— Музыка, конечно, хорошая, но что под неё танцевать прикажешь? — подала голос Настя, после того, как закончилась композиция, — Рок-н-ролл? Меня председатель профкома с потрохами съест. Можешь темп уменьшить?

— И что получим в итоге? — прикинул я в голове варианты, но получалась откровенная чушь, — Желеобразное диско? Оно тебе ещё не надоело?

— За рок-н-ролл меня вверх ногами над сценой повесят, — не отступала девушка, — А то и попросту уволят без всяких затей.

Вот ведь заладила со своим рок-н-роллом. Можно подумать, больше заводных танцев не существует. Тот же шаффл, например. И что с того, что танец зародился в конце восьмидесятых? Я-то его могу здесь и сейчас станцевать. Кстати, по утверждению некоторых хореографов, которым не было смысла меня обманывать, вполне неплохо станцую — спасибо за это танцевальным баттлам после школьных занятий, где мы, молодыми парнями пытались выделываться перед девчонами.

— Настя, подожди меня в зале несколько минут и я докажу, что под мою музыку можно танцевать не только противный восприятию парткома рок-н-ролл, — кинул я девушке, быстрым шагом направляясь к выходу, — Я только покурить схожу. Пять минут.

— Перед смертью не накуришься, — съехидничала мне вдогонку девушка, — Иди-иди, я подожду.

Понятное дело, что мне не до курева было в тот момент — мне переодеться нужно было.

Обычно по ДК я расхаживаю в кроссовках и слаксах, а в этот раз не успел дойти до студии, где в шкафу висит моя одежда.

Ну, а что плохого в кроссовках и летних не мнущихся брюках? Удобно, практично и не жарко, особенно если учесть стоящий в аппаратной зной от работающей аппаратуры.

Никто ведь в школе, посреди зимы, не удивляется при виде учительницы в туфлях. Да и сами школьники в сменной обуви ни у кого не вызывают вопросов. Вот и я, придя во дворец, переодеваюсь в удобную для себя одежду и обувь.

Несмотря на то, что в основе шаффла лежит всего лишь несколько базовых движений ногами и пара связок между ними, об этом танце можно много говорить, и так же долго его описывать. Правда, дело это неблагодарное. Это всё равно, что пытаться словами передать полёт бабочки. Да и как можно рассказать о движениях, которые заставляют зрителя поверить, что танцор забыл о гравитации и словно висит над землей?

Ну, и я ничего не стал рассказывать Насте, а просто поднялся на сцену и станцевал под свою музыку.

Правда, пришлось несколько раз танец повторить, поскольку увидев моё порхание над полом, девушка забыла, как дышать. Зато с третьего раза Настя запомнила некоторые мои движения, а на пятый раз мы уже двигались почти синхронно. Вернее, вместе парили над сценой под удивлённые взгляды тех, кому не лень было зайти в зал «на огонёк».

— Ты где этому научился? — немного отдышавшись, задала вполне ожидаемый вопрос Настя, — Я такого ещё никогда не видела.

— Дурачился в детстве глядя на то, как взрослые танцуют, — выдал я заготовленный заранее ответ, — Согласен, выглядит необычно, а если присмотреться, то увидишь и тот же чарльстон, и чечётку и даже ненавистный тебе рок-н-ролл. Кстати, предлагаю тебе идею для танцевального номера. Выход начать с чарльстона, затем сымитировать степ, и уж потом перейти к тем движениям, что я тебе показал. Представь, насколько будет зрелищно, когда весь твой ансамбль это синхронно исполнит. А уж как профком будет рад.

— Заманчиво, — сдержано улыбнулась девушка, — Надо только с обувью что-то решить. В чём попало, твой танец не станцуешь. Да и микс для номера нужно специально собрать.

— Ой, да смикширую я тебе всё что угодно, — фыркнул я, отмахнувшись, — Делов-то на пару часов. А насчёт обуви… В «Туристе» трёхрублёвые полукеды белые лежат. Их никто не берёт из-за того, что они маркие. Зато вам для номера самое то будет.

— А ещё ты покажешь моему ансамблю все свои движения и связки, — категорично заявила Настя, ткнув при этом в меня пальчиком. Больно, если что, — Я ещё не всё успела запомнить.

— Конечно, покажу, — улыбнулся я в ответ, почёсывая бок. Я бы и на видео свои движения записал, вот только здесь на весь ДК всего имеется всего один цветной телевизор, да и тот в кабинете директора. А уж про видеомагнитофоны я и вовсе молчу. Думаю, что многие в этой эпохе ещё и не догадываются об их существовании.

Вот такой вот выверт — ДК имеет лучший в республике звук, а с видеоаппаратурой полный затык у них.

Я хоть и не был никогда студентом, но не раз слышал выражение: сначала ты работаешь на зачётку, а потом она работает на тебя.

Нужно сказать, что в мире звука ситуация примерно та же самая.

Вначале, как чёрт из табакерки выскочил я сам, потом сделал студию и показал тот звук, который умею писать, а сегодня «Мелодия» рекомендует столичному «Араксу» записываться именно у меня. Понятно, не официально, а в лице некоторых спецов, но согласитесь, приятно.

Более того, парни решили в свою долгоиграющую пластинку включить одну из моих композиций — уж больно им понравилась песня под рабочим названием «Колыбель Земля», которую написал Гоша на мою музыку. Кто бы видел довольное лицо домовёнка, когда я ему в качестве авторских за его текст вытащил целый поднос суши и роллов. Я думал он лопнет, но нет — съел в одну харю всё что было, а потом заполировал это дело банкой сгущёнки.

Схема работы с «Араксом» получилась примерно такая же, как и с ВИА «Лейся песня» — два полных дня в студии и по одному вечернему концерту в ДК, где в первом отделении на разогреве играем мы с «Монолитом».

Из воспоминаний музыкантов я знал, что на «Мелодии» при записи пластинки «Колокол тревоги», Юрий Антонов как-то умудрялся выбивать для «Аракса» восемь часов студийного времени, вместо стандартных четырёх.

Но то «Мелодия» — там идёт нескончаемый поток музыкантов, каждому из которых требуется время, чтобы настроится. Порой для одних только барабанов установка микрофонов может длиться целый час. В результате чистого времени на запись остается не так уж и много, а это эмоционально давит на исполнителя.

У меня всё проще: Готов? Пишем! Устал? Иди, покури или кофе попей.

Да и с концертами у нас для музыкантов сплошная благодать. Где это видано, чтобы приехать на чужую площадку и привезти с собой только гитары и барабанные палочки?

Хорошего света, конечно, в ДК не хватает, но Обком ВЛКСМ обещал с этим вопросом помочь. Как и чем комсомол поможет, я не знаю. Только слышал краем уха, что к этому делу хотят привлечь приборостроительный завод.

— Валера, а ты не думал в Москве сольный концерт дать? — задал мне в студии вопрос Тимур, один из гитаристов «Аракса», — Материал у тебя есть. Группа не хуже нашего укомплектована, хоть мы и играем при театре Ленкома.

— Ты же не хуже меня знаешь, что разрешение на сольный концерт в два отделения это прерогатива Минкульта страны, — озвучил я давно выясненную истину, — Нет у меня на уровне Союза мохнатой лапы.

— А как же те концерты, что вы недавно откатали? — не унимался Тимур.

— Заявляли, как сборный концерт. «Монолит» отдельно, я отдельно и танцевальный ансамбль сам по себе. Заключили разовый договор с местной филармонией, и поехали. А если с Москвой такой же трюк повторить, где на твой взгляд лучше всего выступить?

— В Театре Эстрады, — сходу ответил Тимур, — Зал тысячник. Там сейчас худрука как такового нет — у него пару лет назад инсульт был, так что он больше дома работает.

Московский театр эстрады. Угу, читал. Многие известные артисты начали свою сольную карьеру в стенах этого концертного зала, что расположен в Доме Правительства на Берсеневской набережной. Нужно будет подумать, как в него попасть.

— Валера, а Вы не могли бы дать автограф, — услышал я за спиной женский голос в буфете, куда мы во время антракта по установившейся привычке забежали с Кругловым промочить горло.

— Для горьковских красавиц всё, что угодно, — повернулся я к двум симпатичным девушкам, одна из которых, более стройная и высокая брюнетка, протянула мне ручку и мою пластинку, — Как подписать? На память Любе и Вере?