда выяснил у Дмитрия Николаевича. Поведал он мне о том, что самая первая короткометражка с моей музыкой не так давно попала на просмотр Генсеку, после чего им была произнесена историческая фраза: